Глава XLIII. Божественноликий смотрит на Серебряную долину: атака лучников

Расставив вокруг лагеря часовых, воины отдохнули после утомительного пути, стараясь соблюдать осторожность. Они поужинали запасённой едой и легли спать в лесу вечером дня накануне битвы.

Но спали не все. Два военачальника обходили лагерь – Могучеродный с востока, а Божественноликий с запада. Они проверяли часовых и следили за порядком. Не спала и Лучезарная. Она лежала рядом с Лучницей у подножия дуба и видела, как Божественноликий ушёл к воинам, девушка не закрывала глаз, ожидая услышать его приближающиеся шаги.

Уже наступила глубокая ночь, когда он, наконец, вернулся к своему месту в передовом отряде. Его путь проходил мимо воинов рода Вола, спавших на траве под охраной своих часовых. Свет луны, висевшей высоко в небе, смешивался со светом занимавшейся зари. Божественноликий случайно взглянул вниз и, к своему удивлению, увидел Наречённую, лежавшую рядом со своим дедом. Голову она положила на связку хвороста, заменявшую ей подушку. Девушка крепко спала, как спят наигравшиеся за день дети – они быстро засыпают и видят счастливые сны. Ладони она сложила вместе у плеча, щека её была гладкой и нежной, как раньше, когда девушка была счастлива, лицо выглядело спокойным. Тёмно-рыжий локон упал ей на грудь, обвив запястья. Она мирно спала.

Божественноликий, не задерживая взгляда на девушке, отвернулся и быстро направился к своему отряду. Когда он пришёл к месту, Лучезарная, заметив его, сразу же встала. Лучница, лежавшая рядом, уже спала. Лучезарная протянула к Божественноликому руки. Он взял их в свои и поцеловал, потом обнял девушку и осыпал поцелуями её губы и щёки. Она ответила на его поцелуи своими, вымолвив:

– О, Златогривый! Если бы битва уже окончилась! Но ведь всё будет хорошо? Ведь будет же?

Она говорила тихо, но звук её голоса разбудил Лучницу. Всегда готовая к неожиданностям, как все охотники горной пустоши, она, быстро проснувшись, сразу села. Она беспокоилась за Лучезарную, которая последние два дня была очень задумчивой. Кроме того, Лучница боялась, что её подругу убьют или изувечат в схватке. Она с улыбкой спросила у Лучезарной:

– Что я слышу? Ты боишься? Не надо так. Послушай, не так уж и страшно для нас, искусных мечников, снова прийти в Серебряную долину. Со времени Великого Поражения я трижды бывала здесь. Каждый раз в нашем отряде было не больше десятка воинов, и всё же я цела.

– Верно, сестра, – кивнул Божественноликий, – но прежде, сделав дело, вы убегали, а теперь мы собираемся остаться. С завтрашнего дня мы уже не будем таиться.

– Представь себе, – ответила Лучница, – недалеко отсюда я видела такое, что мы очень даже были не прочь остаться, несмотря на то, что нас было мало. Только мы боялись – вдруг нас возьмут в плен.

– Что же вы видели? – спросил Божественноликий.

– Нет, – ответила девушка, – я скажу это позже, зимой, в освещённом пиршественном зале, в такие дни, когда нас окружает так много родных лиц, будто весь мир собрался пировать. Тогда я, может, и скажу тебе. А, может, и вовсе никогда не скажу.

Лучезарная улыбнулась:

– Ты никогда не прекратишь болтать попусту, Лучница. Не надоедай вождю, у него много дел.

Лучезарная радовалась тому, что ей удалось ещё раз увидеть Божественноликого. Он же произнёс:

– Да нет, не много. Всё уже почти сделано. Через час наступит ясный день, а ещё через два часа наше знамя поднимется над краем Серебряной долины.

Лицо Лучезарной вспыхнуло и снова побледнело. Она молвила:

– Да, она откроется нашим взорам, как открылась взорам наших предков в тот день, когда они спустились с горных пустошей и увидели её, зная, что она будет принадлежать им. Ах, как я ждала этого утра! Но скажи, Златогривый, неужели ты думаешь, что я испугалась? Я, которую ты принимал за богиню?

Лучница произнесла:

– Ещё до полудня сегодня ты вдвое сильнее уверишься, что она богиня, брат мой Златогривый. Но идём же! Уже близок час гибельной схватки, и не стоит впустую тратить время на смех. Златогривый, вспомни – ты обещал поцеловать меня ещё раз перед смертельной битвой.

Сказав так, девушка встала перед ним, и Божественноликий, не откладывая в долгий ящик, с доброй улыбкой поцеловал Лучницу в губы, слегка придерживая её голову обеими руками. Она же обняла его, целуя, а затем вновь опустилась на траву и отвернулась, чтобы трава и кусты скрыли её лицо, но было видно, что она плачет – тело её сотрясалось от рыданий. Лучезарная встала на колени рядом с ней и погладила девушку, тихо увещевая её ласковыми словами, а Божественноликий пошёл искать Могучеродного.

Заря угасала, дневной свет становился ярче, воины просыпались. Часовые разбудили предводителей сотен, те – предводителей двадцаток и десятков, а они уже всех остальных. Все сидели в лесу тихо, стараясь не шуметь.

Ночью часовые рода Серпа поймали невольника, расставлявшего ловушки на зайцев. Ранним утром его привели к военному вождю. Невольник был таким же, как и те, которых Божественноликий встречал раньше – не лучше и не хуже большинства. Когда его поймали, очень испугался, но оказавшись у военачальников, он понял, что находится среди друзей. Правда, невольник медленно думал и так же медленно говорил. Тем не менее, Могучеродный вытянул из него, что смуглолицые что-то подозревают, ибо, по его словам, они уже совещались на рыночной площади Серебряного города, и вскоре снова собирутся. Более того, военачальники поняли из его слов, что новые племена, приход которых ожидали смуглолицые, подошли быстрее, чем те думали, и теперь были уже в долине. Могучеродный улыбнулся, словно эти новости не очень-то его обрадовали, но Божественноликий был доволен, ведь менее всего он желал того, чтобы за войной последовала охота на разрозненные вражеские отряды. Пока они разговаривали, пришёл Даллах, за которым посылал Божественноликий. Он продолжил расспросы, и по ответам пленника выходило, что и из Розовой долины в Серебряную пришло много воинов, так что работы воинам прибавилось. Наконец, Даллах вытянул из невольника то, что этим утром на рыночной площади города должно состояться народное собрание смуглолицых. Площадь же эта была велика – на ней стояли самые большие дома, когда роды Волка ещё жили там.

После расспросов невольнику дали еды и вина и спросили, согласится ли он взять оружие в руки и провести их в долину. Ему предложили пройтись по лесу, чтобы увидеть, какое великое и могучее собралось войско. Невольник несколько минут, широко раскрыв глаза, не отрывал взгляда от предлагавших, а потом согласился. Ему дали копьё и щит, и он пошёл с передовым отрядом как провожатый.

Тут опять подошли часовые. Воины из народа пастухов обнаружили мёртвых мужчину и женщину. Обнажённые, они висели в лесу на ветвях большого дуба. Все узнали мстительность смуглолицых – было видно, что этих бедняг сильно мучили перед смертью. Те же часовые наткнулись и на мёртвое тело старухи в лохмотьях. Она лежала в зарослях травы близ ручейка. Женщина была очень худа, просто измождена от голода, в руке она держала остатки недоеденной лягушки. Когда об этом услышал Даллах, он сказал, что в обычае смуглолицых было убивать невольников за работой или изгонять их в дикие места на верную смерть.

Затем пришли часовые рода Лика, приведя с собой ещё двух пленных невольников – крепких юношей. Их взял с собой в лес их хозяин, задумавший подстрелить оленя, поэтому у юношей были луки и стрелы. Часовые сразу же убили хозяина, а невольники просто стояли и смотрели на это. Они очень испугались вооружённых людей, но гораздо охотнее отвечали на расспросы, чем первый невольник. Это были домашние рабы, их лучше кормили и одевали, чем того, который должен был работать в поле. Юноши полностью подтвердили его рассказ и добавили, что народное собрание смуглолицых должно состояться этим полднем на рыночной площади и что там соберётся большинство воинов, не исключая тех, кто только недавно пришёл в долину, а также тех, кто владеет Розовой долиной. Все, без сомнений, будут вооружены.

Юношам также дали по хорошему мечу и шлему, и они согласились пойти вместе с войском и даже боялись, что их оставят, ведь если они попадут в руки смуглолицых без хозяина, то их сначала допросят под пытками, а затем убьют страшнейшей смертью.

Когда расспросы окончились, Божественноликий, выяснивший о врагах достаточно, собрал всех вождей, и они сели на зелёной траве держать совет. Сошлись на том, что вернее всего подождать, пока смуглолицые не соберутся на площади, а потом уже напасть на них и действовать так, как покажется лучше военачальникам, которые будут наблюдать за происходящим. Это казалось легким, ведь в лесу на отдых войско расположилось в том же порядке, в каком оно должно было вступить в битву, как если бы воинов собрали на выступе холма. Впрочем, послушав тех, кто когда-то бывал в городе, Божественноликий решил поставить войско пастухов, три больших сотни, а также роды Вола, Моста и Быка, всего четыре больших сотни, к востоку от жителей Леса, идущих во главе передового отряда.

Приказ тотчас был передан по отрядам и выполнен. Теперь жители Леса стояли в самой середине воинства. По правую руку от них были воины Вола, Моста и Быка, а позади – воины пастухов. По левую же руку – воины Винограда, дальше – Серпа, и, наконец, Лика. Эти три рода выставили более пяти больших сотен воинов. Что же касается Сынов Волка, то они сначала оставались с теми отрядами, которые вели через горные пустоши, но потом всё изменилось.

Когда отряды заняли свои места, Божественноликий провозгласил, что настало время для мирного и спокойного завтрака. Пока все ели, Могучеродный решил поговорить с Божественноликим. Он сказал ему:

– Пойдём, брат, я покажу тебе кое-что. Ты, Даллах, тоже иди с нами.

Могучеродный повёл их по лесным тропам, и вскоре Божественноликий в просветах между стволами увидел небо, ещё через некоторое время, когда воины почти вышли из чащи, они стали осторожнее. Впереди Лесная долина круто спускалась в Серебряную. Склон этот был гол, и ничто уже не могло укрыть идущих здесь. Только местами росли кусты да редкие деревья. Пред ними открылся такой прекрасный вид, что Божественноликий едва сдержал восхищённый возглас. Юноша видел, что окружённая пустынными горами долина была узкой только с восточного края. К западу она расширялась, и там её окаймляли не отвесные скалы, как Дол, а пологие склоны холмов, чуть выше, чем тот, на котором они сейчас стояли, но не неприступные – при желании на них можно было взобраться. Это был конец их путешествия. Долина простиралась далеко на запад, где поворачивала к юго-западу, скрывая свою дальнюю часть за склонами, лежащими слева от наблюдателей. Долина была более широкой, чем Дол, а потому и менее ровной. Тут и там на ней поднимались холмы, между которыми текла река чуть шире Бурной. Вдоль берегов реки стояло много крепких каменных домов с хозяйством. Почти все склоны покрывали виноградники. В рощах и зарослях стояли крепкие высокие деревья, по большей части дубы, сладкие каштаны и липы. Множество садов, окружавших дома, стояли теперь в цвету. На светло-зелёных пастбищах у воды паслись коровы и кони. Более тёмные участки у подножия склонов и на ровной земле в стороне от реки обозначали пахотные поля.

Прямо под склоном, на котором стояли наблюдатели, лежал Серебряный город – сердце долины. Прежде он не был ограждён, но Могучеродный указал на новую белую стену, поднимавшуюся с западного края города. Хотя день только начинался, на стене уже работали люди, выкладывая камни и скрепляя их известковым раствором. Город показался Божественноликому красивым. Все дома были каменными, а самые большие из них были крыты свинцом, который, как и серебро, добывался в горах на восточной окраине долины. Рыночную площадь со всех сторон окружали дома, но с того места, где стояли наблюдатели, её было хорошо видно – такой широкой она была. До этого центра Серебряной долины было всего три фарлонга. Божественноликий видел, как по площади ходят люди в ярких одеждах. Высоко над их головами виднелись какие-то предметы алого и жёлтого цветов, висевшие на двух шестах, установленных напротив большого каменного здания со свинцовой крышей, стоявшего посередине западного края площади. Между шестами располагался холм с пологими склонами из белого камня, а посередине самой площади лежала большая четырёхугольная вязанка хвороста. Красная и жёлтая предметы на шестах, видимо, были знамёнами этих лиходеев. Могучеродный подтвердил это, объяснив, что там висят крупные связки полос шерстяной ткани, похожие на те, которыми моют полы, разве что шире и длиннее. На войну, по словам Могучеродного, смуглолицые ходили только с ними, разве что ещё у них был кривой меч, измазанный человеческой кровью, гораздо больше любого меча, каким может сражаться воин.

– Ты далеко видишь, военный вождь? – спросил он. – Что ты видишь на рыночной площади?

Божественноликий ответил:

– Я вижу дальше, чем большинство людей. Я вижу на площади человека в красных одеждах, он стоит у знамени, что вывешено напротив большого каменного дома рядом с холмом с белым камнем на вершине. Мне кажется, у него в руке большой рог.

Могучеродный сказал:

– Да, этот каменный дом был домом наших народных собраний, когда мы владели долиной. Именно оттуда нынешние рабы смуглолицых послали им знак повиновения. Белый же камень – это алтарь их божества. У них всего одно божество – это тот же самый Кривой меч. Насколько я вижу, посреди рыночной площади сложена большая поленница дров. Я прекрасно знаю, что это значит.

– Посмотри-ка! – указал Божественноликий. – Человек с рогом восходит на алтарный холм и, мне кажется, он прикладывает узкий конец рога к своему рту.

– Слушай! – сказал Могучеродный. И в этот момент ветер донёс до них хриплый, неблагозвучный рёв рога.

Могучеродный проговорил:

– Мне кажется, я понимаю, что всё это значит. Настало время нашему войску подойти ближе – выстроим воинов за теми деревьями. Впрочем, если ты хочешь, военный вождь, мы останемся здесь и понаблюдаем за врагами, а приказ передаст Даллах. Я бы попросил тебя позволить мне позвать к нам сорок лучших лучников из моего рода и жителей Леса. Пусть их ведёт Лесомудрый – он хорошо знает окрестности и опытен в военном деле.

– Хорошо, – согласился Божественноликий. – Даллах, поторопись!

Даллах быстро и легко ушёл выполнять приказ, а вожди остались на месте. Рог Серебряной долины проревел ещё несколько раз, а потом смолк. Могучеродный произнёс:

– Смотри! К месту народного собрания стекаются люди. Очень скоро они заполнят всю площадь.

Божественноликий ответил:

– Они собираются принести жертву своему божеству, чтобы освятить народное собрание? Где же жертвенные животные?

– Скоро появятся, – угрюмо ответил Могучеродный. – Посмотри, около Чертога Совета и алтаря всё больше людей.

На рыночную площадь Серебряного города вело четыре улицы с четырёх сторон света. Южная шла из города к лесу, как раз туда, где стояло войско, постепенно превращаясь в лесную тропу. Большая часть города находилась к северу и западу от этой улицы. С востока вела ещё одна дорога. Склон холма, начинавшийся под тем, на котором стояли военачальники, был в двух фарлонгах к западу от южной дороги. Он полого шёл вниз, пока не приближался к домам южнее рыночной площади. На склоне росли редкие кусты и деревья, как уже описывалось ранее. Ближе к городу они разрастались, создавая что-то вроде изгороди, тянувшейся до южной дороги. После этой изгороди шёл обрыв высотой в два фута. Между ним и задами домов на южной стороне рыночной площади было меньше одного фарлонга. Южная же дорога, выровненная людьми, спускалась к рыночной площади полого.

Два вождя услышали громкий рёв городских рогов, и на северной дороге показалась большая толпа людей. Они шли к рыночной площади, подбрасывая в воздух копья и другое оружие. В окружение этих людей, все из которых были воинами, было и человек сорок в длинных одеяниях жёлтого и алого цветов в высоких остроконечных шляпах диковинного вида. В руках они держали длинные посохи с огромными серповидными клинками, глефами*. В центре этой толпы шли человек двадцать обнажённых, как казалось наблюдавшим, и мужчин, и женщин. Но толпа была настолько плотной, что рассмотреть, так ли это, никто не мог. И были ли они полностью обнажены?

– Смотри, брат, – указал Могучеродный, – разве я не сказал, что животные на заклание не замедлят показаться. Вот те нагие люди как раз они и есть. Можешь быть уверен, что это рабы смуглолицых, и, сдаётся мне, судя по белизне их кожи, это лучшие их рабы. Похоже, смуглолицые надеются захватить в Доле много невольников, поэтому не очень-то берегут тех, что у них есть.

Пока он говорил, за их спинами раздался звук пробиравшихся через лес воинов. Оглянувшись, военачальники увидели, что это пришёл Лесомудрый, и с ним более пятидесяти лучников из жителей Леса и сынов Волка – охотники, скалолазы и звероловы. Каждый из них мог подстрелить зяблика на ветке на расстоянии ста ярдов, или сбить цветок гравилата, укрывшийся в придорожной траве, или попасть в ствол тоненькой берёзки. С ними должна была быть и Лучница, самый искусный стрелок из всех.

Лесомудрый рассказал вождям, что Даллах передал приказ войску. Все построились, и скоро будут здесь. Божественноликий обратился к Могучеродному:

– Вождь сынов Волка! Не настало ли время этим лучникам атаковать? Как ты думаешь? Не отправить ли тебе их в бой?

– Так я и сделаю, – согласился Могучеродный и, повернувшись к Лесомудрому, молвил. – Лесомудрый, спуститесь по склону и всадите стрелы в этих негодяев, что собираются свершить убийство. Я надеюсь на твои ловкость и смекалку, но если что пойдёт не так – сразу же возвращайтесь. Вы ещё понадобитесь сегодня. Если они нападут, отступайте, чтобы не пришлось отступать и нам. Будьте же осторожны, не допустите, чтобы из-за нерасторопности на вас легло проклятие Волка и Лика.

Лесомудрый только кивнул головой и махнул рукой своему отряду, и те сразу же бросились вниз по склону. Они передвигались очень осторожно, словно охотились на дичь, что могла скрыться от них. Как змеи, они переползали от куста к кусту, скрываясь в траве между камней. Смуглолицые были заняты своими делами и не видели их, поэтому лучники смогли добраться до живой изгороди, что росла над обрывом, о котором мы поведали ранее. Там они остановились. Впереди под ними до задних фасадов домов, примыкавших к площади, было пусто. Ближайшие дома были ниже прочих. В конце длинного низкого дома, между его коньком и следующим домом, было пустое пространство, и через него хорошо просматривалась площадь вокруг алтаря божества, знамёна и большой дом Серебряной долины с двойной лестницей, ведущей к его двери.

Лучники приготовились, и Лесомудрый послал нескольких человек следить за флангами. Натянули тетивы, раскрыли колчаны. Все ждали битвы.

Наблюдая за рыночной площадью из своего укрытия, лучники видели, что людей, предназначенных в жертву божеству смуглолицых, выстроили полукругом лицом к алтарю. За ними, другим полукругом, встали те, что привели сюда невольников. В руках они держали глефы, ожидая только знака, чтобы опустить их на пленников. Это были жрецы божества.

Вокруг бедных невольников, приведённых на заклание, оставалось свободное пространство, и лучники хорошо рассмотрели их: половина мужчин, половина женщин, и все они были нагими, только цветочные венки прикрывали их чресла и свисали с шеи, а на запястьях болтались свинцовые кандалы. Эти самые кандалы достанут из огня, в котором сгорят тела невольников и по форме, что те примут под жаром пламени, жрецы предскажут, насколько удачным будет предстоящий поход.

Вблизи стало понятно, что Могучеродный был прав, когда предполагал, что эти жертвенные невольники – лучшие из домашних рабов и наложниц смуглолицых. Этот народ щедро одаривал своё божество, не пытаясь его обмануть или удержать ценнейшее из того, чем он владел.

Лесомудрый обратился к окружавшим его воинам:

– Могучеродный, без сомнения, хочет, чтобы мы дали этим бедным невольникам шанс. Мы должны целиться в тех негодяев, что хотят их зарубить. Но ближе, чем сейчас, мы подобраться не сможем, иначе нас заметят. Что скажешь, Лучница? Достаточно ли близко? Сможем ли мы что-нибудь сделать?

– Да, да, – ответила девушка, – это достаточно близко, только отпусти со мной Золотое Кольцо и ещё человек десять лучших лучников, не важно, нашего рода или из жителей Леса. Главное, чтобы они не промазали по этим мишеням. Когда же мы спустим тетиву, пусть стреляют остальные, и стреляют не переставая, пока не истратят все стрелы. Быстрее, надо поторопиться, время поджимает. Ведь если войско покажется на склоне холма, то эти твари зарубят жертвы сразу же, прежде чем ринутся на своего врага. Пусть крыло серого гуся принесёт им беду и смятение!

Ещё прежде чем она закончила говорить, Лесомудрый тихо обратился к жителям Леса. Убийца Медведей, стоявший среди них, выбрал из своих людей восьмерых лучших лучников, которые без сомнения могли попасть во что угодно, что только смогут увидеть на рыночной площади. Они заняли места для стрельбы, и к ним присоединились Лучница и ещё две женщины и четыре мужчины из сынов Волка и Золотое Кольцо, воин лет пятидесяти, длинный, тощий, сухой, и если кого можно было назвать метким стрелком, то уж его точно.

Все они приладили стрелы к тетивам и зажали между двумя пальцами правой руки по второй стреле, а ещё с десяток воткнули в землю перед собой.

Лесомудрый сказал каждому из этих шестнадцати, в кого из жрецов с глефами он должен целиться. Тихим голосом он добавил:

– С холма придёт помощь. Вскоре в Серебряной долине будет всё войско.

Внимание всех было приковано к Лучнице и Золотому Кольцу, прилаживавшими свои стрелы. Жрецы с глефами запели жуткими резкими голосами гимн своему божеству Кривого меча. Рыночную площадь заполонили толпы смуглолицых.

Лучница, дальнозоркая и остроглазая, побледнела, как льняное полотно, глаза её грозно заблестели, на сжатых губах заиграла недобрая улыбка. Она ощущала в руках скрученную тетиву красного тисового лука и полированные бока стрелы, и вот пронзительная песня смуглолицых жрецов, задрожав, перешла в дикий пронзительный крик. Девушка, заметив, что жрецы сжали рукояти глеф, быстро и уверенно натянула тетиву, её тисовый лук спокойно замер, как дуб перед летней грозой. И шестнадцать стрел, несущих смерть, издав протяжный звук, вылетели, как одна, к своей цели.

На мгновение на рынке Серебряного города воцарилась тишина, словно в него ударила молния, посланная богами, а затем от алтаря раздался громкий бессловесный вопль. Один из оставшихся жрецов взмахнул глефой, сжав её обеими руками, чтобы поразить обнажённых жертвенных невольников, но прежде чем удар был нанесён, вторая стрела Лучницы пронзила его горло, и он повалился на своих мёртвых товарищей. Вместе с ней пустили стрелы ещё пятнадцать лучников, а за ними стали стрелять Лесомудрый и все остальные. Они натягивали и спускали тетивы без передышки. Ни крика, ни слова не слетало с их уст, только звон тетивы говорил за них. Они старались делать всё как можно быстрее, понимая, что от этого зависит их дальнейший успех. И в самом деле, прошло совсем немного времени, а вокруг алтаря Кривого меча выли раненые и кучами лежали мертвецы.