Глава третья
Время действия: следующий день
Место действия: съёмочная студия компании «SBS «, входящей в четвёрку самых крупных телерадиовещательных компаний Кореи
— Итак, дорогие телезрители! Снова вместе с вами шоу «Сильное сердце» и «жестокие гости»!
Ведущий шоу, молодо выглядящий господин Кан СынГи, делает жест рукой вверх и в сторону, давая отмашку началу. «Жестокие гости», а по — простому, достаточно известные в стране люди, часто мелькающие на всяких шоу и телепередачах и приглашённые сегодня на эти сьёмки, радостно улыбаясь, хлопают в ладоши. Наверное, радуются гонорару, который получат за непыльную работёнку.
Стою сбоку от круглой сцены, из-за занавески наблюдаю за происходящим. По принятой в шоу традиции, гости программы якобы «не знают», к кому они будут в этот раз проявлять «жестокость». Впрочем, то, что не знают, это весьма сомнительно. Сценарий программы есть, я его читал, даже сдавал экзамен на его знание помощнику продюсеру шоу и его ассистенту. На задаваемые ими вопросы отвечал «своими» репликами. Для ускорения процесса, чтобы ассистент не тратил время на поиск текста в толстом альбоме и последующее его зачитывание вслух, «оттранслировал» по памяти свои ответы с предваряющими их вопросами. Когда закончили, помощник и подчинённый переглянулись между собой.
— Долго учила? — спросил меня помощник продюсера, не обнаружив расхождения между текстом и мной.
— Вечер потратила, сонсен-ним, — ответил я.
Помощник и ассистент опять переглянулись, помощник оттопырил нижнюю губу, как бы сказывав— «фига себе! За вечер!» и они, вдвоём, как-то бочком-бочком выбравшись из-за стола, «слиняли», оставив нас с ЁнЭ одних в комнате. Посмотрев на своего озадаченного персонального менеджера, я предложил ей «прошвырнуться» по «SBS», в здании которой мы находимся, раз у нас есть такая возможность. Но, погулять и поглазеть не получилось. Электронные пропуска ограничили наше перемещение одной студией, той, где должны были проходить сьёмки.
— Сегодня у нас собрались самые «жестокие гости», которым плевать на возраст! — восклицает ведущий СынГи, рекламируя присутствующих в студии, — «Жестокая» госпожа Ким ДжаОк! Очень, очень крутая ДжаОк!
«Крутая» ДжаОк смеётся во все свои тридцать два зуба и кланяется. Спустя пару секунд, одновременно, словно по сигналу, гости садятся в предназначенные им одноногие стулья.
— Спасибо большое! — благодарит ДжаОк, кланяясь уже из положения сидя.
— Следующий у нас — модный «жестокий гость»! — представляет ведущий следующего гостя, — очень модный, очень стильный… Представляю — Dragon!
Смотрю, как ну совсем молодой на вид парень, хлипкой наружности, встаёт со своего места и картинно выполняет несколько движений из восточных единоборств. На нём надет не застёгнутый чёрный пиджак с длинными полами, под которым тонкая чёрная водолазка. И стрёмные мешковатые штаны розового цвета, завязанные спереди на верёвочку вместо пояса. Закончив аэробику, Dragon улыбается с таинственным видом, делая возле лица движения пальцами.
— Привет! — говорит он, смотря в сторону камеры, — я — Dragon!
Гости хлопают и смеются, обладатель розовых штанов, закончив кривляться, садится на свой стул.
— Что с твоими штанами? — спрашивает у него ведущий.
Тот, в ответ, явно обрадовавшись, что может ещё «зафокусить» на себе внимание камер, вскакивает и, оттянув штанины в стороны, начинает красоваться.
— Нормально, — говорит он, — я же Dragon!
— Если бы их одел кто другой, то я бы подумал, что это растянутые треники, — с сильным сомнением в голосе говорит ведущий, глядя на ужимки гостя.
Приглашённые громко смеются.
— Такое можно надеть, если тебе их только подарили, — говорит кто-то из них, — даже аджумы такое носить не будут.
В зале уже ржут, а Dragon, сев на стул, опрокидывается на нём назад и, подняв вверх ноги, начинает ими дрыгать под громкий смех окружающих.
С неодобрением смотрю на эту клоунаду. Предполагалось, что меня пригласят в более интеллектуальное шоу, «Давайте, обсудим?», называется. Но, там что-то не срослось и, с подачи СанХёна, «SBS» перекинул меня в «Сильное сердце». Похоже, в «обсудим» решили, что им будет не комфортно, что-то обсуждать со мною. Люди там взрослые, становиться на один уровень со школьницей не захотели. Ну и ладно. Жаль, конечно, что уровень «серьёзности» в «Сильном сердце» невысок, но, что делать? Зато, шоу входит в тройку самых популярных в стране. Специализируется на том, что его гости, известные люди, рассказывают о приключившихся с ними в жизни интересных случаях, а «жестокие гости» задают им всякие каверзные вопросы, выпытывая подробности и стараясь спровоцировать рассказчиков на яркие эмоции. Если на шоу кто-то заплачет, то это считается хорошим результатом. А ещё, «жестокие гости» задают вопросы гостям старше себя, особо не соблюдая, местный «табель о рангах». Возможно, именно этот момент даёт ему большую часть популярности.
СанХён хотел запихнуть меня как можно быстрее на телевиденье, чтобы неправильное представление обо мне не успело сформироваться. Чем быстрее объяснить всем причину, тем меньше будет хейтерских комментариев, высказал он мне такую мысль. Поэтому, с выбором телепередачи в «FAN Entertainment» особо не привередничали. Куда взяли, туда и пошли…
— А теперь, настало время познакомить всех с сегодняшней героиней нашего шоу! — восклицает СынГи, закончив обсуждать розовые штаны Dragonа.
Сейчас мне нужно будет выходить.
— Возраст нашей героини неожиданный, — продолжает говорить ведущий, нагнетая интригу для телезрителей, — если наши «жестокие гости» уже привыкли не обращать внимания на возраст людей старше их, то в этот раз им придётся напрячься. Напрячься потому, что возраст героини шоу «велик» в другую сторону. Она ещё школьница!
— Вау-уу! — издают звук гости, искусно изображая удивление.
— Итак! — восклицает СынГи, — Встречаем! Ученица старшего класса, Пак ЮнМи!
Под звуки фанфар я выхожу из-за блестящей, под золото, занавески и, поднявшись вверх по нескольким широким ступеням, сажусь в кресло, предназначенное для меня. На мне джинсовый костюм ярко — голубого цвета, белая блузка и лёгкие чёрные ботинки. Удобно, не как в юбке. Можно не следить за ногами, сосредоточиться на разговоре. Для создания образа хулиганки рукава моей джинсовой куртки закатаны, на правом безымянном пальце — печатка из чёрного металла.
— Все школьники недавно сдавали сунын! — восклицает ведущий, не дав мне поздороваться с гостями и телезрителями, — ЮнМи, ты сдала сунын?
Подскочив ко мне, он суёт мне под нос микрофон, ожидая ответа.
— Нет, — говорю я в него.
— Оо — о! — похоже, искренне изумляется публика в студии.
— Почему? — спрашивает ведущий и пять подсовывает мне под нос свой микрофон.
— Я с него сбежала, — коротко отвечаю я в него.
— О — ооо! — поражаются «жестокие гости».
— Здравствуйте, — говорю я, пока они стонут, приветствуя их и телезрителей.
— Итак, ты сбежала, — производит констатацию факта ведущий, — почему?
— Я хочу помогать подросткам, — отвечаю я.
— Вау — у! — реагируют гости.
— Поэтому, ты вылезла в окно в туалете? — с иронией в голосе спрашивает меня ведущий.
— Выходит, что так, — киваю я.
«Жестокие» смеются, сидя на своих одноногих стульчиках.
— Интересное оказание помощи подросткам, — иронизирует дальше ведущий и обращается с вопросом к залу, — кто-то прокомментирует поступок нашей гостьи?
«Крутая» ДжаОк поднимает руку.
— Пожалуйста, госпожа Ким, — приглашающе кивает ей СынГи.
— Сегодняшняя история мне кажется странной, — говорит она, — побег неизвестной никому школьницы с экзамена. Что тут можно обсуждать? Я думаю, это интересно только её семье и её знакомым.
— Тебя не узнают, — повернувшись ко мне, говорит в свой микрофон ведущий, — что скажешь?
— Всё впереди, господин ведущий, — спокойно отвечаю я.
— Хех! — делает он головой движение в ответ, — А ты самоуверенная.
— Хорошо, — говорит он, обращаясь уже к присутствующим в студии, — я, недостаточно полно представил нашу гостью. Итак, сегодня в нашей студии — ученица старшего класса школы «Кирин», госпожа Пак ЮнМи!
— Уу-у, — с интересом реагирует на это студия, услышав название школы.
— Госпожа Пак ЮнМи обладает множеством талантов, — продолжает представлять ведущий меня дальше, — и, что примечательно, результат их проявления ожидается не где — то в будущем, а он есть уже сегодня. Сейчас я прочитаю вам список её достижений. Думаю, что хоть с одним, но вы уже знакомы…
— Итак, — говорит он, подойдя к высокой тумбе и взяв с неё лист бумаги, — зачитываю… Пак ЮнМи является: автором сингла «Bye,bye,bye» исполнитель которой, группа «FreeStyle» заняла девятое место в хит — параде ««Billboard». Так же, ЮнМи, автор синглов «Sorry, sorry» и «Growl», исполняемых группой «Stars JUNIOR». Ещё, она автор трёх композиций классической музыки, прозвучавших в фильме — памяти о группе «Freestyle»… Далее, она: автор сингла «Faith», автор сингла «I Like That», автор композиции «Шторм», который, в данный момент, в исполнении скрипачки Ли ХеРин находится на восемьдесят шестом месте «Billboard»… И, наконец, автор песни «Sugar Free», исполняемой известной группой «Корона»…
— Всё это, — продолжая смотреть на бумагу в руке, сообщает ведущий, — было взято с сайта компании «FAN Entertainment»…
— Пфф… — воспользовавшись паузой, одновременно надувает щёки и выдыхает зал, фокусируя свои взгляды исключительно на мне.
— В данный момент, Пак ЮнМи является новой участницей группы «Корона»… — добавляет «вишенку на торт» ведущий и, подняв голову от бумаги, обращается к «крутой гостье», — Как госпожа, ДжаОк, теперь вам — интересно?
— О, да, — кивает в ответ та, — я бы никогда не подумала, что это всё написала школьница. Я слышала «Шторм». Очень красивая музыка.
— Спасибо, госпожа, — кланяюсь я со своего места, — рада, что вам понравилось.
В этот момент, люди в студии, уложив себе в головах услышанное, дружно начинают разговаривать друг с другом и с ведущим.
— Ого, — с удовольствием говорит ведущий, выдержав паузу и дождавшись уменьшения шума, — вижу, что всех удивило столь большое число полновесных произведений в столь юном возрасте. Наверное, всем так же интересно, почему автор известных композиций сбежала с сунын…
После его слов, все «затыкаются» и в студии наступает тишина.
— А сколько ты получила баллов на предварительной сдаче сунын? — наконец спрашивает меня один из гостей, похоже, решив, что проблема проста, и думать, тут, особо не о чем.
— Из максимально возможных четырёхсот баллов я набрала триста шестьдесят три, — улыбаюсь я ему в ответ.
— Ваууу! — неподдельно восхищается зал и начинает переговариваться между собой, обсуждая число.
— Замечательный результат, наверное, почти рекорд, — говорит ведущий и обращается к залу, — сколько у нас самое большое число баллов за сунын?
— Триста восемьдесят один, — отвечает кто — то.
— Восемьдесят три, — тут же кто-то поправляет сказавшего.
— Один!
— Три!
— Один!
Начинается бурное обсуждение, выглядящее с высоты моего места как базар в разгар торговли. Наконец, истина устанавливается, она оказывается равной не одному и не трём, а трёмстам восьмидесяти четырём. Ведущий, чтобы подвести черту под спором, зачитывает для всех краткую информационную справку, в которой называет, кто и когда добился такого поразительного результата. Надо же, а я как-то и не думал, что где — то рядом с рекордом «болтаюсь»…
Получив от «старшего» в шоу, «истину», народ успокаивается и вновь возвращается к моей персоне.
— И ты, имея такой великолепный результат, сбежала с экзамена? — «недоумевая» спрашивает меня ведущий, — Почему? Переволновалась?
— Если позволите, я расскажу, — предлагаю я.
— Давайте послушаем её историю, — поддерживает меня ведущий, обращаясь к гостям.
— Мы слушаем тебя, — повернувшись ко мне, говорит он и, кивнув, приказывает, — Рассказывай!
— Не так давно, — начинаю я свой рассказ, — я стала задумываться о смысле жизни…
— Ууу — у! — очень иронично реагирует зал на мои слова.
— О смысле жизни не вообще, — поясняю я, не обращая внимания на это «ууу — у», — а применительно к себе. Меня заинтересовал вопрос — а, что, собственно, я здесь делаю?
Делаю паузу и обвожу «жестоких гостей» взглядом, давая им время посмеяться.
— Зачем я родилась? — продолжаю я свой рассказ, дождавшись, когда смешки стихнут, — Для чего? Есть ли какой — то смысл в моём появлении на свет? Может, мне нужно что-то сделать, раз я родилась?
Снова у меня — пауза, во время которой «жестокие», уже молча, примеряют мои вопросы к своему личному существованию.
— Я стала интересоваться, как обстоят дела с осмыслением этого у других людей, стала читать, что говорят об этом мудрецы наших дней и минувших эпох. Знакомиться с историями жизни выдающихся личностей. И, в результате, пришла к выводу, что смыла в жизни — нет…
— Нуу-у, — разочарованно гудит зал, похоже, с чего-то вдруг решивший, что я им сейчас возьму и выну из своего кармана золотые скрижали, на которых написано, что и как нужно делать чтобы «жить правильно».
— Я тоже была разочарованна, — киваю я, соглашаюсь с этим «нуу — у», — но мне, где — то, как-то попалось на глаза одно высказывание, на котором я вначале не заострила своё внимание. Но потом, вдруг, оно всплыло в памяти, позволив примириться с фиаско в поиске смысла жизни. К сожалению, я не помню его дословно, но, если пересказывать его другими словами, то, человек — это пустой кувшин, пустоту которого он заполняет всю свою жизнь. Что он кладёт в него, такое вино в нём и получается…
— О — оо, — раздаются в зале голоса людей, осмысляющих концепцию «жизнь-кувшин».
— Чем лучше ингредиенты, — говорю я, — тем лучше должно получиться вино.
— «Должно»? — переспрашивает меня ведущий.
— Жизнь, СынГи — сии, — отвечаю я ему, — весьма непредсказуема и не всегда получаешь от неё то, что хочешь, даже если делаешь всё правильно. Но, если использовать качественные ингредиенты, то вероятность получения годного продукта — выше, чем, если кидать всё, что только под руку попалось…
— И что же ты «кинула в свой «кувшин»? — интересуется ведущий.
— Оказывать помощь другим.
— Считаешь, это — правильно?
— Надеюсь, что, да. Хотя, некоторые умудрённые жизненным опытом люди говорят, что ничего хорошего из этого не выйдет.
— Что же это за люди, позволь спросить?
— Это — секрет, — улыбаюсь я, — в обществе существует мнение, что оказывать помощь нуждающимся — это правильно. Тех, чьё мнение идёт вразрез с мнением общества, ждёт его порицание. Зачем создавать людям неприятности?
— Это твоя мама, или сестра?
— Нет, это совершенно другие люди. Но кто, не скажу.
— У — уу, — недовольно отзываются «жестокие» со своих стульев — насестов.
— То есть, ты — не уверенна? — спрашивает меня ведущий, — Но, всё равно, хочешь помогать людям?
— Ничего не известно, пока не откроешь позицию, — отвечаю я.
— Мне кажется, эта фраза из биржевой торговли, — говорит ведущий и задаёт вопрос, — Так?
— Да, — отвечаю я, — я интересуюсь финансовыми рынками.
— У — у, вот как! Но об этом поговорим потом. Сейчас, давай, расскажи тогда свою историю. Боюсь, как бы наши слушатели не заскучали.
— Для меня всё началось с сообщения в новостях, что две девочки спрыгнули с моста, — начинаю рассказывать я, — Это было первое сообщение. Потом, подобные сообщения, стали появляться ещё и ещё. По телевизору и в сети начали говорить и писать о проблемах самоубийств среди подростков. Всё больше и больше. Я поняла, что эта тема меня задевает. Каждый раз, когда я об этом слышала, мне было жалко этих детей и их родителей. Мне хотелось, чтобы такого не происходило. Я задумалась над причиной происходящего и стала думать, как сделать так, чтобы в Корее не случалось больше подобных трагедий…
— … И вот, в одной телепередаче, я, услышала, похоже, ответ, как это сделать. Приглашённый в студию психолог сказал, что большей частью проблемы является отсутствие у школьников перед глазами примера, того, что можно быть успешным человеком, не имея при этом высоких балов в сунын. Не сумев преодолеть порог для поступления в SKY, школьники думают, что всё, жизнь кончилась, дальше жить незачем. В день, когда я шла на сунын, я смотрела на идущих вместе со мною подростков и пыталась угадать — кто из них покончит с собой после экзамена? Ведь известно, что после объявления результатов, будет ещё одна волна самоубийств…
Делаю паузу, чтобы перевести дыхание после длинного монолога. В студии — тишина, никто не рвётся вставить слово или, прокомментировать услышанное. Присутствующие и ведущий терпеливо ждут, когда я продолжу.
— Мне перед школой попался на глаза один парень, — продолжаю я рассказ, — у него был взгляд, в котором были отчаянье и страх. И что-то ещё, такое, что заставило меня испугаться за него…
— И что же ты сделала? — спрашивает ведущий, видя, что я замолчал.
— Я пошла в школу и стала готовиться к экзамену…
— Нуу — у… разочарованно отзывается студия.
— Но, у меня всё не шёл из головы этот парень. Вместо экзамена я думала о нём. И тут я внезапно вспомнила передачу, которую смотрела! В которой психолог говорил об отсутствии примера для не получивших желаемый балл по сунын! И мне стало ясно, что нужно делать! Я решила своим примером показать, что можно быть известным и богатым человеком без высоких баллов. Я встала из-за парты, пошла в туалет и вылезла в окно…
— Вау!! — все, похоже, искренне изумляются моему поступку.
— Вот и вся моя история, — заканчиваю я рассказ.
— Ничего подобного не слышал, — признаётся СынГи в микрофон и поворачивается к своим гостям, — кто первым выскажется об этой истории?
— Я! — поднимает вверх руку «крутая» ДжаОк, — Поступок, конечно, очень яркий и красивый. Но вместе с тем, он очень глупый.
— Почему, госпожа? — спрашиваю я у смотрящей на меня ДжаОк.
— Потому, что он ни к чему не приведёт, — отвечает она, — образование — это самое главное в жизни каждого человека. Оно определяет, какое место он будет занимать в обществе и всю его дальнейшую жизнь. А ты предлагаешь отказаться от его получения! Кто последует твоему примеру?
— Госпожа, — отвечаю я, — похоже, есть некоторое недопонимание. Я ни в коем случае не предлагаю отказаться от образования. Я сама постоянно учусь тому, что мне нужно. Я не против образования. Я против обожествления сунын, на алтарь которого каждый год кладётся детство сотен тысяч корейцев, но этого ему оказывается мало. Каждый год, сунын требует себе в жертву ещё десятки детских жизней. Сунын — злой и кровавый идол, госпожа.
ДжаОк, округлив глаза, вытаращивается на меня. Впрочем, и другие люди в студии, смотрят на меня примерно так же, как она.
— Поэтому, хочу хоть как-то отколупать с него ту позолоту, в которую его обрядили. Я стану известной и без него. Надеюсь, что мой пример поможет кому-то отказаться от самоубийства. Я это имела в виду, госпожа, когда отказывалась от экзамена. А не отказ от образования.
— Но, ведь сунын и есть, образование! — восклицает в ответ ДжаОк, — Как ты сможешь дальше учиться, не имея на руках оценки твоего уровня?!
— Согласна с вашими словами, ДжаОк-сии, — киваю я, — оценка уровня знаний необходима. Но, вместе с тем, уверена, что вы согласитесь со мной, что обстановка вокруг этого экзамена, которая сложилась за последнее время, недопустима. Только подумайте! Уже есть накопленная годами статистика, по которой делаются прогнозы, сколько в этот раз школьников распрощаются с жизнью. И самое страшное, что эти прогнозы сбываются. И никто, ничего не делает. Все говорят — «это же сунын «! И всё. Подсчитывают погибших и ждут следующего года.
— Как это не делают?! — возмущается ДжаОк, — Каждый год, проводятся мероприятия по предотвращению самоубийств среди школьников. По телевиденью и в школах проводятся беседы с учениками, разъясняющие им ценность жизни. В твоей школе были такие мероприятия?
— Да, госпожа, — киваю я, — в «Кирин», были. Но, если вы возьмёте статистику, то увидите, что количество смертей стабильно растёт из года в год. Нет уменьшения. Значит, из этого проистекает простой вывод, что всё, что делается для их предотвращения, не эффективно. Выглядит, как попытка лечить не саму болезнь, а её симптомы…
— У — уу, — недовольно отзывается студия.
У ведущего, тоже, лицо малость посуровело. Так, похоже, я увлёкся и «копнул» несколько глубже, чем следовало. Нельзя критиковать правительство и хвалить Северную Корею — такие основные установки для участвующих в шоу.
— Поэтому, я так и поступила, — говорю я, решив «закруглить» спор с аджумой, абы чего не вышло, — решила показать школьникам, что можно прекрасно прожить и без высоких отметок в сунын и обратить внимание взрослых на эту проблему. А то что-то непонятно. Скоро вся страна, стопроцентно будет получать высшее образование, считающееся лучшим в мире, а проблема не только не решается, а с каждым годом только усугубляется…
Так, это я тоже, пожалуй, лишнее сказал. Интересно, вырежут или нет?
— Ты сомневаешься в этом? — прищуривается на меня с вызовом ДжаОк, — Хочешь сказать, что в Корее не самое лучшее образование?
Ох уж этот патриотизм! Сказать, или не сказать? Ведущий — молчит. А, скажу! Всё одно, вырежут!
— Думаю, что не всё так хорошо выглядит вблизи, как кажется издали, госпожа, — отвечаю я, — Если наше образование — самое лучшее, то, почему же тогда наши транснациональные корпорации приглашают к себе на должности креативных директоров и менеджеров — иностранцев из Америки и Европы? И почему все, закончившие наши лучшие университеты, стремятся уехать на стажировку в Америку?
— Ну, так то Америка, — неожиданно спокойно говорит ДжаОк, перечёркивая ею же сказанное ранее.
— В Америке и Европе нет такого числа самоубийств среди школьников, — говорю я, — и наши выпускники стремятся пройти практику в этих странах. Значит, существует уже давно воплощённый в жизнь вариант, при котором и образование, на высоте и, школьники, с мостов не прыгают. Нужно ознакомиться, как там всё устроено и сделать у нас так же.
— Если это можно было сделать, то давно было бы уже сделано, — говорит мужчина в зале, обращаясь ко мне, — или ты думаешь, что никому в голову не приходила такая мысль? Я знаю, что комиссии по изучению этого вопроса создавались не один раз. И с выездом изучения опыта на месте.
— Я не знала об этом, — говорю я, качая головой, — но, раз тогда не вышло, то, может, стоит попробовать — ещё раз? Время прошло, могло что-то измениться. Нельзя сидеть, сложа руки и смотреть на ежегодные трагедии, считая их чем-то неотвратимым, вроде смен времён года.
— Отказываться от сунын — это не выход, — говорит мне мужчина, — без знаний не получить работу. А без работы — на что жить?
— Я не предлагаю отказаться от образования, аджосии, — снова говорю я, — я предлагаю не обожествлять сунын. Может, низкий балл — это знак высших сил? Сигнал подумать — а нужно ли это тебе? Ведь если ты получаешь низкий балл, то это значит, что ты недостаточно талантлив в деле, которое делаешь. А ведь известно, что талант человек проявляет тогда, когда ему интересно. Нельзя делать что-то талантливо, когда тебе скучно. Так вот может, это шанс — остановиться и подумать? Жизнь-то одна. Мучатся всю её потом, занимаясь какой-то тягомотной скукотищей…
— Хорошо говорить, когда хорошо учишься и имеешь множество талантов, — говорит ДжаОк, — таким, как ты. А что делать другим? Которые не так успешны в учёбе?
— Наверное, искать себя, — пожимаю я плечами, — если ты делаешь и у тебя не получается, наверное, это не твоё.
— Если упорно трудится, то можно добиться высоких результатов, — уверенно говорит ДжаОк.
— Возможно это и так, — киваю я, — но, тут встаёт вопрос — какой ценой? Учёба по шестнадцать часов в сутки в течение нескольких лет, чтобы потом увидеть, как то… То, что ты делал на пределе своих сил целый месяц, пришёл и сделал за час человек, у которого есть к этому талант? Ещё один прекрасный повод закончить свой бренный путь на земле, осознав, что годы жизни потрачены впустую.
— Ну — уу…! — откидываясь на стуле назад, произносит ДжаОк с явным неодобрением, — талант — это и есть труд.
— Я не согласна с вами, госпожа, — отвечаю я.
— Ага! — восклицает ведущий, — Все поменялись местами! Теперь, нашей гостье «плевать на возраст»! Уважаемая, госпожа ДжаОк, как вам это нравится?
ДжаОк, молча, в ответ сильно морщит нос, показывая, что ей это не нравится, но она — терпит из уважения к телезрителям.
Присутствующие сдержанно смеются.
— Без труда невозможно что-то достичь, — обращается ко мне ДжаОк, продолжая спор.
— Согласна с вами, госпожа, — киваю я, — но, только не нужно путать, последовательность, что зачем идёт. Сначала — талант, потом труд, потом, результат. Если ставить впереди всего труд, то это много печали и тоски для трудящегося, при конечном результате, дай бог, выше среднего.
— Аджжжжж! — выражает своё недовольство студия.
— Ты не можешь такое говорить, — с возмущением обращается ко мне ДжаОк, — ты ещё мало знаешь жизнь, чтобы знать, что такое — талант!
— Я знаю, что такое талант и могу об этом говорить, — спокойно отвечаю я, — Поскольку сама являюсь подтверждением своих слов. За время существования к-поп, с того момента как он появился и до сегодняшнего дня, через него прошли тысячи, а может, десятки тысяч исполнителей. Все они были с образованием и трудолюбивы. Но, за всё это время, никто не создал ничего, что смогло бы заинтересовать мир за пределами Кореи, хотя они вложили в свой труд бездну сил. И я. Без образования. Взяла и написала две композиции, которые попали в «Billboard». Я слышала по радио, как англоязычные диджеи выясняют друг у друга — где же эта Корея находится? Вот, мой результат. Однако, если исходить из идеи, что труд первичен, а талант — вторичен, то его быть не должно. Но, он есть. Значит, я права.
— Пууууу… — с нехорошей интонацией выдыхают гости и так же, не хорошо, смотря при этом на меня.
— А такое понятие как скромность, — тебе известно? — недовольно спрашивает у меня ДжаОк.
— Да, — киваю я, — и я вполне понимаю, что наговорила лишнего, и так говорить не следует. Однако, речь сейчас идёт о человеческих жизнях. Думаю, что сейчас правильно говорить так, как оно есть, без всяких недомолвок или, иносказаний. Чтобы человек, находящийся в состоянии стресса, всё понял.
ДжаОк молчит, оценивающе смотря на меня.
— Но ведь есть ещё долг перед семьёй, перед обществом, — говорят мне из зала, — а на поиски себя нужны деньги и время. Кто будет содержать родителей, пока ты ищешь? А если не найдёшь, что тогда?
— Да, все мы должны родителям, — соглашаюсь я, — а долги нужно отдавать. Но, всё же, жизнь у каждого одна и прожить её нужно так, чтобы потом не было мучительно больно за упущенное время. Родители, тоже должны это понимать, когда требуют от своих детей поступить в SKY. Им следует тоже, задавать себе вопрос, что больше в их желании — заботы о собственных детях, или, мыслей о том, как они будут выглядеть перед соседями?
— Аджжж, — крутит головой Dragon, — никогда не встречал такой самоуверенной девочки, говорящей такие ужасные вещи! А как твоя семья отреагировала на твой побег? Обрадовалась?
— Нет, Dragon-сии, — отвечаю я, — совсем не обрадовалась. Но, у меня замечательная мама и замечательная онни. Хоть они и расстроились, и ругали меня, почём попадя, но, остыв, поняли, что мне это важно. И не стали выносить мне мозг. Взаимопонимание — основа семьи.
— Пффф… — выдыхает Dragon и качает головой, как бы говоря — ну и чёрте-что, творится!
— У меня ещё есть замечательный дядя ЮнСок, — говорю я, вспомнив ещё одного своего родственника и решив спеть ему хвалебные дифирамбы на всю Корею, раз подвернулся такой случай, — он очень многое сделал для моей семьи и всегда помогал и помогает. Самчон хотел, чтобы я поступила в военную академию и сделала картеру военного переводчика. Но, опять, после того, как мы с ним поговорили, и я рассказала, чего я хочу в жизни, он благословил меня на покорение сцены…
Ну, там, не совсем так было, но, так ведь красивее выходит, не так ли?
— Спорила с дядей? — вытаращивает на меня глаза Dragon, — оо — о…
— Какие у тебя родственники, — неодобрительно качает головой ДжаОк, — не слишком ли они много тебе разрешают? Карьера военного переводчика — это очень хорошо для девушки…
— Ну, а что тебе сказал твой молодой человек? — спустя мгновение спрашивает она у меня, перескакивая на другую тему, — Как он отреагировал на твоё решение? Так же, как твоя семья? Вы с ним это обсуждали?
— Мой молодой человек? — не «врубаюсь» я сразу, о чём это она, — Это, который?
— А у тебя их несколько?! — обрадованно восклицает ДжаОк.
До меня доходит, что говорит она о ЧжуВоне и о словах президента страны. И что ответить? Сказать — обсуждали? А он скажет — нет. Зачем выставлять себя вруном на пустом месте?
— Нет, я с ним это не обсуждала, — говорю я, — это исключительно моё, единоличное, решение.
— Думаешь, он тебя — поддержит? — с иронией в голосе интересуется у меня ДжаОк.
— Посмотрим, — на мгновенье, задумавшись, говорю я, — прекрасный способ проверить глубину его чувств.
— Оо — оО! — с глубочайшем интересом произносит ДжаОк, — Даже так? Ты его — проверяешь? А вы, вообще, с ним разговаривали на эту тему?
Ну, вообще — то, «жених — подневольный» не давеча, как вчера, отзвонился. Начал, как обычно, с наездов: «Чусан — пурида, ты что творишь?! Девушка наследника корпорации не может быть необразованной дурой! На посмешище меня выставила?!» Я ему ответил: «Аджосии, всё сделано исключительно с заботой о вас. Теперь вы можете с полным правом, послать меня куда угодно, и никакой президент вам в этом не помешает!»
«Аджосии?» — почему — то удивился этот дятел, — «Какой ещё — аджосии? Я что, старый незнакомый дядечка для тебя? Ах ты, неблагодарная идиотка!»
В общем, поговорили, как говорится…
— Да, — качая головой, говорю я, — разговаривали. Он обдумывает ситуацию. Господин ЧжуВон обстоятельный и серьёзный человек. Он не принимает скоропалительных решений…
— О — оо, — одобрительно произносят гости, одобрительно качая головами.
Похоже, ЧжуВону я накинул +100 к харизме.
— Какое у тебя интересное кольцо! — восклицает ДжаОк, — На правом безымянном пальце. На этот палец одевают либо обручальное, либо, кольцо после помолвки. Это подарок от Ким ЧжуВона? А почему оно — чёрное? И я не вижу отсюда бриллианта.
Смотрю на свою печатку. Что-то, сдаётся мне, что разговор пошёл куда-то не туда… Не было этого в сценарии! А ведущий — молчит, не реагирует… Импровизация? Как бы не влететь с этой импровизацией…
— Нет, — говорю я про печатку, — это… не он подарил. Это… другой подарок.
— Друго-ой? — растягивает слово ДжаОк, — Это подарок от… другого твоего поклонника?
— Нет, аджума, — отрицательно качаю я головой, — не от поклонника. Это… скорее, подарок… от учителя, я бы так сказала…
— От учителя? Что это за учитель? Учитель танцев? Во время учёбы в Кирин ты отлично научилась танцевать. Это подарок от господина ДжуБона?
От прозвучавшей фамилии ДжуБона непроизвольно морщу нос.
— Нет, это не его подарок, — недовольно отвечаю я, — я не скажу, откуда это кольцо.
— Нуу-у, — по — детски дует губки ДжаОк, — так не интересно. Если гость шоу не раскрывает свои секреты, тогда, зачем он сюда пришёл?
Вообще-то мне был обещан разговор о проблемах подрастающего поколения, а не о моих несуществующих поклонниках…
— Тогда расскажи, — видя, что я «не ведусь на слабо» и молчу, находит новую тему для разговора любопытная аджума, — что тебе подарил твой жених? Он ведь состоятельный молодой человек. Наверное, это очень дорогие подарки?
В замешательстве смотрю на ждущую ответа, похоже, профессиональную сплетницу. Что он мне подарил? Если не считать «прощального подарка» из бутика — коробки с тряпками, которую я «выкинул в пропасть», ничего. Собственно, фактом отсутствия подарков я совершенно не опечален, но, блин, нужно же что-то отвечать?! Девушкам положено дарить подарки. Если я скажу — «ничего», то ЧжуВон станет — «жадным Буратиной». Фиг с ним, что его это не обрадует, но я же и ЮнМи тогда выставлю в глупом виде! Оно мне надо?
Бросаю взгляд на ведущего, замершего с микрофоном в правой руке.
Чего он молчит? В сценарии таких вопросов не было! По крайней мере, в моём… Хм, а это, случаем, «не подстава»? «Не развод»? Усыпили мою бдительность, а настоящее действо прописано в сценариях у «гостей»? Запросто такое может быть. Телевизионщики — это беспринципные люди, за рейтинги, мать родную продадут. … Лучше считать, что это подстава и быть внимательным в выборе слов…
— Вы знаете, уважаемая госпожа ДжаОк, — вежливо говорю я, обращаясь к вредной аджуме, — мне кажется, что ваш вопрос вторгается в ближнюю зону личного пространства. Причём, сразу, двух людей…
Секунду думаю, смотря на собеседницу и решаю, что тут для солидности стоит добавить фразу — «посоветоваться с ушефом!».
— Мне нужно поговорить об этом с ЧжуВоном, — говорю я, — мы с ним не обсуждали вопрос, что мы можем показывать всем из наших личных отношений…
— Уу-у… — разочарованным гудением отзывается студия.
— Мы видим, что ЮнМи демонстрирует скромность, а так же хорошее чувство такта в личностных взаимоотношениях, — говорит в свой микрофон ведущий, чем-то вдруг напомнив роман Булгакова, в котором один конферансье, вот так же, давал не нужные комментарии.
Точно! «Сильное сердце» — шоу, с элементами «дикого шоу»! Задают неудобные вопросы гостям, а потом смотрят, как те выкручиваются! А сценарий для главного гостя, это так, «для понта».
— Кроме того, — не выходит из роли конферансье ведущий, — ЮнМи так же демонстрирует прекрасные знания традиций корейской семьи, в которой мужчина, исстари, занимает главенствующее положение…
Я? Знание традиций? Да я всего-навсего ЧжуВона от титула скупердяя отмазывал!
— Госпожа ДжаОк, — обращается к аджуме ведущий, пока гости реагируют на его слова смехом и гудением голосов, — Вы довольны ответом ЮнМи?
— Нет! — категорически заявляет ему в ответ та, — Я не узнала ничего нового! Поэтому, я должна задать ей ещё один вопрос! И, на который, по правилам нашего шоу, она должна ответить!
— ЮнМи, ты готова ответить на вопрос ДжаОк — сии? — оборачивается ко мне через плечо ведущий.
— Да, — киваю я, и накладываю ограничение, — но, только при условии, если он не будет затрагивать личные взаимоотношения.
— ДжаОк-сии, вы готовы задать такой вопрос? — обращается к ней ведущий.
— Да! — решительно кивает та в ответ, мотнув при этой головой и взлетевшей в такт этому движению своей шевелюрой.
— Задавайте! — приказывает ей ведущий.
— Скажи, где и как ты познакомилась с ЧжуВоном?! — буквально «выдыхает» вопрос аджума.
— Оо — ооо, — стонет студия, которой, похоже, это тоже очень интересно знать.
— Вы уверены, что это не личный вопрос? — суя под нос ДжаОк — сии свой микрофон, с серьёзным видом спрашивает СынГи.
— Он может быть личным для девушки только в одном случае, — пафосно заявляет та, — если она познакомилась со своим избранником утром, проснувшись в одной постели!
— Оооооооо… — похоже, уже в экстазе от неимоверной крутизны этой аджумы, стонет студия.
— Я напоминаю вам, что наша гостья, несовершеннолетняя школьница, — говорит ведущий и поворачивается ко мне, — ну как, ЮнМи, ты ответишь на этот вопрос?
— Я понимаю, ДжаОк-сии, что вы, своим вопросом не оставляете мне выбора, — говорю я, с лёгкой неприязнью смотря на «старую кошёлку», — но я расцениваю ваш вопрос как вторжение в личное пространство. Поэтому, мой ответ будет — без комментариев!
— Ну-уу! — недовольно гундосит студия.
— А о чём же мы тогда будем говорить? — не понимает ДжаОк, — Если ты на все вопросы будешь отвечать — «без комментариев»?
— Давайте, — предлагаю я, — поговорим, как было запланировано изначально, о проблемах подростков и образования в Корее. Мне видится это более важным вопросом, чем выяснение — кто, когда и где с кем познакомился.
ДжаОк, кивает, но с таким выражением на лице, что сразу становится понятно, что делает она это вынуждено. Проблемы у школьников действительно есть и заявить, что их нет, перед телекамерами будет «не комильфо».
— Давайте, — соглашается со мною ведущий, — только, как мы будем это делать? Наверное, нужно было к этому — подготовиться? Dragon, ты чувствуешь себя готовым к такому разговору?
Вся студия поворачиваются к парню в розовых штанах.
— Это сложный вопрос, — подумав несколько секунд отвечает тот, — я готовился, но, не чувствую себя уверенно. Мне кажется, лучше всех здесь подготовилась ЮнМи. Может, она просто тогда расскажет, в чём причина проблемы? А мы, потом, когда проблема станет понятной, обсудим, как её решить…
ДжаОк одобрительно кивает на этот откровенный «спихон» на меня. Студия тоже, одобрительно гудит, поддерживая такое мудрое решение, в котором ей не придётся напрягаться, а только критиковать.
— ЮнМи, — поворачивается ко мне ведущий, — ты можешь это сделать?
Смотрю на него, потом перевожу взгляд на гостей. Чувствую, что это начинает меня злить. Что за легкомысленный подход к такому серьёзному вопросу?
— ЮнМи? — вновь обращается ко мне ведущий, видя, что я молчу.
Перевожу взгляд на него.
— Если вы хотите, то, да, я могу рассказать, — холодно говорю я, — но… господин ведущий, предупреждаю. Правда может оказаться для многих болезненной. Как для присутствующих в зале, так и для зрителей шоу.
— Хмм, — говорит тот, как бы сомневаясь, — ты же не будешь нецензурно выражаться?
— Не буду, — обещаю я, отрицательно мотая головой.
— Тогда, всё в порядке! — как — бы облегчённо выдыхает СынГи, — Шоу «Сильное сердце» как раз известно тем, что в нём нет придуманных историй! Правда — это основа, на которой держится мир и наше шоу. Рассказывай. Не думаю, что ты произнесёшь какие-то ужасные вещи, не известные взрослым…
Студия сдержанно хихикает, оказывая ему поддержку.
— Хорошо, — киваю я, — тогда я начну. Прошу выслушать до конца, не перебивая…
— Спасибо, — благодарю я гостей, молчанием отреагировавших на мои слова, — Я считаю, что дело в скорости и в отставании. Современный мир отличается огромной скоростью изменений. Все помнят, когда у вас появился первый личный компьютер? А первый мобильный телефон? Простите, есть кто-то, кто уже ездил на электромобиле? Прошу, поднимите руку, кто уже ездил… Два человека. Уверена, что если я задам этот вопрос года через два, то руки поднимут здесь уже все. По прогнозам специалистов, за ближайшие десять лет исчезнет от 12 до 15 % ныне существующих профессией. Дети, которые в этом году пошли в школу, еще не вырастут, еще её не закончат, а уже не будет 12–15 % профессией, которые сейчас есть. Мы с трудом можем представить, что будет через 20 лет, когда уже точно эти дети вырастут…
Зал молча слушает, не перебивает.
— … Есть такое выражение: генералы всегда готовятся к прошлой войне. По сравнению с генералами, родители и тем более педагоги — это еще большие тормоза!
— Ээээ…? — с вопросительной интонацией подаёт голос студия.
— Да! — утверждаю я, — Сегодняшние родители воспитывают детей в сегодняшнем дне. Когда они думают о том, чтобы было хорошо их детям, то они смотрят вокруг, анализируют окружающую действительность и из этого делают выводы о том, чему их учить, чему не учить, куда направлять. Но при этом редко кто из них думает, что к тому времени, когда их дети вырастут, сегодняшний день будет для них уже днём вчерашним!
— Хмм… — задумываются присутствующие.
— Но, даже родителям, — продолжаю я свою речь, — даст очень много очков вперед школа, которая уже сегодня готовит детей даже не к вчерашнему, а к позавчерашнему дню! Уже сегодня семьдесят процентов того, что учат дети в школе, неактуально, не говоря уже про будущее!
— Постой! — возмущённо восклицает Dragon, подавшись вперёд, — Что ты за ерунду тут говоришь?! Школа — не нужна? Так тебя понимать?
— Я говорю про парадокс воспитания детей, — отвечаю ему я, — он заключается в том, что в каких-то других сферах взрослые думают наперед, занимаются стратегическим планированием, пытаются представить, что будет дальше. А когда дело касается воспитания их же собственных детей, то они, словно напрочь забывают про этот временной люфт, который всегда существует!
— Пффф! — выдыхает на это Dragon, оседая на кресле.
— Почему так происходит? — продолжаю я, — Причина проста. Из-за быстрых изменений в мире, непредсказуемости, такой большой разности возможных вариантов, взрослые нервничают, поскольку сами не знают, что будет дальше. При этом, они хотят дать своему ребёнку самое лучшее, защитить его от возможных потерь. Но дело-то в том, что они не знают будущего! А как можно переживать за то, чего не знаешь? Поэтому, они переживают из-за того, что им понятно сейчас. И они переживают, как их ребёнок сдаст сунын, усваивает ли те 70 % ненужного материала школьной программы, выучил ли он это, запомнил ли другое?
Смотрю в зал. Похоже, он испытывает когнитивный диссонанс, слушая, что им школьница «вещает».
— Дальше, — продолжаю я, — Когда родители нервничают, они начинают давить на детей, требуя от них соответствия будущему, о котором, опять же повторюсь, они не знают. И вот тут-то возникает проблема, которая стала всё чаще заканчиваться полной катастрофой для них и их детей. Проблема современных родителей в том, что относятся к борьбе со своим беспокойством с неимоверным усердием. Они так прессуют детей, чтобы подготовить их к миру — я напоминаю, к тому миру, который в момент взрослости детей станет вчерашним и позавчерашним, — что превращают их в зомби. Они настолько не могут смириться с тем, что их ребенок не будет знать английского в семь лет, не будет читать в пять, не будет еще что-то, что превращают сунын в идола, не сдать который с достойным результатом, равнозначно смерти!
Обвожу взглядом студию. Все молчат и смотрят на меня во все глаза. Одна женщина даже рот приоткрыла. Интересно, это вырежут? Наверняка, да. Только странно, что ведущий не кричит — «стоп, сьёмка!». Ладно, почти всё сказал, нужно подытожить.
— В подростковых самоубийствах, в первую очередь, виноваты родители, — говорю я, — вторая вина — у школы!
— Я всё сказала, — говорю я после паузы, видя, что гости молчат и вроде, как бы ожидают продолжения.
— Возмутительно! — в полной тишине произносит ДжаОк, — Обвинять родителей, потерявших своих детей! Это — бесчеловечно!
— Госпож ДжаОк, — спокойно отвечаю я, — если у человека плохо со здоровьем, то он идёт к врачу. Врач делает анализы и ставит диагноз. И если у человека всё очень плохо, то врач не скрывает от него правды. Он не говорит ему — «это у вас не рак, а просто насморк. Идите, продолжайте веселиться!». Врач не врёт, потому, что знает, что болезнь — нужно лечить. Если лечить даже самое безнадёжное, появляется, пусть мизерный, но шанс на жизнь. Если не лечить и бегать от реальности — шансов нет никаких. В нашем обществе есть болезнь, требующая незамедлительного лечения. А мы тут, с вами, на глазах всей нации — выступаем врачами. Поэтому, не нужно двусмысленности и стыдливого умалчивания. Мы, как врачи, должны сказать — вот проблема, а вот оно, лечение. Пусть оно неприятное и от него у вас вылезут все волосы и будет рвать по пять раз на день, но с ним у нас есть шанс, соотечественники! А если мы не будем лечиться, тогда доставайте ручки, бумагу и пишите завещания!
— Оооо — ОО! — восклицает ДжаОк, расширив глаза, и откидываюсь назад, — Оооо!
— ЮнМи, — обращается ко мне до этого долго молчавший ведущий, — ты не преувеличиваешь проблему, говоря о жизни и смерти? Мне кажется, ты видишь ситуацию в излишне тёмных тонах.
— Господин ведущий, — отвечаю я ему, — а вы знаете, что в Корее, показатель рождаемости составляет 1,2 ребёнка на одну женщину? А для поддержания численности населения хотя бы на одном уровне нужно иметь этот показатель хотя бы в 2,1?
— О боже, — отвечает ведущий, уходя от ответа, — откуда у тебя всё это в голове?
— Я рассматривала различные варианты, чем я буду заниматься через двадцать лет, — пожав плечом отвечаю я, — для этого я собирала информацию, чтобы на основании неё строить прогноз. И узнала, что Корея — вымирает. У нас нет ни одного лишнего ребёнка! А мы их, каждый год, пачками, скармливаем суныну и благодушествуем, ничего не делая.
После моих слов в студии устанавливается почти абсолютная тишина. Слышно, как наверху, чуть слышно гудит лампа в каком-то из осветителей. Все смотрят на ведущего, ожидая сигнала к остановке сьёмки шоу. СынГи же, наклонив вперёд голову, смотрит в пол и о чём-то думает.
— Ты — айдол? — поднимает он голову, обращаясь ко мне с вопросом.
— Авансом, считаюсь, да, — кивнув, отвечаю я.
— Ты знаешь, что после того, как это шоу покажут по телевизору, у тебя будет много проблем?
— Подозреваю, СынГи-сии, — киваю в ответ я.
— Но, всё равно, ты говоришь то, что не принято говорить. Почему? Ты глупая? Или? Или, что?
— Я собираюсь жить в этой стране, — снова удивлённо пожимаю я в ответ плечами, — хочу, чтобы здесь жилось хорошо не только мне. Это ведь нормально, обсуждать проблемы с теми, кто хочет того же?
— То есть, хочешь сказать, что ты — патриотка?
— Не знаю, — говорю я, — наверное.
— Но, разве тебя не беспокоят возможные потери в популярности? Ведь поклонники могут решить, что ты ведёшь себя неподобающим образом и уйти от тебя со своими деньгами. Тебя это не пугает?
— Видите ли, СынГи — сии, — отвечаю ему я, обдумав перед этим ответ, — дело в том, что армии фанатов у меня нет. И, уходить, поэтому, собственно, некому. А деньги я собираюсь зарабатывать не в этой стране. Корея — небольшая, по мировым меркам, страна, с населением где-то в сорок миллионов человек. Из них, по моим оценкам, только около тринадцати миллионов готовы платить за музыку. При существующем количестве к-поп групп, претендующих на этот, достаточно скромный финансовый пирог, заработать какие-то приличные деньги выглядит вопросом достаточно проблематичным. Я считаю, что для меня целесообразнее ориентироваться на зарубежный рынок. При том же вложении сил и средств, отдача ожидается гораздо существеннее.
Гости, похоже, удивлённые моей наглостью, недоумённо переглядываются, и становится слышен гул их голосов, обсуждающих меня.
— Чтобы это стало реальностью, для этого нужно сначала кем-то стать, достичь каких-то результатов в этой стране, а потом уже мечтать о мировых турне!
С удивлением смотрю на возмущённо вопящего Dragonа, вскочившего со своего кресла. Интересно, он каким местом слушал, когда ведущий перечислял мои заслуги?
— У меня уже произведения, попавшие в Hot100 «Billboard», — напоминаю ему я, — и меня, по правилам Американской академии звукозаписи, автоматически номинируют на премию Грэмми, как композитора, когда наступит время номинации.
Dragon замирает с открытым ртом, похоже, вспомнив начало передачи. Сзади него раздаются смешки.
— А, ну тогда, ладно, — говорит он, взмахнув рукой и возвращается на своё место под ухмылки соседей.
— А как же твоя группа? — спрашивает меня ведущий, — Ты ведь теперь участница «Короны»? Твои слова не отразятся на её популярности?
— Не думаю, что я наговорила что-то такое, что может нанести вред группе, — говорю я, — это мои слова и моё личное мнение, высказанное в частном порядке. Я не говорю от имени группы.
— Угу, — многозначительно угукает ведущий в свой микрофон и задаёт следующий вопрос, — а ты собираешься зарабатывать соло, или, вместе с группой?
— Пока я в группе, я буду зарабатывать вместе с группой, — отвечаю я и делаю небольшую саморекламу, — у меня в голове крутятся несколько идей относительно нового репертуара. Если президент агентства одобрит, попробую на прочность «Billboard» ещё раз.
Жизнерадостно улыбаясь, отмечаю, что смотрят на меня все как — то… угрюмовато…
— То есть, уточняет ведущий, — ты рассчитываешь написать ещё один хит, который попадёт в «Billboard», но, только уже для «Короны»?
— Рассчитываю, — киваю я.
Ведущий, качает головой из стороны в сторону. Похоже, осуждающе. Со стороны гостей, но неодобрительное корейское — аджжжж…!
— Ну, что же, — говорит ведущий, — мы выяснили, что ты — патриотка и намереваешься прославить Корею на международной музыкальной арене. С этим мы разобрались, теперь, давай, вместе с гостями в студии обсудим всё, что ты наговорила про образование. Думаю, у них к тебе будет много вопросов. Кстати, сразу первый вопрос от меня. Какие предметы школьной программы ты считаешь лишними?
— Литературу можно выкидывать всю и сразу, без всякого сожаления, — мгновенно отвечаю я.
— Ааа — ааа! — возвопляет со своего места ДжаОк и трясёт над своей головой поднятыми руками, — Кощунство! Как можно считать себя патриотом и при этом, отказываться от литературы, которую веками, поколениями, создавали твои предки?
— Госпожа, — отвечаю я, — литература никуда не денется от того, что её не станут принудительно учить в школе. Книги написаны, а, как известно — рукописи не горят. Всё лежит в сети, откуда в любой момент можно взять и прочитать, всё, что тебе хочется.
— Что значит твоё — рукописи не горят? — удивлённо спрашивает меня ДжаОк.
Чёрт! Тут же Булгакова не было! Прокол… Задумчиво смотрю на недоумевающую аджуму.
— Это значит, госпожа, — выдержав паузу, отвечаю я, — что гениальные произведения невозможно уничтожить материально. Шедевры всегда оставляют след в душах людей, поэтому, они — бессмертны.
— Аджжжж! — отзывается студия на мои слова.
— Бред! — говорит ДжаОк.
— Что ещё? — спрашивает меня ведущий, видя, что литературу мы — «проехали».
— Математика. Можно сильно урезать программу. В жизни обычного человека, не занятого наукой, максимум могут пригодиться: арифметика, простейшая геометрия, плюс тригонометрия, уравнения без систем. Все логарифмы, интегралы и остальное — просто потеря времени. Кому они нужны — пусть учат их в университете. То же самое можно сказать относительно физики. Я заметила, что в задачах по физике, самой физики очень мало. Вы основном, это рисунки и условия задачи. Дальше начинается опять математика. А про неё я уже сказала. Уверена, что физику легко может понять человек, не разбирающийся в математике, если сократить в учебнике физики число задач и научить этого человека наблюдать физические явления. Химия — то же самое. Зачем столько специализированного материала в школе? Кто хочет быть химиком, пусть учит химию отдельно, в высшем учебном заведении.
— Корейский язык? — деловито интересуется ведущий.
— Раньше, в корейском языке существовало два, порою не пересекающихся образования, — говорю я, — письменная и устная речь. Сейчас, это разделение преодолено, но всё равно, многовековые традиции использования определенных языковых средств только в устной речи, а в других только в письменном языке, остались достаточно сильными, и устная форма сохранила существенные отличия от письменной. Одни только функциональные стили чего стоят! Стиль художественной литературы, стиль публицистики, стиль языка средств массовой информации, научно — технический стиль и официально деловой стиль… Это же поседеешь, пока выучишь!
— Что ты предлагаешь? — интересуется ведущий.
— В век скоростей, дорого иметь такую сложную конструкцию языка. Нужно упрощать. Китай уже пошёл по этому пути, переходит на английский в деловой и научной сфере. Английский — простой язык и как результат, им пользуются во всём мире.
— Английский — простой язык? — переспрашивается ведущий, суя мне под нос микрофон.
— Простой, — подтверждаю я, вызвав смех в студии, — корейский в сравнении с ним, гораздо сложнее.
Гости в студии реагируют смешками и озадаченными почёсываниями в затылках.
— Хорошо, я тебя понял, — говорит ведущий, — ты предлагаешь разрушить всё, что было до этого создано в образовании.
— Я не предлагаю — разрушить, — говорю я, — я предлагаю сократить, чтобы выделить время на действительно важное, что потребуется в жизни подростку.
— И что это? — задаёт вопрос СынГи.
— Концепция четырёх «Ка», — отвечаю я, — коммуникация, кооперация, креативность и критическое мышление. Качества, нужные детям в будущем. То, чему должны, но не учат в школе.
— Почему ты думаешь, что это нужно?
— Это не я думаю, СынГи — сии, это говорят учёные. Я просто повторяю их слова.
— Угу, и этому, в школе не учат …
— Ну, если с коммуникацией ещё туда-сюда, то с остальным, просто никак.
— Что не так с коммуникацией? В школе не учат общаться?
— У нас не принято спрашивать у учителей, если ты не понял, — напоминаю я местную традицию, — считается, что ты глуп, раз не понимаешь. У учителей — много материала, который нужно дать за урок. Если общаться с учениками — времени на это не хватит. Поэтому — «ЮнМи сядь и закрой рот!» Какая тут — коммуникация?
— И где тебе так говорили? — заинтересовывается ведущий.
— А вам такое не говорили? — удивляюсь я.
— Не припоминаю, — уклончиво бурчит он в ответ и задаёт вопрос, — А что с кооперацией? Во всём мире известно, что корейцы — очень коллективные люди.
— Да, это так, но только есть одна проблема. Представьте, что команде людей дали задание — идите и сделайте то-то, так-то, так-то. Они идут и начинают работать. Один из них «генерит» идеи, второй критикует, третий всех утешает и мотивирует, рассказывая, что все они молодцы. Четвёртый записывает прозвучавшие предложения, чтобы не повторяться, пятый — бегает за кофе, создавая рабочую атмосферу, это тоже нужно. Это называется — работа в команде. Так работают взрослые, потому, что они работают за деньги, а так работать — эффективно. Но в школе же этому не учат! Если сказать учителю — мы пойдём группой, поработаем над заданием, то он скажет: «откуда я узнаю, что вы каждый его сделали, а не списали у самого умного?». Нет, он узнает, конечно, потом, когда будут тесты. Но, это его не устроит. У учителя поставлена задача — чтобы каждый получил в итоге индивидуальную оценку. Обучение совместной работе, навык которой потребуется выпускнику сразу после выхода из университета, в задачу учителя не входит. Поэтому, с кооперацией у нас так же примерно плохо, как и с коммуникацией…
— А я и не знал, что в нашей школе так всё плохо, — говорит ведущий.
— Нет, в нашей школе не всё так плохо, — говорю я, — у нас хорошие преподаватели и корейское образование по праву считается одним из лучших в мире. Проблема в том, что мир «убегает» вперёд, а мы, довольные достигнутым результатом, не спешим его догонять. И у нас, от этого, появляются проблемы. Мир перестраивается, делая упор на искреннюю вовлеченность и искреннюю увлечённость. Именно это сейчас даёт наибольшую отдачу. Что именно я думаю про обучение креативности и критическому мышлению в нашей школе, вам рассказать, господин ведущий? И почему наши корпорации приглашают на должности креативных директоров — иностранцев?
— Ннн… — на мгновение задумывается тот и отказывается, — нет, пожалуй, не нужно. Обсуди это с гостями, если они захотят. Я и так много отнял времени, пользуясь своим правом ведущего.
— Кто хочет сказать? — обращается он к студии, — У нас сегодня потрясающе интересный разговор с молодым поколением. Уверен, что многие открыли для себя много неожиданного. Узнать, что действительно думают подростки о школе и о взрослых, это… Это многого стоит. Итак, госпожа ДжаОк, начнём с вас. Вы хотите что-то сказать?
— Да, хочу, — кивает та, — хочу сказать, что я в шоке. Когда я шла на шоу, я никак не ожидала, что на моих глазах будут разрушены те прекрасные представления о мире, которые у меня были. И то, что это сделала девочка, это ещё более ужасно. Мальчики, ладно, они всегда что-то ломают. Но девочка, будущая мать, будущая хранительница очага, которой самой природой назначено хранить и беречь… Я плачу, господа. Внутри себя я горько безутешно плачу…
— ЮнМи, — обращается ко мне ведущий, — почему ты не бережёшь, а ломаешь?
— Я ничего ещё не сломала, господин ведущий, — отвечаю я на этот «наезд», — я только критически осмыслила текущую ситуацию и сделала выводы. И всё. Уверена, что если вы спросите школьников, то многие, думают, так же, как и я. Просто их не спрашивают и они молчат. А меня — спросили.
— Могу ещё ответить уважаемой аджуме, — говорю я, — что женщинам на роду прописано заботится о детях. И им не нравится, когда с их детьми происходит всякие нехорошие вещи, заставляющие их страдать. А школа сейчас, вот-вот, окончательно превратиться в одно большое страдание…
В студии раздаётся гул недовольных голосов гостей.
— Школа — это лучшие годы! — громко заявляет ДжаОк.
— А я слышала, что пережившие сунын называют Корею — «Ад Чосон»! — так же громко отвечаю я.
Студия, после моих слов замирает, смотря на ведущего.
— И все это знают, — говорю я, поняв, что так оно и есть.
— Кто тебе такое говорил? — обращается ко мне с вопросом ведущий.
— От многих слышала, — ухожу я от прямого ответа.
— Школа, это храм знаний! — восклицает ДжаОк, — Она создаёт кругозор, умение копить знания и во всём разбираться. Без этого сейчас — никуда!
— Простите, аджума, но вот то, что вы сейчас сказали, я считаю одной из устаревших идей, которые по инерции вдалбливают в головы своим детям родители. Сейчас объём информации уже такой, что запомнить его весь физически невозможно. А быстрота и лёгкость доступа к информации такова, что запоминание теряет всякий смысл. Да, пятьдесят лет назад, широкая образованность и эрудиция давали конкурентное преимущество, а сейчас единственное, где вы можете это применить — играть в игру в телевизоре, отвечая на вопросы. В современном мире — гораздо более ценно умение ориентироваться в море информации, уметь ее добывать, уметь структурировать, уметь определять достоверную информацию. Где этому учат? Нигде этому не учат: в школе не учат, родители не учат. Человек сам учится в интернете. Кто-то научится, а кто-то нет. А нужно это — всем.
Смотрю на аджуму. Аджума смотрит на меня.
— Похоже, — говорит ведущий, обращаясь ко мне, — у тебя есть на всё ответы, не совпадающие с общепринятыми. Ты — такая школьница-революционерка, да?
— Я не революционерка, — отвечаю я, — просто я пытаюсь использовать мозг по его назначению — думать им, а не набивать его кучей непонятно зачем нужных знаний, в которых он тонет и тупеет.
— Хех! — восклицает ведущий, — Знаний лишних не бывает! А что это за устаревшие идеи, которые насильно вбивают в головы подрастающему поколению?
— Существует ряд идей, которые были правильны в прошлом и которые уже устарели, аджосии. Однако, родители заставляют детей следовать им, вместо того, чтобы выработать новые, соответствующие нынешнему времени.
— Мне даже страшно спрашивать, что это такое, — признаётся ведущий, — «крутая» ДжаОк права. Своими словами ты уже сломала всё, что воспринималось как правильное.
Гости в студии сдержано смеются.
— Однако, одним из моих пороков, — продолжает ведущий, — является любопытство. Я всё же рискну и спрошу. ЮнМи, что это за идеи?
— Их много, СынГи-сии, — вздохнув, говорю я, — например, что нужно копить деньги, что нужно копить знания в школе, что нужно всё делать качественно, что нужно стараться, чтобы старанием добиться успеха…
— И что? — с подозрением смотря на меня, вопрошает СынГи-сии, — это всё — не так?!
— Всё — устарело, — отвечаю я, — всё теперь не так.
Картинно распахнув глаза и замерев, ведущий смотрит на меня. Гости — смеются.
— Ладно, со школой, ты объяснила, — «отмерев», говорит ведущий, — деньги, тоже, пропустим. С появлением отрицательных ставок в банках, это уже не откровение. Но вот — делать всё качественно? Почему — это-то устарело? Когда успело?
Ведущий, опять «картинно» смотрит на меня, изображая последнюю стадию недоумения.
— Да, — говорю я, — моя мама всегда меня учила — «Нужно все делать хорошо, не спустя рукава, не тяп-ляп, качественно. Нельзя ничего делать тяп — ляп!». И всех так учили. Но! Если в современном мире вы попытаетесь ВСЁ делать хорошо, то вы долго не протянете. Задача в современном мире, наоборот, сейчас стоит прямо противоположная — уметь ловко и быстро определять, что мы можем делать максимально хорошо, что мы делаем приемлемо, а что мы делаем тяп-ляп. Вот этому как раз школа учит хорошо, потому, что задаёт так много, что сделать все невозможно. Это учит школьников как раз делать выбор, что для них важно, что им нужно делать качественно. Но, тут важна позиция родителей: стоят ли они, нависают и выносят своему ребенку мозг, что все нужно делать хорошо, и он 5–6 часов сидит за уроками, с неврозом, с истерикой, с чем угодно. Или, они говорят ему, что в этой ситуации все сделать невозможно, давай, ориентируйся, разбирайся, что можно сократить, а что нужно сделать качественно, давай я тебе помогу. Необходимая компетенция в современном мире — уметь строить иерархию приоритетов: что нужно делать на совесть, что нужно делать на уровне «сойдет», что нужно делать, лишь бы отвязались. Так же будет потом и на работе. Если требовать от ребенка все делать качественно, у него не будет шанса стать в чём-то лучшим.
Ведущий, сильно наклонив голову к плечу и держа перед собою микрофон, делает полукруг вдоль самой широкой, последней ступеньки лестницы, ведущей к моему месту. Изображает усиленный мыслительный процесс.
— Однако, — остановившись, говорит он и, подводя итог работы своей мысли, — сказанное тобой выглядит, как абсолютная ерунда, но, если задуматься, то что-такое, в нём есть. Чему, сразу, вот так вот и не возразишь… Ладно. Теперь, давай, добей меня выводом, что ради успеха стараться не нужно. Буду сегодня всю ночь не спать, думать над контраргументами. Я слушаю.
— Стараться, чтобы усердием добиться успеха, — начинаю объяснять я своё виденье этого вопроса, — важная истина, которую считали незыблемой наши бабушки и дедушки. Все хорошее — дается только тяжелым трудом, ты должен стараться и этим добиться результата. Но, а что мы видим вокруг? Если посмотреть по сторонам, то мы видим людей, которые очень много работают. Однако, можно ли полученные ими результаты объяснить исключительно словами «усердие», «трудом добиваются»?
— … Да, некоторые из них действительно добились результатов потому, что работают, как сумасшедшие. Но, при этом вокруг есть и те, кто добился успеха случайно, явно не в соответствии приложенным усилием. И ещё есть такие кто, наоборот, вкладывает очень много труда, но добивается совсем крошечного. Дети же не дураки, мы же видим, что в современном мире усердность вовсе не равна успеху, а от нас требуют бесконечной усидчивости и прилежания.
— …Сейчас, в современном мире, карьера перестаёт носить исключительно вертикальный характер. Совсем недавно было аксиомой — усердно, шаг за шагом, ступенька за ступенькой: побыл рабочим, потом бригадиром, потом начальником цеха и так далее. Чтобы сделать карьеру, ты должен попасть в крупную корпорацию, в какую-то крупную структуру, и там, ступенечка за ступенечкой, карабкаться выше. И если ты не попадаешь в эту иерархию, то у тебя особых шансов нет.
— …Однако, что происходит сейчас? В мире снова появилась горизонтальная карьера. Когда в последний раз она была? Представьте, средневековье, город мастеров, где вы просто лучше всех делаете горшки, про вас идет слава, что так, как вы, не делает никто.
— …И вот с этого момента вы делаете свою горизонтальную карьеру. Вы не становитесь начальником всех горшечников, вы просто делаете самые крутые горшки, и к вам приезжают со всех окрестных городов, ваши горшки растут в цене, и вы берёте людей в подмастерье, они делают что-то похожее, но все равно не такое, как вы. Вот это и есть горизонтальная карьера. Сейчас это становится возможным. Концепция карьеры в современном мире не про то, что вы обязательно принадлежите к чему-то большому и внутри этого большого карабкаетесь вверх, а в том, что вы знаете и умеете что-то особое и уникальное. Если вы уникальны хоть в чём-то, то вы можете этим зарабатывать. К вам будут приезжать за вашей уникальностью и платить за неё деньги. И вы будете популярными без высокого бала сунын…
— Это я сейчас для школьников говорю, если кто не понял, — поясняю я гостям.
— Ты — уникальная, — резюмирует ведущий, смотря на меня.
— Да, я нашла свою уникальность, поэтому, математика, физика, а также диплом университета мне не нужен, чтобы зарабатывать деньги. И то, что меня взяли в агентство без документа об образовании, доказывает правоту моего анализа жизни.
— Хех! — восклицает ведущий, — А что делать тем, кто не настолько талантлив как ты?
— Учёные провели исследования и выяснили, что все люди — талантливы. Только, каждый, уникален по-своему. Просто многие, не задумываясь, следуют общепринятым стандартам. Их мозг перегружен непрерывно поступающей в него информацией так, что не в состоянии провести анализ текущей ситуации и построить прогноз дальнейшего развития событий. Это, в последствии, приводит к жизненным разочарованиям и трагедиям. В каждом из нас спит гений. И с каждым днём — всё крепче!
— ЮнМи, скажи, — насмешливо хекнув на мою шутку спрашивает ведущий, — почему, когда я разговариваю с тобой, у меня такое ощущение, что ты давно закончила университет? Что ты — совсем не школьница?
— Не знаю, СынГи — сии, — пожав плечами, говорю я, — откуда у вас такое ощущение. Может, вы съели за обедом что-то не то?
СынГи — сии сдержанно улыбается, зал — сдержанно хихикает.
— А если серьёзно? — спрашивает он.
— А если серьёзно, — отвечаю я, — я читала работы психологов, занимающихся проблемами подросткового возраста. Большинство моих выводов — от них. Я просто примерила их на окружающую меня действительность, те, что не совпали — отбросила, те, что вписались в жизнь — оставила. Теперь я знаю, что и почему происходит. Всё просто.
— Всё просто, — кивает головой ведущий и смотрит на свои, дорогие по внешнему виду, наручные часы.
— Не так уж много осталось времени у нашего шоу, — говорит он, опуская руку, — за разговорами оно быстро пролетело. Давай, ЮнМи, подводи краткий итог своим словам, и мы обсудим их вместе с гостями…
— Учёные прогнозируют, — сразу начинаю говорить я, поскольку финальная речь была прописана у меня в сценарии, — что дети, рождённые в начале века, то есть, сейчас, имеют большие шансы прожить до ста или, даже до ста двадцати лет. Произойдёт это, благодаря развитию медицины. И если вам сейчас родители выносят мозг, из-за того, что вы получили низкий балл по английскому, подумайте о том, что, вполне возможно, что лет через пять, быстро совершенствующиеся электронные переводчики разовьются до такой степени, что надобность знать английский просто отпадёт. И все те усилия, весь тот труд, который вы вложили в его изучение, окажется напрасным. То же самое может случиться и с сунын. Может, лет через десять, всё изменится настолько, что он не будет никого интересовать. Будет что-то новое, а сунын будет вспоминаться с улыбкой, как стародавний реликт, вроде кажущимися сегодня странными обычаями эпохи Чосон.
— … Поэтому, уважаемые школьники, совершенно не стоит менять целое столетие жизни на какие-то баллы, которые могут и отменить. В вашем столетье вас ждут друзья, любовь, путешествия и открытия. Наконец, вас ждут ваши дети, которым вы будете нужны так же, как сейчас нужны вам ваши родители. Да и о родителях вам нужно будет позаботиться. Мир прекрасен и удивителен. Его стоит посмотреть. Зачеркнуть всё это, не прожив и двух десятков лет — абсолютная глупость. Прошу вас — живите. Не меняйте истинную ценность на позолоченные погремушки. Живите!
— А родителей школьников, которые сдавали сунын, — говорю я, переведя дыхание, — я хочу попросить. Подойдите к своему ребёнку и скажите — «Чтобы не случилось — ты лучший! И никакой сунын этого никогда не изменит!»
— Браво! — восклицает ведущий и, сунув себе под мышку свой микрофон, начинает хлопать в ладоши, — Браво!
Спустя мгновение присоединяется студия, но, как — то, «без огонька».
— А теперь, перейдём к обсуждению, — говорит ведущий, вновь взяв в руки микрофон, — госпожа ДжаОк так уж получается, что вы всегда первая. Не будем нарушать уже сложившуюся традицию. Итак, слушаем ваше мнение.
— Я всё выслушала, — с серьёзным видом произносит вредная аджума, — выслушала и хочу сказать, что за всей красивостью и эмоциональностью слов ЮнМи — нет ничего. Это — пустышка!
— Ооооо… — стонут гости.
— Да, — говорит ДжаОк, поворачиваясь назад, к ним, так как сидит в первом ряду, — пустышка! Идея замены этими к — к–к нормального образования, это абсолютная вопиющая глупость, которую я, когда — либо слышала!
— Почему вы так думаете, ДжаОк-сии? — неприязненно спрашиваю я тётку, недовольный тем, что меня обозвали пустым местом.
— Потому! — достаточно грубо отвечает она мне в ответ, — По-твоему, образование, это что такое?
— Образование — это то, что остается после того, когда забываешь все, чему учили в школе, — отвечаю я ей удачно подвернувшимися в памяти словами Эйнштейна.
— Ахххх…а! — выдыхает зал.
— Не надо устраивать балаган! — возмущается аджума, обращаясь ко мне, — Мы говорим о серьёзных вещах! Образование, в современной жизни, это то, что стоит на первом месте!
— И в том, что его ставят на первое место, в этом — большая ошибка, — отвечаю я.
— Хахаа — ах! — то ли смеются, то ли изумляются гости студии.
— ЮнМи, объясни! — требует ведущий.
— Всё просто, господин ведущий, — начинаю объяснять, почему это так, — если вы посмотрите вокруг себя, то увидите, что всё, что вас окружает, всё, что есть на нашей Земле, появилось благодаря исключительно человеческой фантазии. Знания, они ведь сами по себе — статичны. Они не дают развития обществу лишь фактом своего существования. Вроде того, что вот есть у нас учебник математики, написанный сто лет назад, и это значит, что мы развиваемся. Нет. Сначала, первыми, всегда идёт фантазия и воображение. Кто-то вдруг ни с того ни с сего, говорит — «А я хочу сделать так-то и так-то! От этого всем станет удобнее и комфортнее жить. Правда, такого ещё нет, но я, кажется, представляю, как это сделать! Нужно только сделать расчёт». И вот этот человек идёт и обращается к знаниям, которые до этого лежали мёртвым грузом. В тот момент, когда это происходит — знания и оживают, становясь нужными. Это такая магия развития, которая срабатывает при наличии двух компонентов — фантазия, плюс знания. А в нашей школе, основной упор делается на вторую компоненту этой магии — механическое впихивание в мозги всей информации, накопленной человечеством на этот день…
— Нужно большего внимания уделять первой части, — говорю я, — тогда и знания не будут лежать мёртвым грузом в головах, становясь нужными, и наши корпорации, перестанут приглашать на должности, где требуется воображение, иностранцев…
— Ууууу… — задумчиво гудит студия, раздумывая.
— ЮнМи, ты хочешь сказать, что в школе нужно ввести уроки фантазии? — с иронией в голосе интересуется ведущий.
— Да, — просто отвечаю я, — занятия, где детей будут учить нестандартно мыслить. Тестовая система в нашей школе не способствует развитию воображения от слова — никак! А ведь воображение, в сегодняшнем мире, это, можно сказать, самое главное. Посмотрите, как действует Америка. Ведь она, как пылесосом вытягивает в себя всех, кто способен нестандартно мыслить, «генерить» новые идеи. И, какой у неё от этого результат? Думаю, вы все знаете, рассказывать не надо. Мы с вами, здесь и сейчас, потребляем то, что было придумано нашими предыдущими поколениями. А наши потомки будут пожинать плоды нашего с вами воображения. И что мы им оставим, если у нас с этим плохо, или, можно сказать — вообще этого нет? Мне кажется, что это некрасиво, не оставить после себя ничего нового. Как будто нас и не было никогда.
— Нуууу… — очень недовольно гудит публика, не приученная к обнажению серьёзных проблем перед телекамерами и последующему самобичеванию.
— Фантазия не может быть на первом месте! — громко заявляет на мой «спич» ДжаОк, — Знания являются первопричиной и основой всего в жизни любого человека! Я, вот, сдала сунын с отличным баллом и считаю, что только благодаря тому, что я получила нормальное образование, я сижу сейчас на этом месте!
— «Нормальное образование» — это какое? — с сарказмом спрашиваю я, — После которого — с моста прыгают?
Студия, до этого, начавшая было тихонько между собою «бу — бу — бу», — замирает, повернувшись ко мне. ДжаОк, тоже поворачивается ко мне и тоже, повторяет реакцию гостей — замирает.
— Почему ты разговариваешь со мною так неуважительно, школьница? — совладав с удивлением, и уже с возмущением, спрашивает она меня.
— Мы же, вроде бы договорились общаться без внимания на возраст? Так ведь, господин СынГи-сии? — обращаюсь я с вопросом к ведущему.
— Совершенно верно, — кивает тот.
— Вот, — говорю я, имея в виду слова авторитета, — мне не за что извиняться перед вами, госпожа ДжаОк. Я ничего не нарушила. Просто соблюдайте правила поведения в споре и вам станут отвечать тем же… А чтобы попасть на шоу, высокий бал сунын не нужен. Я, например, сижу тут без всякого балла, и заметьте, моё место — не в «гостях». У вас есть сунын, а у меня — фантазия. Сравните, насколько у нас с вами разный результат. Моё кун-фу круче, чем ваше, госпожа.
Вежливо улыбаюсь, похоже, не находящей слов, аджуме. ДжаОк молча смотрит на меня исподлобья, быстро краснея.
(минута, с небольшим, спустя. Там же.)
В студии стоит крик и ор. ЮнМи, бегает между рядами кресел гостей прячась за ними от разъярённой ДжаОк, стремящейся её догнать. Ведущий, держа микрофон у рта, молча смотрит на этот забег, ошарашенный происходящим и потеряв контроль над ситуацией. Гости, кто сидит, прижав к себе свои конечности, кто вскочил на ноги, но при этом все стараются перекричать друг друга, пытаясь урезонить одновременно старую и малую идиотку.
ЮнМи, ловко обогнув стоящего на её пути Dragona, устремляется дальше, собираясь завернуть за крайний ряд кресел. В этот момент, преследующую её ДжаОк кто-то хватает за одежду, пытаясь остановить явно сошедшую с ума аджуму. Та, оступается, теряет равновесие и летит вперёд с втянутыми руками, пытаясь ими за что-нибудь зацепиться. Бац! — долетает до Dragona, хватается за его бока руками и… ших! Так и не нашедшая равновесия тётечка падает ему под ноги, стягивая с него его розовые штаны вместе с трусами. После этого начинается вообще нечто невообразимое. Женщины дружно визжат, закрывая ладонями глаза. Вскочив на ноги, все мужики кричат, показывая руками на конфуз. Никак не ожидавший такой подставы Dragon, сделав шаг и запутавшись в штанах, валится сверху на ДжаОк, сверкая белыми ягодицами.
— Сьёмку НЕ ОСТАНАВЛИВАТЬ! — перекрывая весь шум, орёт пришедший в себя ведущий СынГи.
… Из-за дальнего ряда кресел, вытянув шею и часто дыша, ЮнМи смотрит на творящееся безобразие.