Лета ХХХ года, Июль 10 день
Всю прошедшую ночь, снилась какая-то херня — кто-то, куда-то за кем-то бегал, одним словом полная ерунда. Перечитал писанину. Не будем пороть горячку (она пока что ни в чем невиновата) время, можно сказать что вагон и маленькая тележка. Планы скорректируем маленько — выпуск самоваров сокращаем вдвое, изготавливаем дополнительные оснастки и начинаем массовый выпуск патронов. На это дело отряжу мелкого и его брата Сашку, дам им в помощь человек пять, восемь, может меньше.
Димка, Алекс и я, начнем работы по железу и подготовке к производству ружей. Антип и выделенные ему бойцы, работает чисто по меди, катает листы и плющит олово, штампует донца и чашки для капсюлей. Сборку и запрессовку последних, буду делать сам, по мере надобности. Когда освободится Сидор и его люди… Думаю, должны будут появиться первые образцы на сборку. Ружье самое простое, однозарядная переломка, двенадцатого калибра. Твою мать!! Приклады! Тьфу ты, господи… Не забыть антабки и погонные ремни… Или просто веревок навязать?
— Федор, ты чего там бормочешь? — Спросил Силантий и с завыванием зевнул вовсю пасть, почесывая при этом, поросшую седыми волосами, грудь. — Сидай к столу, а то опять молвишь, что я все сожрал.
— Ой, да то было то, один разок всего… — Я закрыл тетрадь и убрал в папку, тряпочкой вытер перо у самописки. Если не протереть, сложновато потом расписать. Закончив, сложил писчее барахлишко в деревянный сундучок и закрыл на ключ. Нажал две секретные кнопочки, теперь мое бюро можно только разбить.
— Война не началась, а у нас уже есть нечего, — Произнес я, подойдя к столу. Каша, молоко и хлеб. М-да.
Силантий только плечами пожал, наворачивая пшенку из глиняной миски.
Перекрестившись, присел на лавку напротив стрельца и взял в руки ложку…
После того как поели, собрал посуду и отошел к рукомойнику. Мою плошки, а сам не знаю с чего разговор начать. Да видно Силантий о том помышлял и мнительностью не страдал.
— Федь. Ты чего вчера чего такого Никодиму наговорил? — И уточнил, — Про Можайск.
— Только то, что ляхи, город не возьмут, будет пара приступов. Но их отобьют, королевича Владислава поранят. Поляки захотят подкоп подвести под стены, пороху наложут и взорвут… Да только не выйдет у них, сотню людишек у них каменьями побьет насмерть, да раненых бессчетна будет. Испужаются вороги и оставят город в покое. — Весь этот монолог произнес на одном дыхании, намывая и вытирая посуду, расставляя на полках, а когда повернулся…
Меня встретил тяжелый взгляд из под густых бровей и долгое молчание. Я успел вернуться к столу, сесть на лавку, налить горячего отвара из стоящего на углу, самовара и даже отпить пару глотков, когда мой собеседник очнулся от дремы или раздумий.
— Откель тебе сие ведомо? — Глухим, и даже немного надтреснутым, голосом спросил Силантий.
— Я много еще чего ведаю… Молонья меня в детстве стукнула, две седмицы без памяти лежал, — Слово в слово повторил вчерашнюю отмазку. Фиг их знает, о чем они говорили… — Сам мне говорил — что я бываю как не от мира сего.
Наклонился к нему через стол и тихим шепотом продолжил, — Я вижу, словно в тумане… Люди в жупанах и латных нагрудниках бегут с лестницами к стенам града…
Наших людишек, крестьян, они ведут казаков через лес, в обход кордонов польских и как оные вои, крушат ворогов и гонят их прочь… А еще врата в белый град Московский и стрельцов огненным боем татей на землю повергающих… Татьбу учиненную ляхами на земле нашей.
С каждым моим словом, Силантий бледнел прямо на глазах, а потом сдался, отвел взгляд в сторону и перекрестился, бормоча, — Свят, свят, свят…
Так мне ж мало, мне другое надобно, свое добро… Наше добро, сберечь и планы у меня свои…
— Спрос у меня есть к тебе Силантий — те робята что службу у нас несут, здесь останутся али их в приказ и пойдут они как все со своими полками?
— Сразу не смогу молвить, надобно в приказную избу съездить, со стариками словом перемолвится. А на кой тебе это надобно?
— Оборонится от ворогов, тати через год, здеся шастать будут, как у себя в огороде. Да и еще десятка два, а, то и три, надобно.
Вот теперь сказать, что он удивлен, значит промолчать. — Федя… Кхм — кх… Ты это… Малость того…
И я выложил перед ним главный аргумент, — хочу обучить их огненному бою, по новому, с моими ружьями и пощипать ляхов следующей осенью. На охоту хочу сходить, на похохликов польских, им урон нанести и всей рати убыток будет. Все что у них возьмем, то наше будет. Вот и нужно мне два десятка, для этого дела, так как Силантий Митрофанович, найдутся охочие людишки?
Завис! Дед завис капитально, я минут пять ждал, потом еще паток… Так и не дождавшись ответа от абонента, стал собираться. Дорога в город хоть и не дальняя, но дела все-таки лучше делать с утра.
Когда я выходил, Силантий с задумчиво рассматривал конопатку между бревен, вылезающую уже клоками. Немного постоял на пороге, не дождался ничего, надел шапку и ушел.