I

— Главное: помните, что вы не имели никакого намерения убить и для этой цели не доставали револьвера. Оружие вы носили по привычке… ну, хоть потому, что живете за городом и часто возвращаетесь ночью. С Пискуновым вы встретились случайно, отвели его в сторону, чтобы объясниться. Он отвечал вам дерзко, вызывающе, а вы под влиянием аффекта выхватили револьвер и стреляли в упор.

Так учил адвокат Бобровского, убившего любовника своей жены.

Бобровскому были разрешены свидания в тюремной камере с защитником Вересковым, еще только начавшим адвокатскую карьеру и ухватившимся обеими руками за дело, нашумевшее в газетах.

Защитить Вересков вызвался даром, да и нечем было заплатить Бобровскому, еле сводившему концы с концами при неустанном тяжелом труде. Неудачный инженер, он зарабатывал средства к жизни составлением популярно-научных брошюр и сейчас в тюрьме корпел над книжкой по воздухоплаванию, чтобы доставить жене Зиночке и маленькому сыну сто рублей на время следствия по его делу.

Вересков говорил знакомым:

— Удивляюсь равнодушию и хладнокровию этого человека. Убил своего друга, с которым виделся чуть ли ни каждый день, а говорит об этом словно о чужом деле — размеренным, монотонным голосом. Подумаешь, что он совершил что-то необходимое, справедливое и теперь обсуждает спокойно последствия. Я скажу вам откровенно, боюсь его и он почему-то мне крайне несимпатичен.

Бобровский действительно не проявлял никаких признаков душевных мук, как это полагается случайному, да еще интеллигентному убийце.

Был всегда ровен, внимательно выслушивал адвоката и во всем с ним соглашался.

Конечно, самое важное доказать на суде, что убийство совершено не с заранее обдуманным намерением, а под влиянием аффекта. Бобровский и следователю дал показание в этом смысле. Вересков может быть спокоен: он на суде сумеет держать себя и на оправдание большая надежда.

Все это говорилось так равнодушно, почти небрежно, словно дело касалось не целого будущего человека, а он, Бобровский, делал одолжение адвокату, обещая способствовать успеху его защиты.

Выходило так, что не ему, а защитнику нужен оправдательный приговор.

Волновался слегка Бобровский лишь в тех случаях, когда просил Верескова съездить к жене и что-нибудь передать.