ПОЯСНЕНИЯ, КОТОРЫЕ НЕКОТОРЫМ ОБРАЗОМ ОТНОСЯТСЯ И К АБЭКУ АДЕНЦУ
Жизнь била ключом на «Октябриде».
Наряду с прекрасно оборудованными лабораториями и мастерскими для обслуживания научных экспедиций подводного города, коммунальная жизнь на «Октябриде» предоставляла людям его многочисленного экипажа те же богатейшие возможности и удобства, которые украшали жизнь всех жителей Октября и свидетельствовали не только о высоком уровне советской передовой науки к техники, но также и о любовном внимании к культурным запросам трудящихся.
Наибольшее внимание октябридцев привлекали ботанический сад с небольшим зоопарком, находящиеся под наблюденном Елены Аспинедовой. Даже трудно было поверить, что этот богатейший растительный и животный мир находится всего лишь внутри корпуса подводного корабля, хотя бы даже такого огромного, как «Октябрид». Под искусственным дневным светом развивались и процветали самые редкие виды как растительного, так и животного царства, уроженцы всех климатических поясов земного шара.
Елена Аспинедова возглавляла довольно значительный отряд специалистов. Ее помощник - известный зоолог, член-корреспондент Академии наук СССР, уроженец Кавказа, Нестор Атба был душой экспедиции. По принципу разделения труда на него было возложено руководство зоологическим отделением.
Это был человек уже не первой молодости, но всегда жизнерадостный и, казалось, совершенно неутомимый в работе. За последние месяцы совместной работы он крепко сдружился с Еленой Николаевной и часто рассказывал ей о жене и детях, оставленных в родном Закавказье.
Как-то раз Нестор Атба спросил Елену - что стало с ее любимой обезьянкой Туту, которую Елена Николаевна не привезла с собой на «Октябрид» после очередной поездки в Октябрь.
Вначале Елена хотела было отделаться какой-нибудь, ни к чему не обязывающей отговоркой, но потом решила, что, пожалуй, нет нужды скрывать истину, и она вкратце рассказала Атбе о том, как на Туту провели опыт превращения ее в «белую тень».
Выслушав с большим интересом рассказ Елены, Нестор Атба со смехом сказал:
- А мне, знаете, очень хочется увидеть нашу проказницу, Елена Николаевна… Представьте себе, я так соскучился по ее потешным гримасам и писку! Зоологический сад словно опустел без нашей Тутушки.
- Дорогой Нестор, но Туту в конце концов вернется же в наш зоологический сад! И потом, не забывайте, что наша обезьянка вернется сюда, покрытая славой за оказанную науке услугу…
- Какую услугу?
- Ну, да. Ведь это с ее помощью нам удалось доказать вторгшимся в Октябрь «белым теням»-диверсантам, что нам уже известен их дикий и варварский способ маскировки.
- То есть?
- Очень просто. Достаточно оказалось продемонстрировать им нашу Туту, превращенную в маленькую «белую тень», чтоб они сложили оружие и дали следственным органам исчерпывающие показания о том, как именно и откуда они добывают природный «космический кристалл»!
- Браво, Тутушка! - расхохотался Атба. - Честное слово, молодчина!
- Диверсант, задержанный в Голубом дворце на глазах у меня, оказался главой группы так называемых «ученых специалистов», которые являются жрецами священной секты «взрывателей земного шара»…
- Это еще что за абракадабра?!
- Это высокопарное название присвоила себе неофашистская организация. Таковы теперь последние потуги издыхающей фашистской идеологии. И на вооружении у нее диверсии, угрозы, террор. Одним словом, все, как полагается!
Беседу двух друзей прервал сотрудник экспедиции, сообщивший о прибытии новых экспонатов.
- Ох, наконец-то! - обрадовалась Елена.
- Я же всегда говорил вам, а вы все беспокоились, что…
Слова Нестора Атба прервала вошедшая Вера Николаевна Солнцева.
- Простите, мне очень спешно нужен Абэк Давидович… Его здесь нет?
- Нет, его здесь нет, - ответила Елена. - Но что с тобой, Вера? Почему ты так взволнована?
- Мне он нужен, очень нужен, Елена… Прости меня, я спешу… - и Солнцева, не ответив на вопрос Елены, быстро удалилась.
- С вашей подругой случилось что-то очень серьезное, - заметил Атба.
- Да, но она ничего нам не сказала. Что ж, пойдемте, Нестор, не будем терять времени.
Выйдя из ботанического сада, Солнцева долго еще расспрашивала всех встречных, пока, наконец, напала на след Абэка Аденца.
Стоя на площадке центрального лифта Абэк беседовал с Валерием Утесовым, собираясь вместе с ним спуститься в машинное отделение, когда Солнцева, запыхавшись, быстро подошла и окликнула его.
Абэк повернулся к ней.
- Я знаю, вы очень заняты, но… - Солнцева не договорила.
Ее взволнованность и удивила, и встревожила Абэка.
- В чем дело, Вера Павловна? Что-нибудь случилось?
- Вы мне очень нужны, Абэк Давидович… Очень… - проговорила Солнцева и опустила голову.
- Охотно выслушаю вас, Вера Павловна! - произнес Абэк с возможной приветливостью и подошел к ней.
- Я бы хотела наедине, Абэк Давидович…
- Пожалуйста.
Они свернули в соседний проход, ведущий в парадный зал «Октябрида», вошли и остановились недалеко от входа в зал.
На потолке сияли полнолуния молочных ламп, распространяющих яркий дневной свет. Лепные сталолитовые стены были украшены бюстами выдающихся деятелей искусства и литературы. Тяжелый шелковый занавес отделял сцену от зала. Слева и справа на просцениуме стояли статуи Ленина и Сталина.
Ряды неподвижно укрепленных кресел спускались от раскинувшегося полукругом амфитеатра вниз по наклонному полу, оставляя между собой и под стенами широкие проходы, покрытые красивыми ковровыми дорожками.
В зале не было ни души, кроме Абэка и Солнцевой.
- Чудесный получился зал! - заметил Абэк. - Я еще не видел его в завершенном виде.
- Да, чудесный, - рассеянно подтвердила Солнцева, и Абэк понял, что в этот момент ее мысли витают где-то далеко, и что ей не до красоты этого зала.
Наступило молчание, Солнцева оставила руку Абэка.
- Я слушаю вас, Вера Павловна, - сказал Абэк, но она продолжала молчать. Видно было, что она не знает, с чего начать.
- Давайте присядем, Вера Павловна! - предложил Абэк, и Солнцева молча опустилась на ближайшее кресло. Абэк присел рядам с нею.
- Абэк Давидович, вы разрешите мне обратиться к вам, как к самому близкому человеку? - таким вопросом начала Вера Павловна.
- Вы мне делаете большую честь, Вера Павловна, - ласково отозвался Абэк.
Он вспомнил, что много лет назад именно этой женщине отдал свое сердце Сергей Зорькин - капитан АЛД-1, который со всем экипажем астероидиноплана так и не вернулся после памятного второго кругосветного путешествия.
- Абэк Давидович, вы знали о том, что я подавала заявление о приеме меня в партию?
- Знал.
- Да?
- Почему вас это удивляет? Резцов говорил мне об этом, и я тогда же выразил ему свою искреннюю радость…
- Абэк Давидович, авария с заграничными лопастями до сих пор сильно беспокоит меня, и я…
- Ничуть не удивляюсь. Разве вы не имеете такого же права тревожиться, как и каждый из нас.
- Нет, не так, как каждый!.. - нервно прервала его Солнцева.
- Почему? Я вас не понимаю!
- Я говорю, что за эту аварию должно было спроситься с меня… Да, да, - с меня! И, конечно, я больше не вправе думать о партии!
- Вера Павловна, я прошу вас - говорите яснее!
- Хорошо. Этот Эрвин Кан - мой зять, муж моей старшей сестры! Ее теперь нет в живых: она погибла на фронте. Была военврачом. А Эрвина я очень долго считала честным и хорошим человеком. Совершенно случайно узнала о его втором браке. Он скрывал, что женился вторично. Скрывал и от меня, и от моей матери… А и отношении меня он был навязчиво внимателен. Вмешивался в мои дела, требовал, чтоб я следовала его советам. Но меня всегда что-то коробило, не нравилось в его поведении. Однако глаза мои по-настоящему открылись только тогда, когда он, будучи уже женат на Эвелине, осмелился иносказательно объясниться в любви и мне…
- Как, Эрвин Кан - вам?! - поразился Абэк.
- Да, Абэк Давидович, - Эрвин Кан, тот самый негодяй, который вошел в сделку с фирмой «Фредерикс америкэн индустри» и получил огромную взятку за приемку тех, явно дефектных, лопастей!
- Но, простите, Вера Павловна… Вам-то лично было известно что-нибудь о политических взглядах и убеждениях этого Эрвина Кана?
- Нет. Со мной он всегда избегал разговоров на эту тему. И тем не менее, в конце концов, я все-таки раскусила его.
- Как же это вам удалось?
- Видите ли… Он очень часто уговаривал меня выйти замуж за… вас… и затем перебраться за границу, именно - в Америку.
- То есть как это «перебраться»?
- Я это понимала так, что я буду сопровождать моего будущего мужа в его заграничную командировку… Эрвин Кан имел в виду вас, Абэк Давидович.
- Погодите, я что-то ничего не понимаю. Ведь вы же любили Сергея, Вера Павловна! Разве не так?
- Так, Абэк Давидович. Да. Но Кан ненавидел Сергея и все время убеждал меня в том, что глупо выходить за летчика…
- И вы…
- И я… я стала относиться холоднее к Сергею Зорькину…
- Но почему же? Неужели вы поддались уговорам вашего бывшего зятя, которого, по вашим словам, вы уже «раскусили»?
- Нет, Абэк Давидович… была другая причина, и Эрвин Кан здесь не при чем.
- Но тогда что это за причина? Ведь между нами ничего не было!
- Да нет, не то. Тут большую роль сыграла моя глупость. Мне, знаете, показалось, что Елена… что Елена Николаевна питает… что она дружит с Сергеем Зорькиным!
- Говорите яснее, Вера Павловна…
- Мне казалось… Я думала, что Елена не безразлична к Сергею… что они близки. Ну, как бы это сказать?..
- Близки?.. - переспросил Абэк.
Его словно что-то больно кольнуло в сердце. Он сразу вспомнил странное и обеспокоившее его поведение Елены во время завтрака в Голубом дворце и ее обещание - объяснить эту тайну как-нибудь в другой раз…
- Елена познакомилась с Сергеем Зорькиным через меня, - продолжала Солнцева. - Не забудьте и то, что вас тогда долгое время не было в Москве. С Еленой Николаевной мы познакомились, когда она защищала свою диссертацию в Москве. Случайное знакомство перешло в дружбу. В то время Елена только издали знала Эрвина Кана, который, однако, упорно и настойчиво преследовал ее. Как-то раз я спросила Елену - какого она мнения об Эрвине, и она ответила мне: «Если б ты была на моем месте, то молилась бы на Сергея Зорькина. А твой зять - пошляк!»
Я спросила, какие же у нее основания так резко отрицательно отзываться о Кане. Тогда она, не говоря ни слова, передала мне написанную рукою Кана записку: «Я очарован вами, дивное создание! Я без сожаления брошу все, чтоб только быть с вами… Согласись только, моя богиня, и мы уедем далеко-далеко за океан!»
Мне стало так неприятно, так мерзко, что я тотчас же рассказала ей о совете Кана - выйти замуж за вас. Елена молча выслушала меня и воскликнула: «О, какой он гадина, этот ваш отвратительный зять!..»
Эти слова о Кане и ее так восторженно выраженное мнение о Сергее, показались мне хотя и косвенным, но все же довольно убедительным доказательством того, что она неравнодушна к Зорькину. Нежелание мешать счастью Елены и Сергея заставило меня отойти в сторону. С Эрвином же Каном я прервала всякие отношения и категорически потребовала от него больше не сметь вмешиваться в мою жизнь. Он попробовал тогда писать мне, но я отсылала обратно все его письма нераспечатанными. С тех пор я больше не встречала его. Вот все, что я хотела рассказать вам. Но только теперь я осознала, как я была глупа… как неправильно я поняла их взаимоотношения!.. Ведь встретившись снова после долгой разлуки, позднее, много позднее, Елена Николаевна объяснила мне - что влекло ее к Сергею, заставляло дорожить дружбой с ним. «Понимаешь, - говорила она мне, - ведь я только с Сергеем могла свободно говорить о своем чувстве к Абэку Аденцу!» Она призналась, что ревновала меня к вам… Если б я вовремя догадалась, что Елену и Сергея связывает лишь чувство дружбы, что они - только друзья, - я никогда не отвергла бы любовь человека, которого сама глубоко любила!..
Лицо Абэка прояснилось.
- Вы и теперь думаете, что чувства Елены Николаевны ко мне не изменились?
- Да! - кивнула головой Солнцева. - И я не ошибаюсь, Абэк Давидович. Но я опасаюсь, что теперь уже кажется, Елена дает ошибочное толкование нашей с вами близости…
- Ну, что вы?! - удивленно откликнулся Абэк.
- Уверяю вас, да! - подтвердила Солнцева.
- Хотел бы я, чтоб вы не ошибались! - засмеялся Абэк, очевидно, пытаясь под шуткой скрыть свое нежелание обсуждать с кем бы то ни было свои взаимоотношения с Еленой.
Они помолчали.
- Задумались, Абэк Давидович? - спросила Солнцева.
- Да, задумался. Думал о Сергее, Вера Павловна. Какой бы чудесной парой вы были…
- Оставим это, Абэк Давидович, не надо!..
- Но ведь еще не поздно, Вера Павловна!
- Вы что это - смеетесь надо мной? - нахмурилась Солнцева.
- Вот этого вы не должны были говорить, Вера Павловна. Вы же знаете, как я уважаю вас… Ведь мысленно я вас никогда не отделяю от Сергея. Поверите ли, - каждый раз при встрече с вами я словно вижу его рядом, слышу его голос: «Бог с нею… Безразличен я ей. И конец!..»
- О, если б только… - со вздохом сказала Солнцева.
- Вы не верите мне?
- Нет, нет, что вы говорите?! Я не о том…
- «Понимаешь, твердил он мне, ничего во мне ей не нравится: ни то, что я - дважды Герой, ни мой чин подполковника, ни моя любовь к цветам! Но все равно - если она потребует, - я и звезды с неба сорву, лишь бы завоевать ее сердце, заставить ее полюбить меня…» Вот как любил вас мой Сергей, Вера Павловна!..
Закрыв лицо руками, Солнцева беззвучно и горько рыдала.
Абэк молчал. Он и сам не понимал - что побудило его растравлять сердце любящей женщины этим рассказом.
Стоя рядом с плачущей Верой Павловной, Абэк не находил слов для ее утешения.
На пороге одного из входов в зал, незамеченная ими, молча стояла Елена и с удивлением смотрела то на Абэка, то на плачущую Солнцеву. Она казалась спокойной, хотя в ее глазах внимательный наблюдатель подметил бы выражение ревнивого недоумения.
Когда же Абэк ласково положил руку на плечо Солнцевой, Елена побледнела и, быстро отвернувшись, удалилась.
По коридору бесшумно катились самоходные тележки, на которых везли молодые пальмы для украшения зала.
- Елена Николаевна, укажите, пожалуйста, как расставить эти пальмы в зале! - обратился один из технических работников к задумавшейся Елене.
Елена подняла голову, взглянула на пальмы, перевела взгляд на двери зала, и мягкая улыбка осветила ее прекрасное лицо. Приложив палец к губам, она прошептала:
- Тише… сейчас в зал нельзя! Пойдем, у нас еще много недоделок наверху. А сюда мы вернемся потом, попозже…
И она увела с собой всех сотрудников. А в зале успокоившаяся Солнцева доверчиво слушала утешавшего ее Абэка.
- Уверяю вас, Вера Павловна, Сергей не мог погибнуть! И если вы впрямь продолжаете любить его, - ошибку всегда можно исправить. Я уверен… я чувствую в глубине души, что наши друзья с астероидиноплана АЛД-1 вернутся к нам живыми и здоровыми!
- Спасибо, Абэк Давидович! - проговорила взволнованно Солнцева, крепко пожимая ему руку.
Они расстались у дверей зала, умиротворенные и просветлевшие, как люди, которых поддерживает одна и та же светлая надежда.
Свернув к астероидиновой лаборатории, Солнцева заметила идущую навстречу Елену, и еще издали улыбнулась ей.
В глазах Елены мелькнуло удивление, она сдвинула было брови, но, опомнившись, ответила Солнцевой несколько смущенной улыбкой.
- Что-то задумчива ты, Елена, - заметила Солнцева.
- Неужели это так… заметно? - искренне вырвалось у Елены.
- Ну да, конечно. А ведь ты не имеешь права грустить…
- Ты уверена в этом?.. Ну, раз так, обещаю тебе больше не грустить! - серьезно ответила Елена, но вспомнив, что нужно улыбнуться, заставила себя, перед тем, как удалиться, с улыбкой кивнуть Солнцевой.
Вера Павловна недоумевающими глазами смотрела ей вслед.
Абэк отыскал Аспинедова в отделе Резцова. Завидев его, Николай Львович быстро подошел к нему и дружески положил руку ему на плечо:
- Абэк Давидович, телеграмма!
- От кого?
- От Ильи Григорьевича!
- Что же он пишет? Едет к нам, Николай Львович? - быстро спросил Абэк.
- Ну, еще бы! Назначен к вам..
- Очень рад, очень! А в Москве долго останется?
- Через три дня будет здесь. Не могу вам передать, как это меня обрадовало…
Аспинедов немного помолчал и потом уже другим тоном обратился к Абэку:
- Экипаж АЛД-1 цел и жив, Абэк Давидович. Это теперь окончательно установлено в Москве.
- Основываясь лишь на показаниях Жабова?
- Нет. Илья Григорьевич сообщил, что экипажу одного из наших китобойных судов матрос американского военного корабля передал секретное письмо. Дерягин сообщил мне лишь некоторые подробности. Вот, прочтите его телеграмму.
Абэк схватил протянутую ему телеграмму и быстро прочел:
«У берегов Австралии от незнакомого матроса получены достоверные сведения о наших людях. Экипаж пропавшей машины жив. Письмо содержит исчерпывающие данные. Указан адрес - «Лебедь-океанид». Поздравьте от меня Абэка Аденца, Выезжаю через три дня. Вопрос разрешен. Буду работать у вас, на «Октябриде». Подробности лично.
Ваш Илья Дерягин».
- Ну, что скажете, Абэк Давидович? - спросил с улыбкой Аспинедов, видя, что молодой конструктор кончил читать.
- Да, это - уже действительность! Они живы… Я верю… я всегда верил, что наша машина, что наши люди - не выдадут! Я знал это, был убежден в этом…
- Абэк Давидович, а вы догадываетесь, что означает этот адрес - «Лебедь-океанид»? Ведь он означает, что «Октябриду» придется заглянуть именно туда! Они ждут спасения.
- А вы уверены, что этот адрес реален?
- Да. Я ознакомился с показаниями Жабова. Вы скоро узнаете, почему Илья Григорьевич указал именно это иносказательное географическое название.
