На выходных лежать я буду

под «Несбыточные грёзы» Сюй Ятун^[41],

Переверну вещицу бело-синего фарфора,

поверчу в руках и разобью, тихонько стукнув.

Я чая до краёв налью, полив цветы изящно,

И стану наблюдать, как медленно увянут,

тихонько угасая.

В час этот аромат густой вина витает, конечно,

дух винный повсюду разольётся,

И точно пьян я буду до обеда, как и вчерашней ночи

незнакомец будет пьян,

На водной глади порезвлюсь я своевольно,

на веточке декабрьской сухой усядусь,

я, птичкой несмышлёной став, пущусь

искать свой садик,

Мой птичий щебет затихнет, как стрелой сражённый,

и разлетятся пёрышки по сторонам.

Я лишь хочу плясать на собственной ладони,

Не будет труб стальных, я смастерю замену временную

из палки деревянной.

Я слышу клокотанье крови, что шум потока,

как в ущелье горном, что за звук!

Я не сдержусь, чтоб не достать тибетский кинжал,

разрезать плоть и отрезать корень жизни,

отрезать алчность ненасытную,

отсечь иллюзии, ведущие к несчастьям.

Хочу воспеть дела минувших дней, похороню

непрочные воспоминания

И всю недолговечную любовь.

Зарою их, оставлю.

Решился выйти я, но вдруг шаги застыли,

они остались в этих выходных,

Не удалось найти мне хода. Куда ни посмотри —

дороги все ведут домой.