Глава 27
— Но как же твои люди ничего не услышали? — в который раз спрашивала я Поливанова. — Витя, они сидели буквально над ее головой, ну как они могли не слышать шума?
— Не было там никакого шума. — мрачно повторил Поливанов. За прошедшие сутки он еще больше похудел и словно обуглился. — Там же все записывалось, на Лилию был надет микрофон. Я эту запись сто раз прослушал, она мне сниться будет по ночам. Сначала как-то глухо, еле слышно звучали шаги, словно она ходила по площадке, но микрофон был чем-то прикрыт. Потом чуть слышный скрежет металла, и какой-то скрип. Сергей — ну, ее оператор — даже сказал, что начал волноваться. Потом она весело сказала: «Прием, прием, я тут! Не теряйте!» Голос звучал четко, узнаваемо, посторонних шумов не было. После этого наступила тишина. То есть, какие-то приглушенные шорохи и скрип снова были, но их расшифровать не удалось. А потом вошел Михаил. Я же рассказывал уже. Он закрыл — за собой дверь подъезда, потом какое-то время ничего не было слышно — видимо, пока он не дошел до площадки под лестницей. Потом раздались тяжелые шаги по бетону, тонкий вскрик… Пару секунд тишины, и снова шаги, только уже удаляющиеся.
Он замолчал, глядя в сторону. Я тоже молчала, в который раз прокручивая в голове его рассказ и пытаясь связать концы.
По словам Михаила, дело было так. Он зашел в подъезд и, как было оговорено, прошел на маленькую площадку. Там он увидел лежащее ничком тело, вскрикнул, потом нагнулся, пытаясь понять, кто лежит на полу — журналистка или другая девушка. Толком не понял, тем не менее быстро, стараясь не производить лишнего шума, покинул подъезд. Лежащий рядом с девушкой телефон он, по его словам, даже не заметил. Этот мобильник принадлежал давно пропавшей без вести Саше Федотовой.
На вопросы следователя, почему он не позвал на помощь, а пытался сбежать с места происшествия, Михаил отвечал очень сбивчиво. Тем не менее, я вполне допускала, что он просто до полусмерти перепугался. Ничего удивительного, если учесть, что его уже обвиняли в нескольких убийствах, а убитая журналистка еще и шантажировала.
Разумеется, Федотова арестовали. Версия выглядела очень красивой: маньяк испугался настырной журналистки, и при встрече убил ее. Мобильник бывшей жены выпал из его кармана, когда он осторожно опускал бездыханное тело девушки на пол.
Но Поливанову не давали покоя две детали. Первое — во внутреннем кармане пальто Федотова нашли 500 евро. То есть, похоже, он действительно хотел заплатить Лилии за координаты таинственного Глеба. Положим, после этого он собирался ее тихо удушить, если рядом не будет свидетелей, и поэтому прихватил с собой удавку. Но почему он убил журналистку сразу, без предварительного разговора, еще не получив вожделенного адреса?
Впрочем, на этот вопрос у Поливанова был разумный ответ: Федотов боялся, что у девушки в кармане спрятан работающий диктофон. И, сказав ей при встрече хоть слово, он смертельно рискует. А так — быстро придушит шантажистку, уедет домой, и Глафира снова подтвердит его алиби. А адрес Глеба ему при таком раскладе и не нужен — ведь тот и не собирался идти в полицию.
Деньги же он мог прихватить с собой на тот случай, если рядом с Лилией будут еще люди — подруги или даже сам Глеб. Тогда он попробовал бы откупиться от нежеланных свидетелей.
Но второй вопрос озадачивал и Поливанова и меня куда больше. Почему не было слышно шума? Лилия ожидала, что Федотов придет ее убивать. Почему она подпустила его к себе вплотную, даже не попытавшись сопротивляться или позвать на помощь? Не стукнула кулаком или ногой по батарее, если ей перетянули горло и она не могла кричать? Чтобы задушить девушку, потребовалось время, хотя бы пара минут. А оперативники сидели буквально над ее головой! Малейшего стона или стука было бы достаточно, чтобы они бросились вниз. Услышав вскрик, они буквально скатились по лестнице, но все равно опоздали. А Михаил к тому времени уже выбегал из подъезда. И очень похоже было, что вскрикнул именно он, иначе подмога успела бы вовремя.
Поливанов сидел, сжав руками голову, и пытался понять, что же произошло на площадке за одиннадцать минут после того, как Лилия Плещеева вошла в свой подъезд. Я достала большой белый лист бумаги и стала для верности чертить график.
Итак, отправная точка: 13.20, Лилия входит в дом. Конечный пункт: 13.31, Федотов выходит из дома, а опера обнаруживают на полу мертвую журналистку.
Похоже за классическую загадку запертой комнаты, только с одним уточнением: дом вовсе не был заперт от посторонних. В него входили и выходили разные люди.
Итак, если Федотов говорит правду, то Лилия была убита за эти 11 минут кем-то, кто вошел в это время в дом. Или кем-то, кто уже там находился. Кто входил в дом?
Похоже, только молодая женщина с детской коляской, в которой сидел малыш. Вряд ли это был загримированный маньяк. Малыш, по словам оперативников, был настоящим, разрумянившимся от мороза, и активно сосущим соску-пустышку.
Значит, маньяк не заходил в дом в интересующий нас отрезок времени. Он мог зайти туда раньше, или вообще жить в одной из квартир.
Если предположить, что убийца зашел в дом в то время, когда Лилия пошла на прогулку, напрашиваются уже два вопроса:
1. Где он прятался?
2. Как он выбрался наружу после убийства?
Опера уверяют, что на небольшой площадке под лестницей не было ни души.
Да там и негде было спрятаться — кроме больших чугунных батарей, за которыми не уместилась бы и кошка.
Выбраться наружу он мог, загримировавшись. Итак, кто выходил?
1. Старик с палкой-тростью. Мог это быть молодой мужчина в гриме? Если старик с тростью живет в доме, это просто проверить, надо лишь пройтись с участковым по квартирам. Заодно и узнают, выходил ли он в тот день из дома.
2. Двое мальчиков-подростков. Они точно не вызывают подозрений.
3. Пожилая женщина с большой хозяйственной сумкой. По идее, это мог быть загримированный мужчина. Впрочем, почему мы так уверены, что убийца именно мужского пола?
4. Закутанная в пуховой платок сгорбленная старуха. Тоже возможен грим.
В любом случае, по квартирам уже пошли участковый и оперативники. Если кого-то из этих людей не окажется среди жильцов или их гостей, слова Михаила получат серьезное подтверждение.
Но есть еще один, более сложный вариант — маньяком может оказаться один из жильцов дома. Тогда задача здорово усложняется. Хотя, опять же возникает вопрос: как он попал на площадку?
Спустился по лестнице? Нет, это невозможно. Там дежурили наружники, которые внимательно следили за всеми, кто проходил мимо них. На лифте? Возможно. Кто-то на нем точно спускался, предположительно, подростки. А если они были не одни? Впрочем, и это скоро должно было выясниться.
— Чего это ты пишешь? — наконец, Поливанов обратил на меня внимание. Я молча подвинула к нему исписанный лист. Он задумчиво просмотрел его, затем сказал:
— Все уже проверили, я лично ходил по квартирам. Не удалось лишь установить, к кому приходила старуха в пуховом платке. Но мне сказали, что на последнем этаже целительница живет, к ней разные бабки ходят. Как назло, сейчас она из города уехала на пару недель. Соседи говорят, на Канары подалась, подальше от нашей зимы. Но не все ее клиентки знают, что она уехала. По словам тех же соседей, к ней в дверь постоянно кто-то звонит.
— Тем не менее, один неустановленный человек у нас есть. — слегка оживилась я. — Никто не видел, как она входила в дом?
— Она могла войти задолго до прихода Лилия. — пожал плечами Поливанов. — И полчаса звонить и колотить руками и ногами в дверь целительницы. Пока еще дошло, что той дома нет! Ты же знаешь, бабки бывают на редкость упрямыми.
— Хорошо, пусть так. — согласилась я. — Но как она спустилась вниз? На лифте с подростками?
— Нет. — задумчиво ответил Поливанов. — Подростков мы тоже нашли. Они ехали в лифте вдвоем, никакой бабки не видели в глаза.
— Тогда как же она спустилась?
— Не знаю — пожал плечами Поливанов. — Единственное объяснение — она спустилась на лифте в тот момент, когда в дом входил Федотов. Наблюдатели отвлеклись на открывающуюся дверь, и не обратили внимания на звук спускающегося лифта.
— Да, и такое возможно. — я задумалась. — А бабка прошмыгнула на площадку под лестницей, по-быстрому удушила Лилию, и удрала. Кстати, стала бы Лилия звать на помощь, если бы к ней быстрым шагом направилась посторонняя дряхлая бабуся?
— Вот и я думаю — может, и не стала бы? — мрачно ответил Поливанов. — Вряд ли она испугалась бабку, наверное, ждала бы объяснений.
— Но хоть что-то спросила бы? — не унималась я. — Хотя бы, «что вам нужно»? Ну почему она молча смотрела на странную бабку, которая бежит к ней?
— По идее, должна была спросить. — буквально простонал Поливанов. — К тому же, микрофон должен был записать чьи-то быстрые шаги! Или бабка бежала на цыпочках?
— Словом, нет никаких фактов, говорящих, что бабка спустилась сверху на лифте, и непонятно, почему Лилия без вопросов подпустила ее к себе. — подытожила я. — Скажи, а почему никто не дежурил возле лифта?
— Там негде спрятаться. — грустно ответил Поливанов.
— И на площадке под лестницей негде. — кивнула я. — Ну хорошо, а в подвале? Он же выходит прямо на площадку.
— В подвале могла бы укрыться рота солдат. — криво усмехнулся Поливанов. — Но он был закрыт снаружи на амбарный замок. Ребята проверили — замок был заперт.
— Словом, и маньяк там спрятаться не мог. — голова начала разламываться от боли, и я пошла на кухню за анальгином. Проглотив таблетку, вернулась в комнату и увидела, что Поливанов крепко спит в кресле, уронив голову на узкий деревянный подлокотник.