Глава 6

За два следующих дня по решению навалившихся проблем ничего толкового мне в голову не пришло. А на третий, как в сказке, особенно учитывая то, что было это в самый канун Нового года, события пошли по самому непредсказуемому варианту.

Часов в десять, когда мы от безделья пили чай в дежурке, весь в снегу, как выбравшийся из берлоги шатун, к нам в гости завалился сам Дмитрий Иванович.

– Ну что приуныли, господа затворники? – с широкой улыбкой спросил следователь.

И эта улыбка вселила в меня робкую надежду.

– Проходите, Дмитрий Иванович, – сделал я приглашающий жест. – Хотите чаю?

– Не откажусь. Погодка снаружи аховая. Разошелся снеговей не на шутку.

Сняв утепленную шинель, следователь присел за стол. Он сам приготовил себе напиток, воспользовавшись заварником и краником пышущего жаром самовара. И только полностью согревшись, перешел к делу. Чиж как мышка затих на лавке у печки, но проявлял к разговору значительно большее внимание, чем апатичный Евсей. Казак в последние дни сильно сдал, даже перестал бриться.

– Готовьтесь, Игнат Дормидонтович, вам предстоит путешествие в Омск. Пришел вызов из канцелярии генерал-губернатора.

– Это связано с делом кукловода?

– Удивительно, но нет. Я не знаю, что именно там случилось, но омской полиции потребовались услуги видока.

– Почему я?

– Потому что на все генерал-губернаторство у нас только два видока. Разве вы этого не знали?

– Может, и слышал, но не придал значения. Но если в Омске есть своей видок, зачем им я?

– Похоже, он не справился. – Улыбка следователя показывала, что его совсем не огорчал факт оплошности омского видока. – Так что у вас есть шанс одним махом решить все проблемы. Если его сиятельство останется доволен вами, можете плевать Пельховскому на лысину. Судья вам тоже станет неопасен. Подгадить, конечно, сможет, но лишь по мелочи. В общем, расшибитесь в лепешку, но задание князя выполните в лучшем виде. Вы меня поняли?

– Так точно!

Тон, которым следователь задал вопрос, предусматривал именно такую военную реакцию с моей стороны.

– Прекрасно. Готовьтесь к отъезду. Состав уходит в шесть пополудни. Евсей, – обратился он к скучающему казаку, – поступаешь в распоряжение Игната Дормидонтовича. Головой за него отвечаешь.

– Слушаюсь, вашбродь!

– Игнат, вам что-нибудь нужно для поездки?

Мысли запрыгали в моей голове, но мне все же удалось вычленить самые важные:

– Могу я попросить у вас рублей пятьдесят в долг?

– Зачем вам? – удивился следователь. – Жить вы будете в ведомственной гостинице на полном коште. Транспорт омский полицмейстер тоже предоставит, коль уж вы явитесь по приказу его сиятельства. На гульбу и барышень не хватает? Так не советую этого. Неужели не хватило урока с доченькой нашего судьи?

– Ну что вы, Дмитрий Иванович, – выказал я праведный гнев на его подозрения. – Просто, когда пришлось столкнуться с упырицами, я дал себе зарок, что вооружусь до зубов, вплоть до гаубицы.

Следователь шутку оценил легкой улыбкой.

– Увы, ссудить вам такую сумму мне не по силам, а вот вооружиться помогу. Только гаубицы у меня нет. Вы уж не обессудьте.

На том и порешили. Оставив Евсея собираться, мы отправились к следователю домой. Жилье у него было собственным, но, как и у нас, на всем лежал отпечаток чисто мужской ауры. Я с любопытством осмотрелся, но не для того, чтобы оценить спартанскую обстановку, а пытаясь найти следы домового. Либо свободный энергент в этом доме не поселился, либо он был слабым и стеснительным.

Для оружия Дмитрий Иванович приспособил целую комнату. Все было любовно развешано на стенах и размещено на подставках на комоде. Чего здесь только не было – от восточных мушкетов до новомодных патронных револьверов. Холодное оружие представлено всего парой сабель, что выдавало в следователе почитателя огнестрела. Больше всего меня удивил тот факт, что азартный игрок, в полное излечение которого верилось слабо, до сих пор сохранил такое богатство.

– Ну что же, – ревниво осмотрев свою коллекцию, сказал Дмитрий Иванович. – Могу предложить вам эту пару револьверов. Карабин для вас будет лишним. Ну, если что еще приглянется, то говорите.

Последнее предложение было сказано таким тоном, что даже смотреть на остальное не хотелось. А револьверы были хороши. Относительно небольшие и явно ухоженные.

– Я могу взять оба?

– Конечно, вернете, когда обзаведетесь своим оружием, – великодушно согласился мой начальник. И, чуть подумав, добавил: – Если будет такое желание, можете вернуть деньгами. Дорого не возьму.

Все же подтачивается страстью к игре убежденность коллекционера.

После получения оружия я хотел заглянуть в подвал к Корнею Васильевичу. Услышав об этом, следователь решил составить мне компанию.

В обиталище старого солдата мы задержались почти на час. Параллельно с увлеченным разговором об оружии Корней успел набить мне еще десяток патронов с посеребренной картечью, выдать боезапас на револьверы и на скорую руку соорудить две поясных кобуры – одна размещалась справа почти на животе, а вторая слева, за спиной. Внешне это выглядело довольно импозантно и приближало мой образ к эдакому бойцу батьки Махно, особенно в сочетании с папахой и казацким полушубком. На доклад к омскому полицмейстеру в таком виде я, конечно, не пойду, но, если придется таскаться по темным подворотням, подобный стиль будет очень уместен, несмотря на всю его эпатажность.

Уже на выходе из подвала оружейника меня посетила еще одна идея:

– Дмитрий Иванович, мы можем заглянуть к Яну Нигульсовичу?

– Да, но зачем?

За пару минут я сжато передал ему свою идею. Сначала слишком смелая инициатива, с которой я собрался идти поверх всех голов к генерал-губернатору, напрягала следователя, но затем он призадумался.

– Знаете, в чем-то вы правы. Как в том, что это поветрие становится проблемой, так и в том, что Аполлон Трофимович от ваших слов лишь отмахнется. Давайте заедем к нашему эскулапу и узнаем мнение медицины.

Как оказалось, медицина имела по этому поводу однозначное и резкое мнение. После ответа на мои вопросы о состоянии Демьяна доктор с жаром влился в обсуждение затронутой темы и под конец разродился экспрессивным, но наполненным фактами и наблюдениями письмом.

На этом приготовления к путешествию завершились, да и время уже поджимало. Собрав личные вещи в объемные чемоданы, мы с Евсеем прибыли на вокзал за полчаса до запланированного отбытия. Практически сразу узнали, что состав еще не готов и ждать придется не меньше часа. Попросив дежурившего на вокзале городового предупредить нас о готовности состава, мы с Евсеем переместились в привокзальный кабачок.

Мы успели даже опрокинуть по рюмке водки, что при такой погоде являлось профилактическим средством. Несмотря на то что дома успели пообедать, расстегаи с зайчатиной пошли на ура, как и горячий сбитень. Подумывали уже о чае, но тут прибежал городовой и сообщил о готовности состава к отбытию.

И внешне, и по интерьеру вагон смотрелся куда лучше постсоветских аналогов. Доставленные Дмитрием Ивановичем билеты привели нас к вагону второго класса с желтой окраской. Все купе в вагоне были четырехместными и оборудованы поставленными попарно креслами.

Похоже, спать нам придется сидя. Если честно, вот тут я предпочел бы обычный плацкарт советских времен с дерматиновыми полками. Впрочем, кресла выглядели довольно удобными. К тому же то ли в честь праздников, то ли из-за непопулярности маршрута купе явно доставалось нам со старшим урядником в эксклюзивное пользование.

Проводник, показавший нам дорогу, удалился, и мы с Евсеем начали обустраиваться. Но не успел я стянуть с себя шинель, как в окно вагона кто-то постучал. Сквозь покрытое морозными узорами стекло я с трудом узнал лицо Чижа.

Ну и что он здесь делает?

Паровоз уже подал предупреждающий свисток, так что я пулей выскочил из вагона.

– Ты зачем суда приперся? – недовольно спросил я, рассматривая скукожившегося от холода паренька.

В руках он держал перетянутый бечевкой пакет. Рядом с Чижом стоял городовой, который наверняка и указал пареньку правильное окно.

– Ваше благородие, вернитесь в вагон, – забеспокоился проводник. – Мы отправляемся.

Об этом же намекнул второй свисток и клубы пара, заполонившие перрон. Мороз быстро справился с лишней влагой, превращая ее в снег и укладывая очередным слоем на уже припорошенный камень.

– Вам посылку принесли. А ежели там что-то важное? – шмыгнув покрасневшим носом, сказал Осипка.

– Вот ты шебутной, – с улыбкой попенял я, выхватив пакет из рук своего малолетнего помощника. Затем повернулся к городовому и протянул ему серебряный рубль. – Андрей, отпои его чаем и отправь с извозчиком домой.

– Не извольте беспокоиться, ваше благородие, сделаем в лучшем виде, – улыбнулся городовой, опустив руку на плечо Чижа.

– Ваше благородие! – эхом городовому взмолился за моей спиной проводник.

Третий свисток паровоза слился с лязгом тронувшегося состава, так что мне пришлось запрыгивать в вагон на ходу.

Ответвление Топинск – Омск протянулось почти на четыреста километров, и, учитывая движение паровоза зимой, на месте мы будем не раньше утра. Так что времени у нас было навалом.

Евсей с задумчивым видом уставился в окно, и ничто не мешало узнать, из-за чего же бедолаге Чижу пришлось бежать по снегу почти через половину города.

Избавившись от бечевки и серой бумаги, на который был написан наш адрес, я увидел длинную и узкую деревянную шкатулку. Поднятая крышка открыла моему взгляду некий предмет, завернутый в бархатную ткань, и лежащий сверху лист бумаги.

Я узнал и почерк, и легкий аромат, исходящий от послания.

«Милый мой видок, прости за внезапное исчезновение, но иного выхода у меня не было. И все же пишу не для того, чтобы извиниться. Помнишь небольшой казус с видением? Так вот, в нем я увидела тебя в момент смертельной опасности, и в руках ты держал то, что находится в ларце. Похоже, такая у тебя судьба – получать передарки, ставшие свидетельством былой любви. Надеюсь, мое подношение будет не менее полезно, чем разбитое сердечко. Буду помнить тебя.

Р. S. Воткни в какую-нибудь щель и проверни рукоять».

Под текстом находилась витая буква «Э» рядом с наклонной черточкой, которую венчала жирная точка.

Да уж, действительно Эмма Булавка.

Если честно, не могу сказать, что именно почувствовал в тот момент. В смеси эмоций хватало самых разных ингредиентов – от теплоты до досады за свою слабость и импульсивность, которые ввергли меня в неприятности.

Спрятав письмо во внутренний карман кителя, я взялся за сверток. Предчувствия не обманули меня – внутри обнаружился кинжал. Упрятанное в украшенные рунами ножны оружие выглядело довольно зловеще.

Судя по письму, как и профессор, Эмма передарила мне подношение кого-то из своих воздыхателей.

Это кто же делает любимой женщине такие оригинальные подарки? Ну, если учесть то, что Эмма ведьма, все уже не кажется таким странным. Впрочем, с этой дамой вообще ничто не кажется странным или чрезмерным.

В голове замелькали сцены из недавнего прошлого, так что мне пришлось встряхнуться, дабы отогнать ненужные мысли.

Стоило на практике проверить скупые инструкции ведьмы.

Извлеченный из ножен клинок выглядел немного странно, и дело даже не в слабо светящихся рунах по всей поверхности. Он словно делился вдоль на три части тонкими трещинами, которые шли почти от кончика к гарде. Боковые сегменты делились такими же трещинками на косые участки. Получалась эдакая стилизованная елочка, и я догадывался, что будет дальше.

Конечно, портить обивку стен купе я не собирался, поэтому нашел щель в столике и аккуратно сунул туда острие кинжала. Затем осторожно провернул рукоять по часовой стрелке. С направлением я угадал, как и с тем, что будет дальше. С тихим щелчком боковые сегменты разошлись как перья на крыле, делая елочку теперь уже не стилизованной, а почти настоящей, хоть и стальной. Кинжал превратился в зазубренного монстра. Если воткнуть такое в тело, назад выдернуть получится только с изрядным куском мяса. И это действие наверняка оставит в теле жертвы огромную дыру.

От завороженного созерцания грозного оружия меня отвлекло сердитое рычание.

Тихий щелчок разбудил Евсея и, как ни странно, сбросил с него уже поднадоевшую апатию.

– Выбрось это! – Рычание оборотня перешло в хриплые слова.

Хорошо хоть изменился лишь голос, а не тело.

Стараясь не делать резких движений, я провернул рукоять кинжала в другую сторону. Обратно она шла намного туже, что тоже было не лишено смысла. Достав сложившийся клинок из щели, я аккуратно вернул его в ножны, а затем спрятал все это обратно в шкатулку, и правильно сделал.

Нездоровый блеск в глазах казака погас, но ярость никуда не делась.

– Выбрось прямо сейчас.

– Старший урядник, вы забываетесь!

Некоторые вещи прививаются нам с детства, и в нужные моменты они становятся опорой в трудной ситуации. Вот и сейчас находящийся на грани превращения оборотень не смог преодолеть привычки к субординации. Он успокоился, хоть и не полностью.

– Простите, ваше благородие, но эту вещь нужно уничтожить.

– Почему?

– Это ведьмачье жало, – многозначительно произнес казак.

– Необычное название не объясняет, почему я должен избавляться от полезной вещи.

– Полезной? – Ярость начала возвращаться, как и хрипота в голосе оборотня.

– Евсей, это всего лишь оружие. Может, давай прямо сейчас выкинем в окно твою любимую шашку? Ведь точно такой же штукой какой-нибудь урод убивал даже младенцев.

– Шашкой? – Казак так удивился, что даже не заметил смены темы.

– А что, среди казаков все белые и пушистые?

– Почему пушистые? – окончательно опешил казак, но тут же мотнул головой и вернулся в старую колею. – Этой штукой ведьмаки убивают оборотней, и это очень плохая смерть.

– А еще они этим же кинжалом убивают двоедушников, да и упырей тоже. Я понимаю твои чувства, но позволь мне самому решать, какое выбирать оружие и как с ним обращаться.

– Это противу чести!

Странно заговорил казачок, раньше за ним таких закидонов не замечалось.

– Да ты что? Почему тогда не носишь ошейник, ведь твои когти и зубы в ближнем бою с человеком тоже не самое честное оружие. – Заметив, что Евсей хочет возразить, я остановил его решительным жестом. – Достаточно. Если когда-нибудь в будущем судьба сделает тебя моим начальником, тогда и будешь мне приказывать, а также давать мудрые советы. Пока все наоборот. Поэтому сбавь тон и думай, о чем и с кем говоришь.

Все, наши роли окончательно поменялись. Теперь из более опытного и авторитетного товарища, хоть и званием пониже, я перевел его в разряд подчиненного. В любом случае подобное отношение не могло длиться вечно. Теперь он либо примет этот расклад, либо мы попрощаемся.

Евсей ничего не сказал и откинулся в кресле. Его глаза опасно сузились, что было нехорошо, но отступать поздно. Я вернул шкатулку с кинжалом на столик, затем встал и вышел из купе.

Это было не только испытание для казака, но и отдушина для меня. Если он сейчас выбросит шкатулку в окно, я, возможно, даже вздохну с облегчением. Очень уж инфернально выглядел кинжал, но самостоятельно избавляться от подарка Эммы мне не под силу.

Показанный проводником туалет откровенно порадовал своими изысками. Удобный унитаз и большая раковина вкупе с немалыми объемами самого помещения буквально грели душу искалеченного родной железной дорогой пассажира. Это действительно была туалетная комната. Приятная температура внутри туалета вызвала мой живейший интерес, как и благостная атмосфера в купе. Еще раз поймав проводника, я озадачил его техническими вопросами. Хоть и с горем пополам, но он все же дал мне некоторые ответы. Никаких особых чудес, по крайней мере для жителей этого мира: отопление в вагоне основывалось на том же тепловом реагенте, но другого состава. Здесь он давал минимальное давление, чтобы смесь циркулировала по трубам.

Сразу возник другой вопрос: почему бы мне не сделать что-то подобное в доме? Ну, когда разбогатею.

Закончив с экскурсией, я вернулся в купе. Шкатулка оставалась на месте, как и ее содержимое.

Ну что же, будем отталкиваться от этого.

– Евсей, давай сделаем так. Я постараюсь добиться для тебя хоть какой-то службы, а ты перестанешь взбрыкивать. Мне не нужна твоя верная служба, но хотелось бы общаться без хамства.

Казак что-то пробурчал в ответ, но возражать не стал.

– И еще касаемо добычи. Я понимаю, что для тебя это дело святое, однако давай договоримся. Берем только деньги, и не больше ста рублей. Остального не трогаем. Так мы не будем нарываться на лишние проблемы и не уйдем пустыми. Добро?

Казак выдержал солидную паузу, посмотрел мне в глаза и, криво улыбнувшись, выдавил из себя:

– Добро.

После этого он удобнее устроился в кресле и закрыл глаза.

Мне и самому хотелось подремать, тем более что завтра будет нелегкий день, а ночевка в одежде и без перехода в горизонтальное положение вряд ли прибавит нам много сил.