ГЛАВА 17

Нельзя сказать, чтобы наши молодожены действительно ссорились. В каждой семье бывает, ничего страшного.

— Скажи, ну зачем тебе эти таблетки? — недоуменно вопрошал Лавров. — Ты не хочешь детей?

— Милый, ну конечно же хочу. Только не сейчас. Подумай сам, неужели ты хочешь сделать из меня какую-то отчаянную домохозяйку? Босую, беременную и на кухне? Чтобы я встречала тебя дома в обтерханном фланелевом халатике и бигудях на голове?

— Да у тебя и нет бигудей, — принужденно засмеялся Дмитрий. — И обтрепанного халатика — тем более. Странно ты представляешь себе роль жены и матери…

— Обтерханного, — строго поправила его Юля. — Обтерханного халатика. Буду дома сидеть — он тут же у меня появится. И бигуди сами вырастут!

— Откуда бы? — вздохнул Лавров. — Ну ладно, не суть важно. Я понимаю, что тебе хочется быть на виду… Ты актриса…

— Да, мне хочется быть на виду, — спокойно ответила Юля. — А помимо этого, хочется постоянно поддерживать себя в форме.

— Ты можешь ходить в бассейн! — чуть не закричал Лавров. — В шейпинг! В бодибилдинг! Да куда угодно! Что за фантазии насчет кухни? Мы наймем няню, домработницу и дворника с метлой!

— Димасик, погоди. Не надо дворника. Пойми: я тоже хочу детей. Но позже, понимаешь? Позже.

— А эти таблетки — они не вредные? Вдруг…

— Я хочу остаться на работе, милый… — Лавров с ужасом заметил, что огромные Юлины глаза налились слезами. — Мне интересно, мне хочется быть чем-то занятой. А если ты меня ревнуешь, то это неблагородно с твоей стороны! — И она жалобно всхлипнула.

Лаврову захотелось тут же провалиться сквозь землю.

— Юлька, не плачь! Не надо, ну, пожалуйста! Я не ревную, я ничего такого не думаю, я хочу только, чтобы…

Но Юля только отворачивалась. Лавров закружился, пытаясь что-то сказать, как-то оправдаться, привести какие-то резоны и вообще сделать все, что угодно, только бы она прекратила капать слезами! Этот момент и застала веселая троица.

Лавров действительно ревновал, но не хотел себе в этом признаваться. В сущности, молодая жена не давала ему никакого повода для ревности, странно было бы даже думать об этом! Он ревновал ее к работе, которая отнимала у Юли слишком много времени и сил. Она уезжала утром, приезжала, бывало, за полночь, еле живая, с лицом, уставшим от грима… Неужели ей так дорога призрачная перспектива стать знаменитой?

Примерно так же недоумевала Татьяна Витальевна, когда гостила у зятя и дочери.

— А что ж ты ничего не готовишь, доченька? — изумленно спросила она, в первый раз застав на кухне приходящую домработницу.

— Еще чего, — фыркнула Юля, включая кофеварку. — Я знаешь что решила? Я буду взаимодействовать с домашним хозяйством только в такой степени. — Тонкий пальчик с наманикюренным ногтем указал на кнопку кофеварки. — Все остальное будет делать домработница!

— Что, и готовить? Ну, полы, белье — это я понимаю. А обеды? Разве можно кому-то доверить своего мужика кормить?

— Вот именно — мужика, — дернула плечом Юля. — Димасик, к счастью, не мужик. Нет, мамуль, время от времени, в качестве знака внимания, я буду печь пирожки и хачапури… Но стоять у плиты каждый день — это вы меня увольте! Тогда какая разница, за кого было выходить замуж — за шофера-дальнобойщика из нашего Голопупинска или… — И Юля обвела рукой окружающее ее белое сияние.

— Ну, ты смотри, дочка, — покачала головой мать. — Не очень-то мне это все нравится. А что ж ты будешь делать, если по дому делать нечего?

— Вообще-то у меня работа есть, — как бы мимоходом заметила Юля.

Через пару дней Татьяна Витальевна отчалила домой.