на главную   |   А-Я   |   A-Z   |   меню


I

Активное вмешательство полиции вызвало у мисс Фицпатрик некую одержимость. Те редкие случаи, когда полицейские все-таки появлялись в доме, смешались в ее сознании в какой-то непрерывный поток постоянно приходящих и уходящих людей в форме. Даже в ее снах цепочка людей в синем тянулась от калитки и взбиралась вверх по лестнице.

– Мы платим полиции за то, чтобы она предотвращала убийства, а не металась беспомощно не в состоянии их раскрыть, – говорила она Гарри, упрямой канарейке, смотревшей на нее суровым, немигающим взглядом и, как и подобает мудрой птице, державшей свои мысли при себе. – К тому же я не чувствую себя в безопасности, когда вокруг столько мужчин.

Когда она была еще маленькой девочкой, мама мисс Фицпатрик «предупредила ее насчет мужчин». «Никогда не связывайся с ними, – тяжелым голосом поучала та ее, добавляя: – Безопаснее всего держаться особняком».

И действительно, единственным романтическим приключением мисс Фицпатрик стал неженатый викарий, в итоге скончавшийся от чахотки при более чем скудном жалованье. Если рядом с его смертным одром вы бы тихонько произнесли имя Отшельницы, оно для него ничего бы не значило. В глазах неженатых викариев женщины теряют свою индивидуальность, превращаясь в сонм верующих и не более того.

К тому времени, когда с момента возникновения «Тайны семейства Керси» минула неделя, старуха вбила себе в голову мысль о том, что ей самой угрожает реальная опасность. Однажды днем, когда она осматривала свои владения, ее взгляд упал на вышитое изречение, висевшее над комодом. «Не все золото, что блестит» – гласило оно. Это привело ее к мысли, что все люди в форме не суть полицейские. После этого каждый раз, когда скрип калитки возвещал о появлении очередного «пришельца», она не только запирала дверь, но и придвигала к ней старую скамью со спинкой и подлокотниками. Ее меры предосторожности имели под собой подоплеку. Как только человек оказывался в подъезде, он мог свободно спуститься по ступенькам в подвал и напасть на нее в ее же убежище. Почему подобная идея могла кого-то побудить к действию, она не удосужилась подумать, но, в конце-то концов, в полицейских архивах великое множество дел, где старух в полупустых гостиницах и уединенных комнатках убивали из-за денег, которые они предположительно прятали в железных ящичках под полуразвалившимися кроватями. И хотя ей было семьдесят четыре года, от жизни она никоим образом не устала.

– Нужно пережить эту войну, – обожала приговаривать она. – Нельзя позволить, чтобы этот Шикльгрубер меня одолел.

Она даже отказалась от своего любимого занятия сидеть у окна и наблюдать за входящими и выходящими из дома. Теперь, когда полиция (и другие) знали об этой ее привычке, подобное сидение стало опасным. Так что она задергивала плотные темные шторы и сидела у едва горящего камина, который, вдобавок к ночнику, и был тем освещением, что она себе позволяла. Теперь она посвящала массу времени написанию длинных посланий в газеты о неэффективности работы полиции и растущей тяге к насилию, спровоцированной войной. На большом листе она кривыми буквами написала «НЕТ ДОМА» и водрузила его на заднюю дверь.

И вот, словно маленькая обитательница подземелья, которую она стала все больше напоминать, мисс Фицпатрик жила одна почти в полной темноте.

Вскоре у нее появилась беспокойная мысль, что молоденькая девчушка, Зигрид Петерсен, явилась причиной всех ее теперешних невзгод, и она решила заявить ей об этом. В свой первый приход Зигрид оставила старухе свой адрес, и мисс Фицпатрик раскопала этот клочок бумаги, а также разыскала конверт с черной окантовкой среди вещей, отложенных ее матерью на случай кончины мистера Фицпатрика, случившейся сорок лет назад.

Письмо, отправленное без марки, дабы оно уж точно дошло по назначению, попало в руки Зигрид на следующий день. В нем говорилось: «Будьте осторожнее, вмешиваясь в чужую жизнь. Берегите себя. Вы в опасности. Дайте мертвым покоиться с миром».

Вот это, с удовлетворением думала мисс Фицпатрик, сворачивая лист бумаги и вкладывая его в пожелтевший конверт, научит ее, что не надо совать везде свой нос и забивать чужой дом людьми в форме. Даже если противозаконно оставлять труп в пустой квартире, ее-то какое дело? Старуха точь-в-точь походила на ведьму, покачивая большой головой с массой стальных бигуди и затягивая небольшую подбитую молью треугольную шаль.

На следующий день она отправила открытку: «Одни сеют, а другие жнут». И как завершающий удар: «Поверьте другу, говорящему вам, что если вы когда-нибудь еще столкнетесь с чем-то, что не предназначается для ваших глаз, будет умнее сделать вид, что вы ничего не заметили. Кто знает, чем это может кончиться?»


Зигрид была огорошена первым письмом и, вполне естественно, предположила, что ей написал некто, знавший о смерти мисс Керси куда больше, чем полиция. Открытка, пришедшая днем позже, усилила не только ее любопытство, но и опасения. Получив третье послание, она решила, что настало время обратиться за советом. Лучше всего к знающему другу, но единственный ее близкий человек сгинул во время разгрома норвежской армии. День-другой Зигрид гадала, как же ей следует поступить, а потом вспомнила об адвокате, представлявшем пропавшего мистера Керси и также проживавшем в доме номер 1 по Брендон-стрит. Она вполне разумно рассудила, что, поскольку он взял на себя массу хлопот из-за старика, которого видел всего однажды, то, возможно, готов помочь советом девушке, которой до этого никогда не был нужен юрист и которая не знает, где его найти теперь.

Приняв окончательное решение, Зигрид в тот вечер ушла с работы точно в срок и быстро побежала по ступенькам к станции метро. Когда она добралась до дома номер 1 по Брендон-стрит, на часах было двадцать пять минут шестого. Естественно, она и знать не могла, что Крук редко возвращается домой с работы до ужина, и столь же естественно, она полагала, что у него есть прислуга, которой можно передать для него записку. В сумочке у нее лежали три анонимных послания. Входная дверь дома оказалась незапертой. Это было необычно, но с начала «нашествия» полиции мисс Фицпатрик отказалась подниматься из подвала и закрывать дверь на щеколду, поскольку есть вероятность того, что придется снова ее отпирать, если представители власти решат явиться еще раз.

В подъезде было очень темно. Скаредный хозяин дома ввинтил крохотные синие лампочки, которые при включении горели лишь одну минуту, но даже тогда давали очень тусклый свет. Зигрид включила свой фонарик и начала осторожно подниматься по ступенькам. На висевшей в подъезде разноцветной доске она увидела, что мистер Крук живет на верхнем этаже, а сменная табличка напротив его фамилии гласила «ДОМА», как, впрочем, всегда.

«Никогда не выходи из дома официально, – велело одно из правил Крука. – Ты можешь лишь выскочить за угол или попасть под арест – но ты всегда дома. Быть вне дома – состояние временное».

Когда луч ее фонарика высветил первую лестничную площадку, Зигрид опустила взгляд и спешно двинулась вперед. Абсурд, конечно, но ее одолевало чувство, что дверь может внезапно открыться, и оно, шатаясь, двинется ей навстречу. Естественно, она понимала, что об этом и речи быть не может. Бренные останки Клэр Керси скромно предали земле несколькими днями раньше, но неприятный осадок у нее в душе давал о себе знать. Зигрид взбежала по следующему пролету, но внезапно остановилась из-за явного движения впереди на лестничной площадке. Посветив фонариком над перилами, она постаралась убедить себя, что приближается к верхнему этажу, однако это было явно не так. Вверху девушка увидела уходящие в темноту ступени. Под ней царила полная тьма, призрачный синий свет погас с еле слышным щелчком, когда она дошла до первой лестничной площадки. Ей казалось, что фонарик ее светит слабее, чем раньше, и пока она об этом думала, свет его все уменьшался, а потом и вовсе погас. Зигрид лихорадочно жала на кнопку, но безуспешно. Запасной батарейки у нее с собой не было, и она на мгновение замерла, охваченная паникой, в поглотившем ее море тьмы.

«Вниз идти нельзя, – логично рассудила Зигрид. – Лучше подниматься вверх. Возможно, у мистера Крука найдется фонарик, и он выведет меня на улицу».

Она сделала шаг вверх, не рассчитала высоту ступеньки и изо всех сил вцепилась в перила. Когда она выпрямилась, фонарик выпал у нее из рук и с грохотом покатился вниз по лестнице. «Бум, бум, бум» – разносилось по подъезду, словно прыгало какое-то призрачное животное. Теперь стало невозможно вообще что-нибудь разглядеть.

Несколько секунд она стояла, вцепившись в перила. Где-то у нее над головой открылась невидимая дверь. Потом над ней заплясал тусклый лучик.

– Есть тут кто-нибудь? – прошептал голос, такой же тусклый, как и луч фонаря.

Сделав над собой усилие, Зигрид взяла себя в руки.

– Я… я не знала, что в квартире кто-то есть, – прошептала она. – Я направлялась к мистеру Круку, и у меня погас фонарик…

– Мистера Крука нет дома, – все так же нечетко ответил голос. – Я сам надеялся его увидеть.

– Ой! – Она с облегчением сделала несколько шагов навстречу своему собеседнику. – Но я думаю, что его недолго ждать.

– По-моему, он приходит и уходит, когда ему заблагорассудится, – нерешительно произнес голос. – Однако… прошу вас, поднимитесь и подождите немного.

Она обогнула лестничный марш и увидела высокую сутулую фигуру в черном, как его описывал Крук. Высокого роста, худой, в широкополой черной шляпе, делавшей его немного похожим на привидение, и в довольно туго застегнутом длинном черном пальто.

– Я сам только что вошел, – произнес он. – Моя фамилия Керси. Это моя квартира.

– Чайный Колпак! – воскликнула Зигрид и тут же покраснела до корней волос. – Я хочу сказать, – смущенно добавила она, – что это вас так мистер Крук называет.

– Так вы знаете мистера Крука?

– Я… я видела его на дознании.

– На дознании? Что-то я не понимаю. На каком?..

– Насчет вашей тетушки, – удивилась Зигрид. – А вы разве не знали?

– Это может показаться абсурдным, – ответил старик, – но дело в том, что я ничего не знаю или, по крайней мере, очень мало. Я надеялся, что мистер Крук сможет мне помочь.

Говоря эти слова, он медленно пятился назад, приглашая девушку войти в его квартиру. В ней царили пыль и запустение, чего, разумеется, и следовало ожидать. Чайный Колпак выглядел столь же жутковато, как и все вокруг. Он поднял руку, погладил подбородок и произнес:

– Мистер Крук любезно согласился помочь мне в поисках тетушки. Мы условились с ним о встрече, на которую я не смог явиться.

– Он все гадал, где же вы можете быть, – ответила ему Зигрид.

– Наверное, я показался ему чрезвычайно невоспитанным. – Теперь в голосе старика послышалась тревога. – Надеюсь, что я не доставил ему особого беспокойства. – Тут он, похоже, о чем-то вспомнил: – Вы что-то сказали о дознании.

– Да. Именно я… я нашла тело.

– Боюсь, что я вас не узнаю, – виновато произнес старик.

– Меня зовут Зигрид Петерсен. Я пришла взглянуть на квартиру и… обнаружила там вашу тетушку.

– Но… на какую квартиру?

– Этажом ниже. Ой, разве вы не понимаете? Ее кто-то убил и оставил там.

– Убил ее в квартире этажом ниже? Но откуда ей вообще там оказаться? Вы же знаете, что ее шляпу нашли здесь. Тут все как-то очень запутанно.

– Я сама не совсем все понимаю, – призналась Зигрид. – В том смысле, что не знаю, как она туда попала. И никто не знает.

– Она находилась в частной лечебнице, – ответил ее собеседник. – Так, по крайней мере, меня заверили. Но это, несомненно, являлось частью коварного плана.

– А кто вам сказал о частной лечебнице? – поинтересовалась Зигрид.

– Наверное, мне лучше все объяснить. Прошу вас, присядьте. Я надеялся, что мистер Крук смог бы пролить свет на создавшуюся ситуацию. Мне это очень трудно сделать. Я даже не знаю, который сейчас час.

– Чуть больше половины шестого, – сказала ему Зигрид.

– Я о том, какой сейчас год, какое число. Для меня время стерлось, и я даже не знаю, за какой промежуток.

– А что с вами случилось? – спросила Зигрид. – Вы разве никогда газет не читаете?

Старик покачал головой.

– Вы разве не понимаете, что вас разыскивает полиция?

– Полиция?

– Да. Из-за шляпы, наверное. И никто вас не мог найти. Где вы были?

Он покачал головой:

– Не знаю. Наверное, мои слова кажутся вам нелепицей, но дело в том, что я направлялся в частную лечебницу. – Он внезапно умолк. – Но ведь не было никакой частной лечебницы. Это часть коварного плана.

Зигрид начала чувствовать себя почти так же, как и Крук во время его единственного контакта с Чайным Колпаком. Старик, похоже, вел себя так же последовательно, как котенок, гоняющийся за собственным хвостом.

– Тогда где же вы были всю последнюю неделю? – спросила она в призрачной надежде выжать из него хоть что-то определенное.

– И снова я вам не могу этого сказать, – последовал грустный ответ. Внезапно старик вскинул голову, словно черепаха, быстро высовывающая голову из панциря. – Вы сказали неделю?

– Да. На самом деле немного дольше. И все это время вас разыскивали.

– Право же! – воскликнул он, и в его голосе прозвучал интерес. – Это чрезвычайно любопытно. Целая неделя, и никто ничего об этом не знает. Разумеется, уж точно не я. Целая неделя вымарана из жизни. Но однако же, – уверенно и с бо`льшим жаром, чем раньше, произнес он, – что по сути своей есть неделя? Период времени. Не более. А поскольку природа времени остается загадкой…

– Что вы делали, когда вышли из квартиры? – прервала его Зигрид.

– Все было очень странно. Как я и говорил, я согласился на следующее утро поехать с мистером Круком в Кингс-Уиддоус. Это было вечером, как вы понимаете. Он должен был за мной зайти в половине десятого. После его ухода я запер дверь на засов – да, я убежден, что на засов, – и лег спать. Внезапно меня разбудил звонок телефона. Он звонил какое-то время, но тогда я этого не знал.

– А откуда вы это сейчас знаете? – с любопытством спросила Зигрид.

– Мужчина сказал мне, что тогда он подумал, что меня нет дома или, по крайней мере, что я так и не проснусь.

– Это вы о мужчине на том конце провода?

– Да, – расплылся в улыбке Чайный Колпак.

– Но кто это был? – Голос Зигрид задрожал от нетерпения.

Старик снова замялся.

– Я… я и вправду не знаю. Он спросил, я ли мистер Керси, и, получив мой утвердительный ответ, сказал, что с моей тетушкой, Клэр Керси, во время затемнения произошел несчастный случай и она находится в частной лечебнице. Тетушка только что пришла в сознание и спрашивает обо мне. Не мог бы я тотчас же приехать? Ее состояние весьма серьезное.

– А как именно, по его словам, вы должны были добираться туда в такой час? – поинтересовалась практичная Зигрид.

– Он сказал, что пришлет машину, которая остановится на углу. Я должен спуститься тихо, чтобы не разбудить весь дом. Он добавил, что мисс Керси где-то потеряла шляпу, а я ответил, что она оставила ее здесь и я ее привезу. Ну вот, я оделся, открыл дверь и спустился вниз. По-моему, это было в половине четвертого или в четыре часа ночи. Прямо за углом стояла машина, и меня ждал какой-то человек. Он вышел на тротуар, открыл дверь и сказал, чтобы я садился. Было очень темно, сами понимаете, так что я не смог хорошо его разглядеть, но, похоже, это был совсем молодой человек. Он рассказал мне, что ее сбил автобус и что они пытались выяснить, есть ли у нее в Лондоне какие-нибудь родственники. Но, очевидно, во время затемнения у нее похитили сумку, и они понятия не имели, кто она такая, пока тетушка не пришла в себя и не начала спрашивать обо мне.

– А полицию они известили? – спросила Зигрид.

Этот вопрос явно застал Чайного Колпака врасплох.

– Мне как-то в голову не пришло спросить. Какое-то время мы ехали, но куда, я так и не определил, потому что ночь выдалась очень темная. Я спросил у своего спутника, настолько ли плоха моя тетушка, на что он ответил: «Я бы не стал вытаскивать вас из постели в этот час, если бы это не было столь важно». Так что я ничего не сказал, вскоре машина остановилась, и мы вышли. Везший меня человек сказал, что он – главный врач частной лечебницы, куда привезли мою тетку. Было еще очень темно, он взял меня под руку, и мы поднялись по ступенькам. Потом он разыскал ключ, открыл дверь, и мы вошли в вестибюль. Поднялись по лестнице, он вел меня за собой, хотя у него и был фонарик, но светил он очень слабо. Вскоре мы остановились у двери, он открыл ее, и мы вошли в какую-то комнату.

Он надолго умолк, и Зигрид подумала, что он закончил свой рассказ.

– И вы понятия не имеете, где находились?

– Мы… находились в Лондоне. По-моему, – нерешительно ответил Чайный Колпак. – Я уверен, что до пригородов мы не успели доехать. Я плохо вижу, и, как я уже сказал, ночь выдалась очень темная. Я помню, что мой спутник еще заметил, что луны на небе не было.

– А как выглядела та квартира, если это вообще квартира была? По-моему, вы говорили, что он собирался отвезти вас в частную лечебницу.

Но свидетелем Чайный Колпак оказался вообще никаким.

– Я не говорю, что это была квартира, – ответил он. – Я лишь сказал, что мы поднялись по лестнице. – Он снова замялся. Наконец он заявил торжествующим голосом: – Там был попугай. Большой зеленый попугай. – Он опять умолк. – Это была очень богато украшенная квартира, – добавил он.

– А он разговаривал? Ну, в смысле попугай?

Старик словно бы запнулся.

– О, нет, нет. Об этом и речи быть не могло. Понимаете, он был неживой. Я повернулся к своему спутнику, хотел, чтобы меня тотчас же проводили к тетушке, но понял, что я остался один. Я подумал, что он ушел оповестить о моем приезде, и шагнул через… – Он замолчал. – Помню, мне еще подумалось, что там тихо, очень тихо. Мне показалось, что я услышал, как возвращается человек, назвавшийся врачом, и повернул голову, чтобы с ним заговорить. Скорее всего, это движение спасло мне жизнь.

– Спасло вам жизнь? – Зигрид посмотрела на него широко раскрытыми голубыми глазами.

– Да. Потому что в тот же момент что-то очень сильно и метко меня ударило. Помню, что, когда еще не потерял сознание, я удивился – о, очень удивился, – а потом пожалел, что не оставил мистеру Круку записку, объясняющую возникшую ситуацию. Он бы счел это весьма странным, что я вдруг исчез, не оставив даже записки.

– Так вот почему вы раньше не появлялись! – воскликнула Зигрид. – Но где же вы были все это время?

Старик печально покачал головой. Теперь она чуть лучше разглядела его лицо под полями шляпы. На нем застыло какое-то странное страдальческое выражение.

– Вот этого, увы, я вам сказать не могу. Я ничего не помню.

– Но нельзя же вот просто так вычеркнуть неделю из жизни.

– Наверное, не совсем точно говорить о том, чтобы вычеркнуть неделю, – заверил Зигрид ее собеседник. – Может статься, что для меня из-за воздействия полученного мной удара по голове, время, как говорится, замерло на месте. Оно просто исчезло. Мое следующее мгновение жизни началось в тот момент, когда я понял, кто я такой и где нахожусь.

– И где же вы находились? – с интересом спросила Зигрид.

Слабый голос вновь зазвучал уверенно.

– Вот это, возможно, самое странное во всей этой истории, – ответил он. – Когда я снова пришел в сознание, то был в этой квартире. Я находился здесь, скорее всего, я поднялся по лестнице, но этого я не помню. Но, возможно, – с надеждой добавил он, – это знает мистер Крук. Мистер Крук тогда мне очень помог. Я всецело полагаюсь на мистера Крука.

Зигрид ущипнула себя, чтобы убедиться, что она не спит. Беженка из Норвегии, она за последние два года повидала много чего странного и повстречала множество своеобразных людей, но с такими, как Чайный Колпак, ей сталкиваться не приходилось. Она не знала, то ли он сумасшедший, то ли просто человек незнакомого ей склада ума и характера. Вполне возможно, что существовали и другие ему подобные. Крук бы ей сказал, что в сумасшедших домах их полным-полно и их отличительные особенности не очень-то и важны.

Когда она услышала его слова «Я всецело полагаюсь на мистера Крука», ей показалось, что кто-то читает Диккенса по радио во время «Детского часа». Вернувшись к реальности, она сказала:

– Возможно, мистер Крук уже вернулся. Или же, наверное, есть кто-то, кто сможет нам сказать, когда он вернется.

– Мы бы слышали его шаги, если бы он поднимался по лестнице, – ответил старик. – Но есть же еще его контора. Вероятно, там… Ах да, я понимаю. Вы ищете телефон. Он в коридоре.

– А вы не знаете его номера? – спросила Зигрид.

– Я?.. Боюсь, что нет. Но контора его располагается на Блумсбери-стрит. Я вспомнил…

Он прошаркал в коридор вслед за ней и указал на телефонные справочники, стоявшие на низкой полочке под аппаратом.

– Я там ничего не найду, – заверила его Зигрид. Ее начало охватывать чувство, что ей нужно срочно поговорить с нормальным человеком.

Света было очень мало, и ей пришлось наклониться над справочником, чтобы разглядеть буквы, поэтому она так и не увидела, чем же ее ударили. Она лишь внезапно ощутила дикую боль в голове, от удара у нее все поплыло перед глазами, и она медленно опустилась на колени. Уже оседая на пол и тщетно хватаясь руками за темную пустоту, она обнаружила, что переиначивает знаменитый клич другого убийцы.

Кто бы мог подумать, что у старика так много сил?


Глава 8 | Убийство на Брендон-стрит. Выжить тридцать дней | cледующая глава