II

Никто не мог с уверенностью сказать, сколько времени прошло после очередного крика «Пожар!» и грохота снизу, хотя все слышали хриплый вопль, сопровождавший падение, и тошнотворный звук, когда что-то упало, ударилось о какое-то препятствие и продолжило валиться вниз. Бестолковая толкотня на верхней площадке усилилась. Голоса тоже как будто натыкались друг на друга.

– Кто это был?

– Кто кричал?

– Кто упал?

Крупная дама уже не первой молодости миновала взволнованную группу у вершины лестницы, держа в руках фонарик сторожа. Луч света выхватывал из темноты изорванный ковер и ноги людей, остолбеневших после этого вопля и жутких последствий. Свет быстро опускался все дальше вниз, словно двигался сам по себе. Женщина, державшая фонарик, оставалась скрытой мраком. Один из мужчин снова поднял над головой огарок свечи. Чудовищные тени заплясали на окрашенной стене.

– Будьте осторожны! – произнесла дама почти басовым тоном. – Свечной воск капает.

– Этим коврам уже ничто не может повредить, – возразил ей мужчина более высоким голосом.

Другой мужчина протиснулся между ними.

– Мне нужно увидеть, что произошло. Это не Лилиас упала? Крис!

– Я здесь, – отозвался Кристофер Лэйси на зов брата. – Боже, до чего же ужасная лестница!

– Поберегись, чтобы тоже не зацепиться ногой о прореху.

Все голоса в почти полной темноте стали неразличимы между собой.

Из холла донеслась реплика женщины – Лилиас Темпест:

– Это Гарт? Ах, Кристофер, это вы. Здесь кузен Эверард. Думаю, он сломал себе шею.

Кристофер Лэйси сухо констатировал:

– Было бы удивительно, если бы он не переломал себе все кости, грохнувшись с такой высоты.

Наверху из коридора показалась стройная фигура.

– Что случилось? Где пожар?

Мерцание свечи выявило ее: светловолосую и подтянутую, с лицом, не выдававшим возраста, которое даже после снадобья, наложенного перед сном, не утратило своеобразной суровой красоты.

У Сесила Темпеста, державшего свечу, дрожала челюсть и стучали зубы, но он смог произнести:

– Господи! Я совершенно забыл о пожаре. Джулия…

– С ним случаются порой такие припадки, – сказала женщина с резким голосом. – Своего рода кошмары.

– На сей раз это действительно кошмар, да еще какой! – Свободной рукой Сесил крепко вцепился в перила у вершины лестницы. – Лилиас!

– Тебе не надо пока спускаться сюда. Подожди минутку, – четко распорядилась Лилиас. – Мы как раз сейчас передвигаем его. Доктора уже вызвали? А где Джулия?

– Я иду, – ответила та.

Она была компаньонкой-управляющей уже пятнадцать лет, с тех пор как старик унаследовал от покойного брата дом и деньги. Бодрым маршем Джулия начала спускаться по лестнице. Это напоминало какой-то жуткий балет, в котором все покачивались из стороны в сторону, а сцену освещал единственный огарок свечи.

Шаги по лестнице слышались все тише. Затем вдруг раздался приглушенный возглас.

– Боже! – воскликнул Сесил на верхней площадке лестницы. – Надеюсь, это не еще один несчастный случай?

– Споткнулась обо что-то, – лаконично ответила Джулия в своей обычной манере. Она наклонилась и ощупала ступени. – Ого!

Кристофер Лэйси, стоявший в холле рядом с упавшим, спросил:

– Что там такое?

– Его вставные зубы, – мрачно сказала Джулия. – То есть одна нижняя челюсть. Должно быть, вывалилась, когда он… падал. Если только не нес ее в руке.

– Верхняя челюсть у него во рту, – заметила Лилиас.

Сесил не понимал, как ей удается оставаться настолько спокойной. Сам он с трудом сдерживал тошноту.

– Нам нужен доктор? – пробормотал Хью.

– Не думаю, что он сможет чем-то помочь, – сказала Лилиас, – но, наверное, нам все же лучше вызвать его.

– Уже звоню, – сообщила Джулия, и они услышали негромкое звяканье телефонного колокольчика.

– Просто чудо, что кузен Эверард вообще приобрел телефон, – с горечью сказал Гарт Хоуп.

– Это моя заслуга, – выкрикнула Джулия. – Алло! Да, мне нужен доктор Масгрейв… Потребовалось два года уговоров, – добавила она.

Двое ее собеседников на вершине лестницы придвинулись ближе к перилам.

– Не выношу вида крови, – стыдясь, признался Сесил.

– Там и без нас хватает людей, – утешила его Люсиль Хоуп. – Это твоя трость?

Сесил склонился ближе:

– Нет. Одна из тростей старого Эверарда. Вероятно, он прихватил ее с собой, ложась спать.

– Меня это ничуть не удивляет, – кивнула Люсиль. – Он всегда хромал сильнее на людях, чем когда оставался один.

– Я что-то не чувствую запаха дыма от пожара, – сказал Сесил.

– Полагаю, никакого пожара и не случилось. У него разыгралось воображение. Он был мерзким старикашкой. Не представляю, как могла Джулия терпеть его целых пятнадцать лет.

– Предполагаю, у нее имелись на то свои причины, – хмуро пояснил Сесил.

– Ты имеешь в виду деньги?

– А разве никто не смог бы догадаться, что он был очень богат? – Сесил перегнулся через перила. – Знаешь, я думаю, теперь нам следует спуститься. Они уже перенесли его из холла, судя по многочисленным звукам шагов.

– Хорошо, – неохотно согласилась Люсиль. – Хотя мы ничем не сможем там быть полезны.

Группа людей внизу подняла искалеченное тело в затасканном синем халате с обмотанным вокруг тощей фигуры вместо пояса куском разлохмаченной веревки, на который не польстился бы и последний бродяга, положила на диван, пристроив подушку под голову. Хью, младший из братьев Лэйси, накрыл носовым платком внушавшее ужас лицо покойника. В ногах дивана стоял Гарт Хоуп – один из тех плотного сложения мужчин с вечно угрюмыми физиономиями, которые свидетельствуют о неискоренимой враждебности ко всему роду человеческому. Гарт изначально знал, что люди от природы не склонны ни к чему хорошему, а приобретенный опыт юриста только подтвердил его подозрения. В глазах кузена не мелькало ни малейшего сострадания, когда он смотрел на маленькое изломанное тело, лежавшее перед ним под покрывалом. У старика было злобное костистое лицо, крупный узкий нос, выпиравший вперед лоб. Кости проглядывали сквозь кожу. Впалые щеки, удлиненный подбородок, а плоти едва хватило бы на мордочку крупной птицы. Впрочем, несмотря ни на какие возрастные недостатки, Эверард надежно умел хранить свои секреты. Только смерть могла вырвать их у него. Тонкие руки скупца скрещивались поверх пледа, которым кто-то укрыл его.

Кристофер Лэйси – рослый блондин сорока одного года, делавший вид, что он никоим образом не приходится родней мертвецу, тихо спросил:

– Кто-нибудь знает, как это произошло?

– Думаю, он услышал крик о пожаре, как мы все, и вышел из своей комнаты, – неуверенно сказала Лилиас.

– А кто поднял тревогу? – задал вопрос Гарт совершенно равнодушно.

Ему никто не ответил.

Он оглядел небольшую, собравшуюся в круг группу людей. И тогда Сесил Темпест сказал ему, с трудом выдавливая из себя слова:

– Джулия утверждает, что он мог сам сделать это – во сне.

– Полиции такая версия не понравится, – заметил Гарт.

– Полиции? – Стоявшая рядом с ним Люсиль казалась потрясенной.

– А ты воображаешь, будто нам удастся избежать их вмешательства в это дело?

Кристофер Лэйси все так же тихо сказал:

– Выйдет чертовски неудобно, если мы позволим им вмешаться. Богатые старые джентльмены не должны умирать в результате таинственных несчастных случаев, когда все их родственники находятся в доме. Дурной вкус!

– Не уверен, что твое наблюдение говорит об особенно хорошем вкусе, – холодно отозвался Гарт.

Но Кристофер не был ничуть смущен.

– Правда редко сочетается с ним, – заметил он.

Джулия, закончив разговор по телефону, присоединилась к ним.

– Доктор Масгрейв приедет сразу же, – сообщила она. – Что мы ему скажем?

Гарт отметил про себя, что она смотрела на ситуацию реалистично. Как юрист он внутренне аплодировал ей.

Его жена Люсиль, которой хватило сообразительности, когда поднялась пожарная тревога, задержаться в своей комнате и собрать в сумочку драгоценности, хладнокровно вмешалась в разговор:

– Конечно же, нужно просто рассказать, что произошло. Разве этого будет не достаточно?

– Если только кто-то вообще знает, что именно произошло, – возразила Джулия.

Она в задумчивости оглядела своих кузенов и их жен. Никто из них ничего не говорил.

– Неужели это не очевидно? – спросил Сесил после молчания, которое, как могло показаться, затянулось до бесконечности. – Он, скорее всего, зацепился ногой за одну из прорех в ковре. Удивительно, что никто раньше не сломал себе шею подобным образом.

– Эверард наверняка подумал, что пожар вспыхнул в его конце дома, – сказала Джулия. – В противном случае он бы спустился по узким ступеням рядом со своей спальней, а не проковылял вдоль коридора к главной лестнице.

– Вероятно, услышал, что мы все собрались там, – предположил Кристофер, – и явился выяснить, из-за чего переполох. Мы же естественным образом направились к этой лестнице, поскольку нам-то до нее ближе.

– Но никто из пришедших к главной лестнице не подавал сигнала пожарной тревоги? – спросила Джулия, переводя взгляд с одного лица на другое.

– Никто в этом не признается, – ответил Гарт. – Лично я лежал в своей постели…

– Как и я, – поспешила вставить свое слово Люсиль.

– Я читал, – сказал Хью небрежным тоном.

– А я был в ванной, – сказал Сесил.

– Вот это плохо, – подал голос Хью. – Хочу лишь отметить, что если бы ты оставался в своей комнате, то Лилиас смогла обеспечить тебе алиби, как и ты ей.

– Ты не поднимал тревоги? – обратилась Джулия к Кристоферу, но он только помотал головой.

С мрачным неудовольствием и отчасти с удивлением он наблюдал, как она принимает на себя роль лидера, хотя, вообще говоря, этого следовало ожидать. Джулия находилась на командных позициях в усадьбе «Брейкс» пятнадцать лет. Она была единственной, кому удавалось заставить покойного потратить хотя бы полкроны.

Сесил, продрогший в своем тонком халате, подумал: «А ведь всего несколько часов назад я разговаривал с ним. Старик издевался надо мной. «Тысяча фунтов, – сказал он мне, – это огромная сумма, богом клянусь! Где, по-вашему, я смог бы раздобыть тысячу фунтов?»

Он снова содрогнулся от холода.

Лилиас сказала ему:

– Ты так простудишься, Сесил. Твой плащ висит в холле, и будет лучше, если ты наденешь его.

Сесил поспешил уйти, довольный возможностью освободиться от пристальных вопрошающих взглядов. Он гадал, многое ли известно Лилиас. Возможно, она знает все, но пока ничем не выдала этого.

Люсиль зажмурила глаза. Она чувствовала скованность во всем теле. Вид мертвеца оказался для нее невыносимым. Ей оставалось гадать, прилично ли будет сейчас подняться наверх. «Кому достанутся деньги? – задавалась еще одним вопросом Люсиль. – Гарт всегда пребывал в уверенности… А он обычно оказывался прав. Однако недавно что-то случилось, хотя нам старик ничего не рассказывал. Но я непременно все выясню».

Кристофер обменялся взглядами с Хью. «Мы двое, похоже, выглядим круглыми дураками», – подумали братья. Только Лилиас стояла спокойно рядом с диваном, хотя и она, разумеется, не осталась равнодушной к происшедшему. Странная женщина эта Лилиас. Поневоле задумаешься, что такого она нашла в Сесиле. Хью достал портсигар, но Кристофер покачал головой. Еще слишком рано закуривать. Преждевременно до непристойности. Гарт выглядел так, словно его фигуру вырезали из камня.

– Что-то доктор задерживается, – сказал он потом.

– Ему, возможно, пришлось воспользоваться велосипедом. Его машина в такой час может быть уже заперта в гараже, – пояснила Джулия.

Ее лицо выдавало стороннему наблюдателю примерно столько же информации, сколько витрина магазина с опущенными на ночь жалюзи.

Вернулся Сесил, неловко набросивший плащ поверх тонкого ночного халата. Он подумал, что они выглядят группой из Музея мадам Тюссо, запечатлевшей сцену вошедшего в историю убийства. Ему даже пришлось сдержать приступ истерического смеха. Гарт засунул руки в карманы. Кристофер в беспокойстве подошел к окну с задернутой шторой. Хью смотрел куда-то в сторону. Негоже пялиться на другого человека, когда тот ощущает себя совершенно беззащитным. Странно даже вообразить, что в какой-то момент каждый из них ощутит это. Он высморкался.

Напряженная атмосфера в комнате стала пугающей.

Джулия вскинула голову, повязанную платком, и воскликнула:

– Нам нужно позвонить мистеру Мидлтону. Ему придется приехать сюда.

Гарт раздраженно возразил:

– Ты не можешь поднимать адвоката с постели посреди ночи.

– Он собирался к нам в пятницу, – сказала Джулия. – Стало быть, его визит состоится всего лишь на день раньше.

– Он собирался к нам? – громко спросил Гарт.

– Да. Разве ты не знал?

– Откуда мне было знать?

– Мистер Хоуп утверждал, что уведомил каждого.

– Мне он ничего не сказал, – поспешил заметить Сесил.

– Эверард считал это хорошей шуткой, – продолжала Джулия. – «Всем придется вести себя как шелковым» – так он выразился.

Кристофер посмотрел на брата.

– Ты знал?

Хью покачал головой.

– Это уже не имеет значения. Ага, вот наконец и доктор.

Джулия поднялась, чтобы впустить его в дом.

– Вы не думаете, что он мог совершить самоубийство? – вдруг задал всем вопрос Сесил.

– Пора бы тебе повзрослеть, – отозвался Кристофер. – Разве кузен Эверард хоть с чем-то расставался когда-либо по своей воле?

Гарт сделал жест, выражавший отвращение, но на его двоюродного брата это не произвело никакого впечатления.

Вошел доктор, от усталости с трудом державший глаза открытыми, небритый и унылый. Бросил беглый взгляд на одетую во что попало группу. Роскошный халат Кристофера ненадолго привлек внимание, вот только спокойное и красивое лицо его владельца ничего не выражало. Лилиас сохраняла свою прическу под сеткой для волос, а на плечи набросила цветастую накидку. Люсиль смотрелась опрятной и хладнокровной, но у всех на лицах была заметна некоторая нервозность.

Врач не стал тратить время попусту на ненужные вопросы. Ситуация представлялась предельно ясной. И он лишь кратко высказал свое мнение.

– Но ведь ему было, вероятно, почти восемьдесят лет! – воскликнула Люсиль Хоуп, вообразившая, что доктор смотрит именно на нее.

После чего тот действительно взглянул на нее так, словно она была какой-то новой разновидностью человеческого существа, с которой ему не приходилось встречаться.

– Судя по моему опыту, люди столь же не хотят лишаться жизни в восемьдесят лет, как и в восемнадцать, – сказал он.

Джулия, успевшая незаметно выскользнуть из комнаты, вернулась.

– В ковре на вершине лестницы образовалась огромная дыра, – сказала она. – Как мне кажется, он только еще сильнее порвал его, когда зацепился ногой. Я накрыла прореху листом коричневой бумаги, закрепив его булавками. Нам ни к чему вторая смерть в доме всего за одну ночь.

– Вот так и в расцвете лет нас может ожидать гибель, – произнес Сесил печально.

Кристофер взял его за руку.

– Наберись мужества, друг мой, – жестко велел он.

– Разумеется, будет проведено обычное расследование, – сказал врач, отходя на шаг назад и снова накрыв платком изувеченное лицо. – Особых проблем возникнуть не должно. Даже одного шока могло оказаться для него вполне достаточно.

Джулия предложила виски, и доктор последовал за ней в соседнюю комнату.

Остальные задержались, переглядываясь друг с другом. Первым заговорил Гарт.

– Это означает, что нам придется оставаться здесь до завершения церемонии похорон, – заметил он.

– Кому-то, – сказал Сесил неестественно тонким голосом, – придется запереть дом.

– Если только везучий наследник не решит продолжать жить в нем, – заметил Кристофер.

Теперь это напоминало игру, где каждому полагалось непременно высказаться.

– Ни у кого не может возникнуть такого желания, – поспешила выразить свое мнение Люсиль. – Я имею в виду, что этот дом приносит одни несчастья. Сначала кузен Уильям…

Она сделала паузу, и они подумали об Уильяме, выпавшем из окна третьего этажа почти шестнадцать лет назад.

– Хотел бы я знать, какая судьба ожидает третьего хозяина, – сказал Хью.

– На его месте я уж точно не стала бы здесь жить, – повторила свою мысль Люсиль.

– У тебя и нет пока никаких шансов, – рявкнул на нее муж.

– Но ты же сам говорил… – начала Люсиль, но сразу замолкла.

В соседнем помещении доктор залпом опорожнил стакан виски и заметил:

– Прелюбопытное сборище, не правда ли?

– Мне кажется, все родственники, надеющиеся урвать хотя бы малую долю наследства, похожи друг на друга, – холодно ответила ему Джулия.

– Вы знаете, кому оно достанется? – спросил доктор.

– Тому, кто не получил бы ничего, если бы старик прожил еще неделю, – мрачно сказала Джулия. – Ах, конечно, сейчас они в один голос заявляют, что не знали о предстоящем визите мистера Мидлтона. Что ж, вероятно, старец в самом деле затеял хитрую игру. Он обожал игры.

Масгрейв потряс головой, словно хотел избавиться от чего-то, попавшего в глаз. Да, он знал Эверарда Хоупа с его скрытным и извращенным умишком, про глубочайшую обиду, которую тому приходилось подавлять в себе, наблюдая за расточительным старшим братом, проматывавшим состояние, со временем по закону предназначавшееся ему, Эверарду. Его игры никогда не были добрыми. Маловероятно, что теперь хоть кто-то станет искренне оплакивать его смерть. И все же доктор помимо воли принялся гадать, кто из этих людей станет богаче в результате несчастного случая. Он огляделся вокруг, отметив пришедший в полное запустение холл, обратив внимание на глубокие трещины в потолке, на потемневшие до черноты стены.

– Этот дом нуждается в радикальной перестройке, – сказал потом Масгрейв. – Он ведь буквально на глазах разрушается. Фут за футом.

– Если бы вы поделились своими наблюдениями с ним, он бы только рассмеялся и заявил, что до конца его жизни дом продержится. За последние пять лет он трижды менял свою спальню. Как только в особенно сильный дождь начинал протекать потолок, он просто перебирался в другую комнату.

– Весело же приходилось его гостям! – улыбнулся доктор. – Хотя предполагаю, что в данном случае чем короче оказывались визиты гостей, тем больше они ему нравились. – Масгрейв взялся за свой саквояж. – Причиной смерти является несчастный случай в результате неосторожности, – провозгласил он. – Я постараюсь, чтобы следствие провели уже сегодня после обеда.

– Хорошо, что сегодня не пришел Судный день, – сказала Джулия, подавая ему шляпу и перчатки. – Тогда все самые сокровенные тайны должны раскрыться… А это могло бы причинить нам некоторые неудобства.

«Да еще какие, будь я проклят!» – подумал доктор, но он уже давно усвоил, что неосведомленность если и не была благословением свыше, то по крайней мере часто помогала сэкономить уйму времени, а потому предпочел промолчать.