Ты снова замкнулся и запил;

И зимним расхристанным днём

В какой-то замызганной шляпе

Бредёшь, позабыв обо всём.

Ты бросил любимое дело;

И, чувствуя мерзкую дрожь,

Постылое, грузное тело

В глухом отчужденье несёшь.

Всё суше глядят кредиторы,

Косясь на твои рукава,

В сияющем нимбе позора

Седая плывёт голова.

Шатаясь в последней метели,

Мычи и бреди наугад…

Они ещё не прилетели,

Они ещё только летят.