2. Опять нападение! – Выпускаем буйных. – Достаем оружие и берем заложника. – Битва при Шилинке. – Притча во языцах во главе положения...

– Ну, что, будем буйных выпускать? – спросил Николай, выслушав мой рассказ. – Они голодные, долго с ними возится не будут...

– Ну-ну... – усмехнулся я. – Поди, попробуй. С тобой они точно долго возится не будут.

– Давайте спустимся в шахту, в комнату, в которой мы сидели... – предложила Ольга. – В камеру взрывников... Там что-нибудь придумаем. Не лезть же прямо сейчас на рожон?

– Нет, лезть в шахту глупо... – покачал я головой. – Надо прямо сейчас бежать в тайгу и там партизанский лагерь организовывать. Шахта – это мышеловка.

– Он прав, – согласился со мной Николай. – Вы оставайтесь, а я к буйным пойду. Мне все-таки кажется, что кормильца своего они выручат... Ждите меня на свалке металлолома.

И, не дожидаясь утверждения своего решения, он отдал мне рюкзак с долларами и вкруговую пошел к стволу.

Пожав плечами, я попросил женщин идти на свалку, а сам решил вернуться к Конторе. Прокравшись к ней, увидел, как Шуру с компанией пинками подняли с асфальта и повели внутрь здания. Лица у пленных были непроницаемыми. Один лишь Борис надменно улыбался.

Через полчаса мы с Ириной Ивановной и Ольгой сидели среди искореженных и заржавленных вагонеток, вентиляционных труб, железных бочек, списанных электровозов и всяческого другого лома. В окружавших свалку зарослях было много лимонника, калины и смородины. Послав женщин подкрепиться этими дарами природы, я принялся при помощи ножа закапывать рюкзак с долларами рядом с кучей отходов слесарной мастерской. Закопав его на глубину около тридцати сантиметров, навалил сверху обрезки листового металла и металлическую стружку.

Удовлетворившись проделанной работой, я показал появившейся Ольге место захоронения и начал выискивать среди железа какой-нибудь прут для самообороны. Когда, наконец, подходящая железка нашлась, у Конторы начали стрелять. Выждав минут пятнадцать, я пошел по направлению к ней и на окраине свалки наткнулся на Николая. В руках у него были два "Узи". Он был сильно возбужден и, увидев меня, сразу же стал рассказывать, глотая слова и размахивая руками:

– Представляешь, выпустил их я! Сказал, что Шура их в столовую приглашает. Двое мужиков сразу же наверх побежали, а баба-Юлька ко мне бросилась...

– Ну и что?

– Опрокинула меня наземь, обнимать, целовать начала и тому подобное. Как только я догадался ей сказать, что Ленька Худосоков меня за ней послал? Вскочила сразу и убежала вприпрыжку. Я – за ней. Она выскочила на поверхность и, представляешь, сразу к клоповнику нашему бросилась... Как она могла знать, что Шура Худосокова туда спрятал? А я к конторе подкрался, смотрю, а у входа лежат двое охранников и метрах в пяти перед ними – один бешеный, ну тот, который холостой...

– Кузьма... – вставил я.

– Да, Кузьма Кровь из него ручьем течет – видно из двух стволов расстреляли. А когда я автоматы у охранников забирал, увидел, что головы у них цепью раскроены. А в открытую дверь мельком второго бешеного увидел, дергался он... Кровища из него хлещет, а он в судорогах предсмертных цепью этой, вот с такими звеньями, по полу молотит... И представляешь, когда ко мне двое мордоворотов из здания бросились, он привстал и сразу обоим ноги в хруст переломал!

– А баба их? Юлька?

– Не знаю. В вагончике, наверное, с Худосоковым трахается...

– А в конторе тихо?

– Ничего не слышал!

– Ну и что делать будем?

– Ночи надо ждать... – ответил Николай взглянув на утреннее небо. – Днем они нас перещелкают... А сейчас, давай, подведем итоги. Сколько человек ты видел, когда на разведку ходил?

– Шесть-семь... Семь, точно.

– А машина была?

– Не было машины. Они, наверное, ее куда-нибудь в лес загнали...

– Тогда, значит, ее кто-то сторожит... И этот кто-то может выйти нам в спину...

– Не обязательно.

– Обязательно, необязательно... Все равно до вечера делать нечего. Так что сходи, прогуляйся.

– Хорошо, прогуляюсь.

– Так... – важно проговорил Николай, явно довольный моей исполнительностью. – Значит, трое их осталось... Или четверо, если у машины кто-то остался... Давай, сделаем так. Я у конторы поошиваюсь, а ты с бабами, нет, лучше один, по дороге походи, поищи машину... После заката здесь встретимся.

И, отдав мне один из автоматов, Николай направился к Конторе.

Я вернулся к женщинам, пересказал им содержание нашего с Колей разговора и, поцеловав Ольгу на прощание, ушел на поиски машины.