на главную   |   А-Я   |   A-Z   |   меню


Глава 11

Джеймс Патрик Чарлз Адам Лесли появился на свет 24 февраля 1576 года, а через четыре месяца Адам и Фиона Лесли, получив радостную весть, вернулись домой из Франции, чтобы стать крестными родителями мла-денца.

Чарлз Лесли без промедления организовал церемонию. К тому времени он уже больше двух месяцев находился вдали от своего аббатства, поэтому пришлось арендовать быстроходный корабль, чтобы добраться до Питерхеда. Отсюда он уже мог продолжить путь по суше и заранее предвкушал, как проведет первую ночь снова на твердой земле.

Фиону поразили изменения, произошедшие с Кэт, и она со смехом заметила:

– Кто бы мог подумать, что своенравная Катриона Лесли станет такой добропорядочной мамашей-наседкой!

Кэт усмехнулась в ответ:

– И не говори! Сама удивляюсь, но вот как-то случилось само по себе. Однако про следующего даже слышать не хочу… разве что лет через семь.

– Если Гленкирк такой же ненасытный жеребец, что и Адам, то выбора у тебя не будет.

– Я буду осторожна, – многозначительно произнесла Кэт.

– Знаешь, кузина, – заметила Фиона, вскинув элегантно подведенную бровь, – ты совсем не та, что была год назад.

– Да, за это время многое изменилось.


Теперь, когда Адам и Фиона вернулись, небольшой эдинбургский дом стал тесен для такой семьи. Адам когда-то обещал жене, что они будут путешествовать, но обстоятельства складывались так, что требовалось его присутствие в Гленкирке.

После смерти этой зимой от простуды единственного брата Эйлис Хей, Френсиса, у Джилберта Хея не оставалось других законных наследников, поэтому таковым становился Джеймс Лесли. Им с Эйлис пришлось перебраться в Хей-Хаус, чтобы научиться вести дела в поместье, пусть и небольшом.

Майкл Лесли после женитьбы на Изабелле Форбс получит ее имение, поэтому Адаму Лесли предстояло освоить азы управления, на тот случай если Патрик – не приведи господь! – умрет до того, как его сын Джеймс достигнет совершеннолетия.

– Поживете годик в Гленкирке, войдете в курс всего, а потом сможете продолжить путешествовать, – попытался успокоить молодую чету Патрик, видя, как разочарована Фиона таким поворотом событий.

Тем временем Катриона нашла в городе дом, который ее устраивал. Как и особняк Лесли, он располагался на тихой боковой улочке. В сложенном из кирпича здании имелось все, чтобы жить с комфортом. На первом этаже к просторной светлой кухне примыкали буфетная, кладовая, уборная и помещения для слуг. В другом крыле располагался зал для приемов, парадная и малая гостиные, столовая и библиотека. В доме было шесть спальных комнат, причем каждая с собственной гардеробной и уборной. Целый этаж занимали детские комнаты и помещения для няни, служанок и кормилиц.

Территория при особняке содержалась в образцовом порядке: цветник, огород и сад. Здесь же располагалась и конюшня. Когда граф выразил было свое недоумение по поводу размеров особняка, ему напомнили, сколько у него родственников. Предполагалось, что в доме Гленкирков будут останавливаться все многочисленные Лесли во время визитов в Эдинбург. К тому же следовало принимать во внимание увеличение их собственной семьи. Кэт предложила миссис Керр занять место экономки в новом доме. Переезжать в Гленкирк она не собиралась по крайней мере до конца июня, чтобы иметь возможность присутствовать при заказе мебели, но Патрик дал ей срок только до середины мая.

– Но почему бы вам с Адамом не отправиться домой одним? – запротестовала Кэт. – Мы с Фионой закончим здесь все дела и приедем попозже.

Патрик от души рассмеялся.

– Ну нет, мадам, я не намерен больше выпускать вас из виду ни на минуту. Мы вернемся в Гленкирк все вместе в середине мая, так что тебе придется поднапрячься и закончить свои дела к этому сроку. Да и какая вообще разница, когда будет обставлен наш дом: сейчас или потом?

– К вашему сведению, милорд, я не собираюсь сидеть всю зиму в сугробах Гленкирка. После Рождества, а еще лучше накануне, мне хотелось бы вернуться в город.

Патрик удивился: похоже, она собирается проводить каждую зиму в городе, – и со вздохом признал, что порой характер его жены мог быть невыносимым. Пожалуй, единственный выход – чаще делать ее беременной. Множество детских голосов не дадут ей скучать.

Все следующие недели Катриона была загружена до предела: встречи с мастерами, декораторами и продавцами, посещение магазинов и салонов. Она сама согласовала с банком порядок оплаты счетов – только после подтверждения от миссис Керр, что поставка произведена. Патрику об этом она говорить не собиралась: если граф забыл, Гленкирк-Хаус принадлежал Кэт.

Накануне их отъезда из Эдинбурга к ним в гости заехал Джордж Лесли, граф Роутс, глава клана Лесли. Братья были польщены оказанной им, самым младшим из клана, честью. Катриона, однако, осталась к этом визиту совершенно равнодушной, лишь заметила:

– Мы богаче их. Он, очевидно, решил поддерживать с нами отношения на случай, если ему понадобятся деньги.

Мужчин ее слова шокировали, а Фиону развеселили.

– Ну, ты даешь, Кэт! Впрочем, я согласна с тобой. А еще Джордж Лесли принадлежит к новой церкви, и, по слухам, его семья была причастна к убийству кардинала Битона несколько лет назад. Я, во всяком случае, ему не доверяю.

Они выехали из Эдинбурга в Гленкирк в середине мая. Граф, графиня, Адам и Фиона ехали верхом. Салли, ее сестра Люси и маленький Джеймс уютно устроились в повозке. Поскольку дороги были неспокойны, их сопровождали солдаты из Гленкирка под командованием Конелла Мор-Лесли. Ехать предстояло в сторону Абердина, и разрешения присоединиться к ним попросили несколько торговцев. Чем больше народу, тем безопаснее.

Две недели спустя они благополучно добрались до Гленкирка. Перед входом в замок выстроились едва ли не все представители клана: вдовствующая графиня Маргарет Лесли, родители и братья Катрионы, родители и братья Фионы, все Лесли из Гленкирка и Мор-Лесли из Крэннога.

Фиона не удержалась от смеха, а Катриона вполголоса произнесла:

– Боже мой, все в сборе. Похоже, нет только одного человека – нашего дядюшки аббата.

– Нет, и он здесь, просто наклонился поднять перчатку тети Мег, – давясь от хохота, пробормотала Фиона.

– О господи!

– Только, похоже, они здесь не ради нас, Кэт. Все пришли приветствовать его светлость графа Гленкирка-младшего, – прошептала Фиона, когда собравшаяся толпа двинулась к ним.

Она оказалась права. Бедный Джейми вопил от негодования, когда его, буквально выхватив у Салли, стали передавать из одних родственных рук в другие.

В конце концов Кэт не выдержала, забрала сына, успокоила и больше не спускала с рук, пресекая все возражения.

– Давайте возьму его, миледи, – предложила Эллен.

– Ни в коем случае! – бросила Кэт. – Ты слишком хорошая служанка, чтобы отдавать тебя этому карапузу. Тем более что у него уже есть няня.

Эллен с облегчением вздохнула, а Кэт повернулась к Салли:

– Забирай своего мокрого подопечного.

Новоприбывшим еще пришлось выдержать приветственный банкет, устроенный матерью Патрика, поэтому, когда за окнами стало темнеть, Кэт уже еле сдерживала зевоту. Мег Лесли негромко хохотнула и шепнула невестке:

– Полагаю, ты вполне можешь позволить себе уйти.

Катриона склонила голову к Патрику.

– Гленкирк! Должна ли я упасть лицом в десерт и уснуть, но все же досидеть до конца этого ужина?

– Хорошо, милая, ступай к себе, но я все же останусь. Давай сейчас вместе встанем, а заодно избавим остальных от необходимости ожидать конца приема.

Они поднялись из-за стола, давая тем самым сигнал тем, кто хотел уйти. Катриона вежливо извинилась перед гостями, пожелала всем спокойной ночи и поспешила в детскую.

Джейми даже не думал спать. Посверкивая глазенками, лежал на животе и посасывал свой крохотный кулачок.

– Он такой хорошенький, – с умилением произнесла Люси.

Катриона взяла сына на руки и стала укачивать, но его маленький носишко сразу задергался.

– Ну, надо же, какой смышленый малый, молоко сразу учуял, – сказала Салли.

Джейми расплакался, и Люси взяла его у Катрионы, чтобы Салли помогла госпоже расшнуровать и снять корсет. Кэт села в кресло, приняла из рук Люси сына и приложила к набухшей груди. Когда ребенок наелся и заснул, она улыбнулась, глядя на него:

– Он так быстро растет.

– Да, мадам. – Салли улыбнулась, забрала у Катрионы младенца и положила в колыбельку, прикрыв одеялом.

– Когда я смотрю на него, такого беспомощного, такого крошечного, – сказала Кэт, – просто невозможно поверить, что со временем он станет таким же громадным и самолюбивым, как его отец.

Обе служанки хихикнули, а графиня поднялась с кресла, застегнула корсаж и, пожелав им доброй ночи, быстро прошла в свои апартаменты, где Эллен уже приготовила ей ванну. Избавившись от одежды, Катриона с удовольствием погрузилась в ароматную воду. Она, привыкшая ежедневно принимать ванну, была лишена этой возможности две недели, с того момента, как они выехали из Эдинбурга.

– Эллен, передай слуге графа, Ангусу, чтобы тоже приготовил ему ванну. Не хочу, чтобы он забрался ко мне в кровать, не помывшись с дороги.

Служанка ушла выполнять ее распоряжение, а Кэт не стала ее дожидаться и тщательно вымылась сама. Выйдя из ванны, не одеваясь, она села к камину, и вернувшаяся Эллен принялась вытирать и расчесывать ей волосы. Когда наконец они высохли и заблестели, Кэт поднялась и потянулась было за ночной сорочкой, когда от двери послышалось:

– Богиня! Само совершенство!

Его взгляд ощупал каждый дюйм ее тела, и она смело смотрела на него в ответ.

Катриона повернулась к мужу.

– Ангус приготовил тебе ванну, милорд.

– Ты свежа, как утренний ветерок, любовь моя.

– А от тебя несет как из конюшни.

Он ухмыльнулся:

– Сейчас мы это исправим. Доброй ночи, Эллен.

Граф отправился к себе, а служанка, стараясь скрыть улыбку, спросила:

– Подать ночную сорочку, миледи?

– Не беспокойся, я возьму шаль.

Катриона забралась в постель и накинула на плечи теплую шерстяную шаль.

– Иди отдыхать, Элли.

– Спокойной ночи, мадам.

Оставшись одна, Катриона с любопытством прислушивалась к звукам, доносившимся из спальни Патрика. Он плескался и притом ужасно немелодично что-то напевал. Когда раздалось нечто похожее на утиное кряканье, она не выдержала и громко рассмеялась. Спустя несколько минут, не потрудившись одеться, он показался в дверном проеме, соединявшем их спальни, и бросился к ней в кровать. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, затем он заключил жену в медвежьи объятия, и она уютно устроилась у него на груди.

– Ты рада, что вернулась домой, Кэт?

– Сейчас – очень, но я не шутила, когда сказала, что хочу часть года проводить в Эдинбурге. Вскоре юный король отметит совершеннолетие, женится и заведет собственный двор. Я не хочу быть простой верноподданной, когда это произойдет.

– Нет, милая, мы не станем придворными короля Якова. Моя бабушка всегда говорила, чтобы выжить, надо держаться как можно дальше и от политики, и от королевского двора. Мы всего лишь мизерная часть нашего клана, пусть и самая богатая. Нам удавалось избегать любых перипетий только потому, что оставались в тени. И так будет всегда.

– Тогда зачем ты купил мне этот дом в городе?

– Потому что я всегда отдаю долги, мадам, – проговорил он ей на ушко и, склонившись, принялся ласкать языком и легонько покусывать вершинки ее грудей.

Соски тут же порозовели и заострились, и она, рассердившись на свое тело за столь быструю реакцию на его ласки, сердито отодвинулась.

– Я обставила этот дом на собственные средства! И что? Мне теперь нельзя побыть хотя бы в холодное время года?

– Да сможешь ты бывать там. Мы будем туда ездить каждый год, обещаю. Ты сможешь ходить по магазинам, посещать театры, навещать подруг, но придворными Стюартов мы не будем. Все прекрасно знают, что они транжиры и живут в долг. Вряд ли кто-то сможет отказать королю в займе, а уж попросить вернуть долг и подавно. За год-другой мы лишимся всех своих средств!

Он уложил ее на спину и навалился на нее всем телом.

– Но я больше не хочу говорить об этом, графиня Гленкирк. – Его золотисто-зеленые глаза опасно блеснули. – Согласна ли ты быть послушной и покорной женой, шалунья?

Ее тонкие пальцы проникли в гущу его темных волос, и, запрокинув ему голову, она медленно и умело принялась целовать его.

– Великий боже! – выдохнул Патрик, когда она на мгновение отстранилась. – Откуда?.. Я не учил тебя этому!

– Разве, милорд? – медовым голоском промурлыкала Кэт.

Ее нежный смех еще больше раззадорил его, и, ухватив ее за волосы, он прошептал:

– Издеваешься? Как только представлю, что кто-то другой хотя бы в мечтах пожелает насладиться твоими прелестями…

Она опять засмеялась, но в ее взгляде и изгибе губ явно читался вызов. В следующее мгновение с дикостью, от которой она вскрикнула, он овладел ею. Она попыталась было выскользнуть, но он не позволил. Его большие ладони ласкали ее бедра, губы лихорадочно покрывали поцелуями лицо, шею, груди.

– Патрик! – едва ли не в панике выкрикнула Катриона, чувствуя, что теряет контроль над собственным телом, но не понимая, почему продолжает сопротивляться. – Пожалуйста, Патрик!

– Нет, милая! Не надо бороться со мной. Отдайся этому, отдайся.

И она сдалась, позволила радужному вихрю, который всегда приносил такое наслаждение, закрутить ее, унести в небесные выси. Она уже не замечала больше ничего, кроме тех волн утонченной чувственности, которые одна за другой накатывали на нее, вздымая на пик наслаждения.

Позднее, внезапно проснувшись, она увидела в лунном свете, проникавшем сквозь оконные стекла, как Патрик лежит на спине, раскинувшись и тихонько похрапывая. Осторожно, чтобы не разбудить мужа, она вытянула из-под него свою ногу, повернулась на бок, и, приподнявшись на локте, принялась разглядывать спящего мужа.

Как же он красив! За две недели путешествия верхом кожа Патрика местами покрылась загаром. Густые темные ресницы веером лежали на высоких скулах. Прямой крупный нос и четко очерченные губы придавали лицу монументальность античной статуи. Взгляд ее скользил по его широкой, лишенной волос груди, потом ниже, к островку между длинными мускулистыми ногами, и она отчаянно покраснела.

Ее муж необычный мужчина. С одной стороны, относился к ней как к равной и вроде бы искренне стремился понять те противоречивые чувства, которые порой возникали в ее душе, а с другой – как к рабыне. Он мог быть мягким, вдумчивым, мудрым, но порой проявлял жестокость и деспотизм. Она понимала, что муж личность незаурядная, но ведь и она сама далеко не простушка. Этот брак устроила ее бабушка, когда Кэт едва исполнилось десять лет, и она ужасно обиделась на нее. Теперь-то она понимала, что эта умная и невероятно красивая пожилая дама каким-то образом знала, что они отлично подходят друг другу.

Удовлетворенная этими мыслями, Катриона перевернулась на живот и заснула крепким сном счастливой женщины.


Глава 10 | Неукротимая красавица | Глава 12