Глава двадцать пятая

В которой все занимают свои места

Спал я долго и от души, причем впервые за последнее время, не видя суетливых и невнятных снов.

Видимо у моей психики есть некое странное свойство — после серьезных стрессовых ситуаций она мне выдает во сне альтернативные варианты развития произошедших событий. То ли объясняет, как я должен был поступить, то ли дает понять отчего это все произошло — кто знает? Смысла в этих видениях немного, да и не радуют меня подобные извивы мозга — я снов-подсказок наутро не помню и сказать, что подобные вещи способствуют наилучшему отдыху не могу. Башка потом как котел гудит, по которому палкой стукнули.

По этой причине последние несколько ночей я во сне то от кого-то бегал, то кого-то догонял, и само собой, не высыпался. А тут — спокойный денек и такая же спокойная ночь. Редкая вещь по нынешним временам.

Вчерашняя прекрасная погода сгинула как будто в никуда — за окном сильно мело, ветер бросал в прозрачный пластик пригоршни снежной пыли.

— Ну, зато этот Новый год мы встретим со снегом и сугробами — порадовался я.

А что, не последнее дело. Я в прошлом году с соседом снизу разговорился, так он, глядя на унылый январский посленовогодний дождь, капающий на улице, обреченно сказал –

— Я своему парню даже санки не покупаю. Да я ему о снеге даже не рассказываю — а смысл? Все равно не факт, что он его увидит.

Печально? Да крайне, особенно для наших широт. Снег зимой — это как арбуз летом, если не увидел и не попробовал — считай, сезон порожняком прошел.

— Пурга, черт возьми — еще раз удовлетворенно отметил я — Хорошо!

На кухне я обнаружил несколько пакетов огромных размеров, к одному из них была прикреплена записка.

Трогательно и назидательно. Ну, что там?

Спустя полчаса я отложил в сторону последнюю вещь из последнего пакета и с печалью оглядел кучу одежды, которую теперь надо было как-то аккуратно разместить в шкафу. В былое время я бы сделал из этого огромный шар и запихал его на ту полку, куда бы он влез. Времена изменились, и если я выкину такую штуку, вечером меня ждет следующее –

— Я не понимаю, почему все это нельзя было аккуратно разложить.

— Неужели это так трудно — джинсы лежат вот здесь, сорочки — вот тут.

— Для кого в шкафу висят плечики? Специально повесила их на видном месте.

— Господи, как Мамай прошел. Да уйди уже, ты все, что мог, уже сделал.

И еще десяток фраз, направленных на то, чтобы тебе стало предельно ясно, что ты не ценишь ее труд, что ты недалеко ушел от макака веселого, африканского и что если бы не она, то ты бы вконец одичал.

В результате на этот сизифов труд ушло еще с полчаса, после чего, вспотевший, но довольный, я перекурил, и было собрался лезть в капсулу, как зазвонил телефон. Ого! Эва как. Неожиданно.

— Харитон Юрьевич — судя по голосу, нынче у Шелестовой было томное настроение — Категорически приветствую.

— И вам, Елена, здравствуйте — осторожно начал я разговор — Чем обязан?

— Увы, пока ничем — цокнула языком Шелестова — А жаль. Хотела бы я иметь рычажок давления, пусть даже и самый маленький. Это удобно, когда есть что-то, чем можешь давануть на любимое руководство.

— Ох, у вас и мысли — хмыкнул я.

— Так у меня и место — многозначительно ответила Елена — Но это дальние планы. А вот в ближних есть небольшая рокировочка. И еще один вопрос, требующий вашего одобрения.

— Чего такое? — озадачился я — Что-то с номером?

— Нет, с ним все в порядке, по большому счету. Обложка дивно хороша в этот раз — на ней елка, обвешанная стрелами и посохами, рядом с ней Дед Мороз в доспехах и со щитом ласково смотрит на хоровод из гоблинов, полуросликов и эльфов, оркестр гномов на трубах дует вальс — все как положено.

— Эпохальное полотно — икнул я — Петрович постарался?

— А кто же еще? — засмеялась Елена.

— Вы его в спиртном ограничивайте — обеспокоенно попросил ее я.

— Да ладно, нормально вышло — Елена беспечно хихикнула — Кстати, плавно подошли к тому самому вопросу. Он еще и календарь на следующий год нарисовал, но, как бы так сказать… Он весьма оригинальный. Май, например, расположен на пузе гоблина, август выплевывает из пасти дракон, ну, а ноябрь…

— Я понял — оборвал ее я — На почту мне кинь его, я сейчас гляну. По-моему — вполне даже креативно.

— Вот и я так думаю — оживилась Елена — А "мадам"… То есть Виктория Евгеньевна, она говорит, что все это ерунда, ненужная трата места для текста, и вообще — картина абсурда.

— Лен, тут смотреть надо — твердо ответил ей я — Давай, вышли мне прямо сейчас его на почту, я посмотрю, и тут же отвечу.

— Ага, а потом я покажу письмо от вас "ма…" Кхм… вашему заместителю, и она за это меня съест целиком — вместе с часами, серьгами и нарощенными волосами.

— Волосы выплюнет — засомневался я.

— Слабое утешение — не было похоже на то, чтобы Шелестова боялась Вику, но в принципе я ее понимал — кому охота себе настроение перед праздником портить?

— Давай сделаем так — предложил ей я — Пусть мне письмо Петрович пошлет. Он над тонкими материями думать не станет, а если что — так его и не жалко.

— Прямо с языка сняли — хихикнула Елена — Именно это я и хотела вам предложить. Ладно, все, вон "мад…"… Да чтоб вам всем! Виктория Евгеньевна вернулась. Ждите письма!

— Стой — заорал я — Ты еще что-то хотела сказать?

— А, да — зашептала в трубку Лена — Генашки в пятницу не будет, а Новый год все-таки семейный праздник, все должны присутствовать. По этой причине торжественную пьянку переносим на завтра, часика на четыре.

— Это ты спрашиваешь или информируешь? — уточнил я.

— И то, и то. Но скорее, все-таки информирую. — ответила Шелестова — До завтра?

— Куда я денусь? — повторил я вчерашнюю фразу, предчувствуя нелегкий разговор с Зиминым.

— Да никуда ты не денешься — заверил меня шепот в трубке — Ты обречен.

Не девка, а черт в юбке. Попадешь к такой в лапки — и все, замучает…

Календарь упал в почтовый ящик минут через пять, и, только глянув на него, я понял, почему Вика была против. Всё дело было в "Ноябре". Петрович был честен с бумагой и собой, поэтому у черной магессы, мечущей молнии, из которых и складывался месяц с числами и днями, было лицо моей жены. Нет, контурно обозначенное, но все же её, вполне узнаваемое. При этом Петрович не стремился к шаржу или издевке — это было лицо прекрасной и величественной повелительницы темных сил.

Узнал я и апрельскую эльфийку-лучницу — это была Ленка. Отдельно порадовался февралю — у колдуньи, показывающей лист календаря скелетам, обступившим ее, были очень знакомые костлявые ключицы и просто-таки знаковый прыщ на лбу.

Себя я там тоже нашел. В декабре. В приталенной красной шубейке, облепленной звездочками, с короной, сдвинутой на затылок, безумными глазами и карандашом под мышкой.

— Вика — набрал я жену — Слушай, чем тебе календарь не угодил? Ну забавно же! Мне понравился.

— Чушь — резко ответила мне Вика — Чепуха! Черт-те что!

— Ты слова на другие буквы знаешь? — робко спросил у нее я — Ну так, для разнообразия?

— Что? — Вика посопела — Знаю. И когда успели доложить?

— Большой папа всегда держит руку на пульсе — мне очень захотелось добавить "мадам", но я не стал. Шелестову сдавать не дело — наверняка Вике доложили о ее новом прозвище — Не дури, ставь в номер. Если хочешь, попрошу Петровича ненужное перерисовать.

— "Ненужное" — зафырчала Вика — Говори прямо — ноябрь!

— Ну, и не понимаю, что тебе не нравится — примирительно ответил ей я — Классно вышло. Я у него эту картинку в масле попрошу сделать и в рамочку вставлю. Ты здесь такая… такая… Супер вообще.

— Врешь, как всегда — вздохнула Вика — Но приятно. Ладно, твоя взяла, поставим в номер.

Я усмехнулся — моя взяла. Это я ее уговорил, каково? Нет, так дело не пойдет, это надо пресекать. Но — завтра, сегодня у меня другие цели.

В Москве идет снег, а здесь горные кручи заливает полуденное солнце. На той стороне пропасти меня заметили сразу же, в тот момент, как только я появился на площадке. Вот вроде бы ничего и не изменилось у стражей замка Атарин в позах, но чувствуется — они уже готовы к обороне.

— Эй, охрана — заорал я, напрочь забыв о том, что можно этого и не делать, благодаря находящимся здесь акустическим ямам — Мне к вашему повелителю надо, к Хассану ибн Кемалю. У меня и пропуск есть!

Достав амулет, который мне некогда вручил глава ассасинов, я потряс им в воздухе.

Один из стражей скрылся в тоннеле, ведущим вглубь горы-замка, остальные все так же бесстрастно стояли и смотрели на меня.

Вскоре он вернулся с уже знакомым мне Тафиром, иль-кебалом Хассана, проще говоря, с одним из его приближенных воинов. Как и в прошлый раз из ниоткуда над пропастью появился мост и мне снова пришлось семенить по нему, замирая от страха. Ну да, игра, но страшно-то по-настоящему. У этой цифровой пропасти даже дна не видать…

— Тебе повезло — безынтонационно поведал мне Тафир — Повелитель собирался отбыть по делам, но когда узнал, что к нему пожаловал приближенный самого мастера Юра, славного во всех уголках этого мира своим умом и характером, то изменил свои планы. Мастер, да прольется ему под ноги небо, чтит узы старой дружбы.

— Я признателен достославному Хассану ибн Кемалю за такое внимание к моей персоне — изобразил учтивый полупоклон я.

— Не стоит — Тафир показал мне рукой на вход — Но помни — если то, что ты хочешь сказать мастеру, не будет стоить того времени, что он на это потратит, ты умрешь. Таков закон замка Атарин.

Системного сообщения не вылетело, но, подозреваю, исключительно по той причине, что у меня есть квест. Если бы я пришел сюда просто лясы поточить, то вещи мои здесь и остались бы, в тот момент, когда этот самый Тафир накинул на мою шею шелковый шнурок. Здесь, похоже, такие штуки делают быстро и ловко. Тафир, к слову был НПС сто пятого уровня.

— Я помню тебя — Хассан ибн Кемаль стоял посреди своей комнаты, он был одет в назамысловатый халат, на голове у него была чалма, самая простая, без каких-либо украшений вроде алмаза величиной с кулак или нити жемчужин. Проще говоря — статус его никак подчеркнут не был — Надеюсь, ты отвлек меня от моих дел по весомому поводу, я ведь собирался пойти вниз, в селение. Один человек там стал слишком много говорить, да. Надо с ним повидаться, понять, чего он хочет.

— Так, а зачем самому туда ходить? — не понял я — У вас же вон сколько подручных, их бы и отправили?

— Я его отца знал — Хассан пригладил усы — Он был мой друг, мы с ним вот так были.

Ибн Кемаль прислонил друг к другу указательные пальцы.

— Мы с его отцом росли вместе, наши отцы дружили, наши деды тоже дружили. Как я могу просто послать кого-то говорить с ним, да? Я хочу посмотреть в его глаза, после того, как поговорю, мне надо увидеть в них подтверждение того, что мои слова дошли до его ума, до его сердца. Я хочу быть уверенным в том, что он понимает, что делает, чтобы не винить себя после в том, что был невнимателен к знакомому мне человеку.

— Это справедливо — согласился с ним я — А если он понимает, но продолжит лишнее языком молоть?

— Ну что тогда? — ибн Кемаль развел руками — Тогда его покарает судьба.

— Судьба? — я не удержался от улыбки.

— Я не отбираю жизнь — ибн Кемаль помахал пальцем — И дети мои тоже. Как я могу забрать то, что не давал, да? Жизнь — она человеку дана кем-то другим, даже не матерью, которая его в муках родила, не отцом, который на ней кряхтел и стонал незадолго до этого. Кто-то оттуда, сверху, дает ее человеку, чтобы он жил, любил, трудился, радовался, горевал. Как я могу ее забрать у него, сынок, подумай сам? Кто я такой, чтобы это сделать? Нет, ее отбирает судьба, а я лишь ее орудие — и не более того. Коли вышло так, что наши дороги пересеклись — путь того, кого судьба обрекла на смерть и мой — значит так было угодно предвечному небу, да.

— Философия — отметил я — Не подкопаешься.

— Ты еще глупый — улыбнулся ибн Кемаль — Умные слова говоришь, головой машешь, а не до конца все понимаешь, да. Но это ничего, все такие были. Вот пройдет время — поймешь мои слова, если доживешь до этого, конечно. Так что ты мне хотел сказать?

— Показать — уточнил я и глянул на Тафира.

— Не волнуйся — помахал ладонью ибн Кемаль — Он один из моих сыновей. Они все мои сыновья, и я им верю, как себе, да.

— Как скажете — не стал спорить я и достал лук Волиина ибн Алинша.

— О-ох — стелящимся шагом Хассан подошел ко мне и взял лук из моих рук — Цэ-цэ-цэ.

— Не стану спрашивать, как ты это сделал, да — Хассан ибн Кемаль показал лук Тафиру, тот кивнул и вышел из покоев — Повторю только то, что говорил тебе тогда — если ты захочешь прийти ко мне учиться, я стану твоим наставником.

— Нет, мастер — прижал я руку к сердцу — У меня есть определенные обязательства перед другими людьми, и не только людьми. Да и не мое это — три месяца взаперти сидеть.

— Иэххх — Хассан ибн Кемаль улыбнулся, резко обозначились морщинки вокруг глаз. Он поднял руку и слегка толкнул своей ладонью мою голову в районе лба — Я попрошу своих сыновей, они присмотрят за тобой, чтобы плохого не случилось, пока ты не поймешь то, что проще простого. Ты ведь все равно придешь ко мне, да. Вот ты думаешь — зачем глупый Хассан все про судьбу говорит? А судьба — она во всем. И твоя судьба здесь, да!

Он показал пальцем на пол и сдвинул брови.

— Не думал я, что вы глупый — на всякий случай открестился я — Вы чего?

— Ай, брось — махнул ладонью Хассан — Когда я был как ты, мой отец говорил мне слова, смысл которых я понимаю только сейчас. Я думал "Вай, зачем мне все это? Меня ждет Лейла, у нее мягкая грудь, сладкие губы и бездонные глаза, в этом главная мудрость мира". Но он был мой отец и я слушал его, и хвала небу, что что-то запомнил. И только сейчас я понимаю, как мало я от него взял, как мало я отпил от ручья его разума. И ты думаешь так же — старый Хассан что-то говорит о судьбе, о том, что надо его слушать, а зачем мне это? Есть сабля, есть твердая рука и крепкие ноги — вот и все. И знаешь, что я тебе скажу, сынок?

— Да, учитель — откуда вылетело это слово я не знал, но Хассан кивнул, снова улыбнувшись –

— Мы правы оба. Ты прав по-своему, я по-своему. Нет в мире того, кто будет прав для всех, потому что правда у каждого своя.

Чудны дела твои господи. Я же об этом совсем недавно сам говорил.

— Вот только не все хотят слушать чужую правду, а потом за это приходиться платить. За все, что ты делаешь в своей жизни, нужно платить, да.

— Учитель — Тафир вошел в комнату, за ним вошли еще человек пять, все как один НПС, и все уровнем не ниже сотни.

— Это все, кто есть в замке? — как поменялся голос Хассана. Это был уже не добрый дедушка, это был лидер. Лидер из тех, кого слушают не дыша, и за которого идут умирать по малейшему его знаку.

— Из иль-кебалов и "призванных" — да — склонил голову Тафир — Фалдан, Тигран и Саваж в поиске, "призванные" почти все ушли на Юг, вы же помните…

— Я все помню — ибн Кемаль потер руки — Сколько в замке старших детей?

— Часть в долине, часть ушла с "призванными" — Тафир смотрел на своего учителя.

— Я спросил не то, сколько ушло — у меня даже нос защипало от холода в его голосе — Я спросил, сколько их здесь?

— Тринадцать человек, учитель — сказал один из пришедших.

— Тринадцать старших, два иль-кебала и три "посвященных" — щелкнул камешек четок, невесть откуда появившихся в руках ибн Кемаля — Да еще я. Это немного, да, немного. Много младших, но им там делать нечего.

— А я? — мне очень не хотелось лезть внутрь горы, но выбора особого не было. Квест-то следующий мне не выдали, и понятно, что, если буду дальше молчать, так и не выдадут.

— И ты — согласился Хассан ибн Кемаль — Как же мы без тебя.

О, в первый раз такое. Ни разу, по-моему, не встречал задания, в котором писалось бы о том, что в одиночку выполнить невозможно. И еще — а как сюда можно пригласить игроков? Закрытая же территория?

— Тафир, лук будет у тебя — Хассан ибн Кемаль протянул лук иль-кебалу — Ты умелый стрелок, ты сможешь это сделать.

Ну ничего себе? Вдвое!

— Я не чувствую этот лук — сказал Тафир, проверив натяжение тетивы — Он не принимает меня.

— Этот оружие легендарного героя — отозвался ибн Кемаль — Оно помнит руки ибн Алинша, которого сами джинны называли своей погибелью, да. И ты хочешь, чтобы оно сразу подчинилось тебе? И потом — ты не стрелок. Ты воин. Оружие, особенно хорошее оружие, всегда знает, кто его взял в руки. Сабля ощущает мозоли ладони умелого рубаки, лук чувствует палец стрелка, да. Не верь тому, что мужчина сам выбирает клинок, женщину и смерть. Это они выбирают его, так было всегда и так пребудет вовеки, да. Но зато мужчина потом может подчинить себе любого из них, если только он настоящий мужчина.

— И смерть? — вырвалось у меня.

— И смерть — кивнул ибн Кемаль — Мужчина может умереть, да он и должен умереть в бою, не дело испускать дух в своей постели, это унизительно. Но он может выбрать себе такую смерть, о которой будут говорить и через сто, и через двести лет. Это ли не победа над костлявой? Да это и не самое сложное — победить смерть. Вот победить женщину — это и вправду подвиг, да.

— Я, конечно, смогу из него стрелять, мастер — Тафир снова натянул тетиву, перед этим одев на палец какое-то кольцо — Но как хорошо — не скажу, пока не выпущу хотя бы пять стрел.

— Не думаю, что у тебя выйдет очень уж плохо, но когда воин не уверен в своем оружии — это лишний шанс для его врага — ибн Кемаль повернулся ко мне — Скажи мне, сынок, у тебя есть тот, кто сможет управиться с этим луком? А может, у тебя есть друзья, которые смогут помочь нам в этом бою?

Вот оно как. Тонко, однако, хотя и немного странно. Зачем и кому понадобилось подвязывать к этому квесту заведомое вмешательство в него сторонних игроков, которые наверняка не бездумные болваны, а люди, в большинстве своем умеющие думать и связывать факты. Как ни крути, почти все долбоклюи отсеиваются раньше, коли уж игрок дошел до 90 уровня, в голове у него что-то да есть. Бывают исключения, но их, как правило, ласково называют "школотой" и в подобные потасовки не зовут. Причем "школота" в данном случае не социальная ступень, а нравственное состояние игрока, который может дожить до седых волос, но остаться все тем же прыщавым и закомплексованным ничтожеством, изливающим свою желчь и злобу в оболочке цифрового альтер-эго. Когда они переходят все границы добра и зла, их находят в реале, чем разрушают их иллюзию о собственной неуязвимости, после же бьют поддых и в печень, приговаривая "Ну и что, сильно тебе помог твой сто пятидесятый уровень"?

Ладно, это все лирика. Кто будет лучником — это понятно, и я, конечно, большой молодец, что еще вчера проговорил эту тему с Зиминым, прямо как чуял. Но вот как на это посмотрит достославный Хассан ибн Кемаль?

— Мастер Хассан — склонил я голову — У меня не так много друзей, которых я могу позвать в этот бой, но один стрелок с верным глазом и стальной рукой у меня есть.

— Так приведи его сюда — ибн Кемаль забрал лук у Тафира — Мы не очень любим чужаков в Атарине, но ни в драке, ни за достарханом лишних рук нет.

— Не "его", мастер — взглянул я в глаза старого ассасина — Её.

— Женщина — покачал головой ибн Кемаль — Им нет хода в эти стены.

— Тогда пусть стреляет Тафир — а все, у меня нет других кандидатур. Ну, если только Фаттаха позвать, вот он обрадуется.

— Насколько она хороша? — ибн Кемаль помрачнел — Насколько она воин?

— Она лучшая, кого я видел — не покривил душой ни на секунду я, отлично понимая, что ассасин интересуется не внешностью моего протеже — И она знает, что такое подчиниться и прикрыть спину. Да, она еще и девушка, любит блестящее и сладкое, она хлопает в ладоши и ее смех, он, как звон ручья, она обижается без повода и иногда совершает поступки, не несущие в себе какого-либо смысла. Но она — воин. По духу и по сути.

— Я так послушал тебя и подумал, что мне бы таких учеников пару-тройку — и можно уходить, да — засмеялся ибн Кемаль — Как скоро ты сможешь привести ее сюда?

— Подождите минуту — я залез в личку и быстро написал Кро сообщение.

"Ты в игре?"

"Да"

"В замке?"

"Да"

"Сейчас буду. Это очень важно"

— Мастер Хассан, я буду у вас через десять минут вместе с ней — заверил я ибн Кемаля, достал свиток портала, убедился в том, что он как обычно не активируется в помещении, и попросил невозмутимо стоящего у входа иль-кебала — Тафир, проводи меня к выходу.

Хассан махнул рукой и Тафир вышел в коридор. Я поспешил за ним.

Кро уже мыкалась по площади, отгоняя от себя порхающую вокруг нее Трень-Брень.

— Чего такое случилось-то? — звенел голосок феи — Ты чего такая сюда прибежала, прямо вся вне себя?

— Отстань — Кро заметила мое прибытие и быстро подбежала ко мне — Что такое?

— Ты ведь хотела составить мне компанию в одном из моих экзотических путешествий? — деловито спросил я у нее, и не дожидаясь ответа, продолжил — Вот сейчас есть такая возможность. А ну-ка!

Я подпрыгнул, поймал фею за ногу, после чего громко рявнул –

— Флоси, где ты есть, черт заполошный?

— Он на кухне — немного нервно ответила Кро — Он там теперь живет, говорит, что за все жизненные беды и невзгоды боги Севера ему наконец награду определили.

— Да что б ему! — фея орала благим матом, дергала свободной ногой в пестром чулочке и махала руками. Она обещала нам обоим устроить все мыслимые гадости, которые только возможны, и то, что мы ее гарантированно не забудем до самой смерти. Вокруг нас начал собираться народ, некоторые местные жители, уже видимо столкнувшиеся с неугомонной феей, шумно обсуждали наши действия, одобряя их, и строили версии того, как мы прикончим мелкую негодницу. Лидировал вариант "В мешок посадят и утопят нахрен" — Кто тут из наших есть?

— А чего сделать надо? — ко мне подошел брат Мих — Правда что ли утопить? Жалко мелкую, брось.

— Да какой топить? — возмутился я — Придержать на несколько минут, чтобы с нами не увязалась.

— А, это можно — брат Мих свистнул, из толпы вышли еще двое в черных одеждах и прихватили бушующую фею за обе ноги — За пять минут поручусь, а дальше… Вертлявая она.

— Новенькие? — вгляделся я в бухгалтеров — Что-то я их не видел раньше.

— Пересменок был — пояснил брат Мих — А вы куда? Я с вами.

— Тебе было мало в тот раз? — удивился я — Вроде ты со мной ходить зарекся?

— Ну, зарекалась девка… — пространно сказал брат Мих — Если брат Херц узнает, что ты куда-то намылился, а я про это знал и на хвост тебе не сел, то мне лучше самому петельку себе салом смазать. Минуту погоди.

Счетовод побежал вверх по лестнице, Кро же отвела меня в сторону.

— Скажи по-русски — что случилось?

— Я тебе все объясню. Поверь, ты в накладе не останешься — пообещал я Кро, подмигнув левым глазом.

— Так надо оружие взять, лечилок побольше, другие зелья — Кро залезла в сумку — Малый набор здесь, но он малый…

— Она скоро вырвется — я показал Кро на Трень-Брень. Фея сыпала на головы счетоводов искры и плевалась в них, как верблюд. Наши сокланы, стоя на лестнице, с наслаждением смотрели на эту картину, Фрейя даже хлопала в ладоши — Не успеем.

— Я готов — брат Мих даже не запыхался — Пошли?

— Уверен? — еще раз спосил у него я — Там будет жестко, очень жестко.

— Куда уж хуже, чем тогда? — хмыкнул он.

— "Тогда" — когда? — немедленно спросила любознательная Кролина.

— В старинные года — невежливо ответил за брата Миха я, и крикнул — Эй, Трень, здесь никого лишнего нет? Ну, вот здесь, где мы стоим?

Фея на мгновение застыла, привычно окинула взглядом местность и ответила –

— Не-а. Никого.

— Эффект неожиданности — сказал я хихикающей Кро и, не обращая внимания на заверещавшую вновь фею, открыл портал.