18. Праздник на носу… ой!

И Роберт, и Мэг искренне желали помочь кузенам освоиться как в непривычном месте, так и в новой для них семье – раньше все они встречались редко, только на обязательных семейных торжествах. Однако все их старания наталкивались на стену холода и неприязни, выстроенную Элизой. Герберт, судя по всему, был не против поладить с младшими Бинкисами, но, привыкший раньше подчиняться матери, теперь во всём слушал властную старшую сестру, впервые вышедшую из тени госпожи Беатрис. Стоило Роберту или Мэг попытаться начать общение, как Элиза демонстративно прерывала разговор, неважно, вёлся он с нею или с её братом.

– Элиза, – не выдержал на второй день Роберт, воспользовавшись тем, что они с кузиной на минуту остались вдвоём, – что с тобой? Ты не можешь вечно нас избегать! И не можешь запрещать брату общаться с нами. Если уж мы так тебе противны, уезжай обратно в пансион, но брату жить не мешай.

– У тебя нет права мною командовать, – возмутилась девушка. – Ты всего лишь мой кузен, к тому же на год младше. Своей жизнью и жизнью брата я распоряжусь сама. Моей матери вы уже помогли! – в её голосе впервые прозвучала злоба.

– Ты бы предпочла, чтобы её казнили по обвинению в заговоре против короля? – удивился Роберт. – А всё шло к этому. И тогда бы даже отец не смог бы вас двоих спасти. Это был результат действий тёти Беатрис, а не моих или отца. Хочешь ты признать это или нет, но вы трое обязаны моему отцу жизнью, и твоё поведение – проявление абсолютного неуважения к нему и его доброте.

– Тебе не кажется, что ты ещё слишком мал, чтобы меня поучать? – смерила его гневным взглядом Элиза.

– Знаешь, если тебя что-то не устраивает – тебе уже пятнадцать, можешь уйти из пансиона и начать работать, чтобы быть ничем нам не обязанной, – пожал плечами Роберт. – Но пока ты живёшь в нашей семье – пожалуйста, уважай нас и наши правила.

– Это не твоё дело, Роберт Бинкис!

– Моё, Элиза Луазон. Вы пока моя семья. Повторюсь: пока ты живёшь под нашим кровом, будь добра проявлять уважение к моим отцу, маме и сестре. Пока же ты ведёшь себя так, словно ты королева в изгнании, окружённая ничтожествами.

– Да как ты смеешь…

– Надеюсь, мы поняли друг друга, – жёстко сказал Роберт и вышел из комнаты. Столкнулся с подслушивавшей Мэг, но ничего ей не сказал. Поэтому девочка, засеменившая рядом с братом, заговорила первой:

– Я тоже такой стану когда вырасту? Гордой и глупой?

– Не думаю, – Роберт потрепал сестру по голове. – Ты же не хочешь такой быть?

– Не хочу, – замотала головой Мэг. – Это некрасиво… и к тому же опозорит родителей. Что они, воспитать меня не сумели? Да и меня не в лучшем свете покажет. Роберт, а можно я возьму Герберта в зверинец? Он так на Дженни засматривался… по-моему, ему нравятся животные, но он боится об этом сказать.

– Его Элиза не пустит, – ответил Роберт.

– А если мы тайком?

– Так он же пойдёт ей докладывать и разрешения спрашивать!

– А если прямо на рассвете? Ты придёшь, разбудишь Герберта и быстро-быстро, пока он ничего не понял, запихнёшь в дверь. Я с нею заранее договорюсь. Покажу ему наш зверинец. И с Зябой познакомлю.

– Думаешь, стоит? – засомневался Роберт.

– Попробовать нужно, – кивнула Мэг. – Не можем же мы оставить его таким тюфяком! Ещё бы разузнать, что любит Элиза… Не может же она ко всему на свете относиться как ледышка!

– Ладно, – решил мальчик, – берём Герберта в зверинец. Значит, завтра на рассвете?

– Завтра на рассвете, – подтвердила сестра.

Стоило горизонту чуть посветлеть, как Роберт тихонько вошёл в комнату кузена, растолкал его и негромко позвал:

– Герберт? Ты зверей любишь?

– Люблю, – сонно ответил тот. – Но спать я тоже люблю.

– Хочешь с нашим цербером пообщаться? С горгульей живой? Ещё у нас есть два единорога и один пегас…

– Серьёзно? – Герберт даже приподнялся в кровати.

– Серьёзно, – кивнул Роберт. – Одевайся, пойдём их покормим.

– Но Элиза…

– Так ты идёшь или нет? Второго шанса не дам.

Роберт зашагал к двери.

– Дай хоть одеться! – взмолился Герберт, выбираясь из кровати. – Не пойду же я в пижаме.

Он быстро оделся, пытаясь при этом убедить Роберта поговорить с Элизой.

– Она же не любит животных, – напомнил юный Бинкис. – И вечно запрещает тебе даже наших кошек гладить, хотя Клавдия за ними следит так, что блоха не проскочит.

– Это верно, – вздохнул Герберт.

– Так что решай, хочешь ты посмотреть наших обитателей или хочешь послушаться Элизу и остаться в комнате.

– Просто она разозлится, если узнает, что я ушёл из комнаты без разрешения… – попытался объяснить младший Луазон.

– Тебе тринадцать! – не выдержал Роберт. – Ты лишь на полгода младше меня. А ведёшь себя… да даже младенцы самостоятельнее. Мы же не уходим из замка в неизвестном направлении, не предупредив никого из взрослых. Вот такое действительно недопустимо, но мы этого и не делаем.

Герберт помялся полминутки, затем решительно сунул ноги в ботинки и сказал:

– Идём.

Дверь открылась на задний двор, где уже кормила пегаса яблоками раскрасневшаяся от морозца довольная Мэг.

– А вот и вы! – обрадовалась она. – Доброе утро, Роберт, доброе утро, Герберт. Покатаемся?

– Ты верхом умеешь ездить? – спросил Роберт у кузена. Тот замотал головой:

– Это опасно. Мама запретила. В школе меня освободили от физического воспитания.

К ребятам подбежала Дженни. Три головы радостно завертелись, надеясь на вкусненькое, и Герберт не выдержал:

– Можно её погладить?

– Конечно, – фыркнул вышедший из двери Грэг. – И даже нужно. Мэг, а мне ветчинки?

Герберт даже не вскрикнул: его просто парализовало от ужаса. Но постепенно он вышел из столбняка, и, наблюдая, как Мэг носится наперегонки с цербером и горгульей, спросил:

– А это… как?

– Завёлся тут, – ушёл от прямого ответа Роберт. – Доброе утро, Карра, Каралл.

– Доброе утро, – Карра и Каралл, пара говорящих воронов, опустились на перекладину, к которой привязывали лошадей.

Скоро Герберта закружило в потоке волшебных созданий. Роберт и брауни Джон уговорили одного из единорогов, и тот позволил им покатать на своей спине едва не расплакавшегося от восторга Герберта.

Герберт впервые в жизни был счастлив, и Роберт чувствовал это. Лицо кузена никогда ещё не было таким сияющим и радостным. В окружении многообразия животных – как обычных, так и волшебных, Герберт быстро перестал видеть между ними различие, – мальчик ощутил себя полноценным ребёнком и даже признался Мэг, что мечтал стать ветеринаром. Но разве это работа для лорда, пусть и небогатого и малознатного?

– Да, – в один голос сказали Роберт и Мэг, считавшие, что не бывает недостойной работы, бывают недостойные люди. – Это хорошая работа, честная и благородная.

В замок они не вернулись до вечера. Гуляли по лесу, ели пищу из приготовленных Мэг корзин, жгли костёр на отведённой для этого поляне и пекли на нём клубни. Герберт даже забыл про сестру. И только когда все трое возвращались к зданию, он спохватился:

– Ох… Элиза будет в ярости!

– Можно вопрос? – Мэг была такой милой, только когда очень злилась, Роберт знал это. – Почему твою сестру должно злить то, что ты счастлив? Роберт в такие моменты за меня только радуется!

– Ну… Это неправильное счастье, – сформулировал Герберт.

Роберт и Мэг переглянусь. Им очень хотелось сказать что-то нехорошее. Кажется, ситуация была ещё запущенней, чем они думали.

Элизу весь день отвлекала леди Клара, предупреждённая о планах детей. Но за ужином все встретились.

– Герберт, где ты был? – бросилась к брату Элиза. – Я весь день не могла тебя найти!

– Я гулял, – честно ответил тот.

– Гулял? Где?

– В лесу за замком.

– Этот опасно! Ты мог пострадать! И потом, если ты простудишься? Что, если бронхит? Ангина?

– Элиза! – не выдержала леди Клара. – Прогулки только полезны. Кроме того, Герберт здоров, как ломовая лошадь. Я верю нашему целителю. Или ты обвиняешь господина Вертена во лжи?

– Нет, тётя Клара, что вы… – Элиза сообразила, что перегнула палку. – Я просто волнуюсь за Герберта!

– Оставь, наконец, брата в покое – он вправе сам решать за себя! – резко сказала леди. – Ему уже тринадцать и ему пора научиться нести ответственность за свои поступки самостоятельно! Вы с матушкой не можете всю жизнь держать его под своим крылом. Роберт в его возрасте уже помогал отцу.

– Но…

– Я не заболею, – решительно перебил её Герберт. – Я отлично провёл время, Элиза. И был бы рад…

– Герберт!!!

Тот сник. Запала его храбрости хватило ненадолго.

Весь ужин за столом царило неловкое молчание. Элиза испепеляла брата взглядом, Роберт и Мэг готовились выступить на его защиту. Но когда уже подали десерт, Герберт внезапно поднял голову и сказал:

– Элиза, я думаю, что ты неправа. Вот.

И ушёл из столовой. Дверь, осознавая момент, послушно отворилась, выпустив его без обычных разговоров.

Элиза застыла, шокированная замечанием обычно покорного и никогда не возражающего брата, а потом обрушилась на Роберта:

– Это ты! Ты во всём виноват!

– Прости, Элиза, – теперь голос леди Клары, казалось, мог заморозить воду. – В чём ты обвиняешь Роберта? В том, что он проявляет долг гостеприимства по отношению к родственнику?

– Нет, что вы… Просто…

– Просто вы с матерью привыкли лепить из Герберта, словно из пластилина, – леди Клара встала, немного нависнув над столом. – Так вот, он не пластилин, он – личность. И имеет право на собственные решение. И хочу тебе сказать, Элиза: ты красивая молодая девушка. Займись уже собственной жизнью! Через год тебе оканчивать пансион. Ты уж решила, что станешь делать? Будешь ли работать, какое дело себе найдёшь? Мы, конечно, вывезем тебя в свет, но нельзя всю жизнь пробыть дебютанткой. Как нельзя и всю жизнь быть «старшей сестрой». Пойми это, наконец. И насчёт Герберта… Если он захочет уйти с тобою – доброй дороги, но захочет остаться – это будет его и только его решение.

Женщина вышла из столовой. Дети последовали за ней, оставляя Элизу в одиночестве.

– Вот мама выдала! – с восторгом сказала брату Мэг, стоило им оказаться в коридоре.

– Да, похоже, ситуация по-настоящему её рассердила, – кивнул Роберт. – Ох, ждёт Элизу серьёзный разговор про её будущее… И мама, и отец явно всё так не оставят.

– Жалко, Герберт маму не слышал, – решила Мэг.

– Слышал, – сообщил худой старик с портрета. – В столовой тоже есть портреты, а дверь его не сразу в его комнату привела.

– Нет, этот замок меня поражает! – рассмеялась Мэг. – Интересно, на чьей он стороне?

– Ну, явно не Элизы, – фыркнул Роберт. И был абсолютно прав.