31 мая

Заходил в издательство по целой серии мелких вопросов. Встретил Рахманинова. Он несколько смущённо заявил: «Моя жена сегодня послала письмо вашей жене». Дело в том, что тётя Катя написала о каких-то родственниках жены Рахманинова, которые в большой бедности в Пензе, и просила узнать адрес Рахманинова. Я посоветовал Пташке просто написать его жене, дабы не терять времени. На это письмо долго не было ответа, и это молчание и вызвало объяснительную фразу Рахманинова.

В семь часов вечера зашёл к Ротшильду, который просил поговорить с ним о предстоящем вечере. Он сам - высокий мужчина, лет под пятьдесят, с довольно красивым бритым лицом. Жена его лишена тонкости, мало похожа на еврейку, может быть, не еврейка. Дом его, несмотря на то, что в центре Парижа, с огромным чудесным садом. Ротшильд хочет, чтобы пела Пташка, и я ей аккомпанировал. Решили, что она споёт несколько моих романсов и несколько испанских Фальи. На последней выставке Яковлева он купил целый ряд африканских картин, и мы их рассматривали, я с большим удовольствием.

Вечером пошёл на концерт Курца, виолончелиста. Очень неинтересно, но я сделал это для его брата, дирижёра, который обещал дать мне программу и прессу исполнений «Трапеции», а также указать, что в моей партитуре не выходило и почему. Конюс сообщает, что Рахманинов не только закончил свой 4-й Концерт, но даже играл ему, Конюсу. «Ну что же. интересно?» Конюс начал хвалить, затем прибавил: «Но я не всё понял. Впрочем, когда в своё время Пётр Ильич сыграл мне свою Шестую, я тоже ничего в ней не понял...». Чудесно!