Глава 25

Второй день совета закончился полной победой Наяуру. Бару не пыталась одолеть ее. Вероятно, у нее бы и не вышло, даже если бы она пустила в ход все, на что способна. Отр с Сахауле надежно прикрывали фланги ее риторики!

Да, Строительница Плотин убедительно доказала, что Маскарад не победить, а терпение и молчание Пактимонта нужно понимать как милосердие — ведь именно таким образом мятежным князьям дают шанс повиниться и заслужить снисхождение.

Естественно, снисхождение могла обеспечить только выдача Бару Рыбачки Зате Яве с Каттлсоном.

Зная, что произойдет ночью, Бару не смогла удержаться от последнего довода:

— Отчего ты хранишь им верность? Твои связи для них — проклятие! — Указывая на Отра и Сахауле, она не отрывала взгляд от Наяуру — юной женщины, чья внешность, притязания и воля были столь похожи на ее собственные. — Княгиня, зачем ты отдаешь в руки инкрастов свой будущий род? Зачем тебе лояльность на рабских условиях?

— Затем, что — с моей лояльностью или без нее — Маскарад останется жив и здоров! — Жаркая, искренняя ненависть к «шакалам» Бару звучала в каждом ее слове. — Я не хочу зайти в тупик, и у меня есть все шансы на успех! Никому в мире не одолеть стен Фалькреста извне. Пусть мы победим и сбросим врагов в море, но они вернутся с кнутом и пряником. А с ними мы станем сильнее и научимся вести с ними переговоры! К нам будут прислушиваться!

Значит, сходство Наяуру с матерью Пиньон — всего лишь в выборе партнеров. И Отр с Сахауле вовсе не похожи на Сальма и Солита! Мысль об этом буквально обожгла ее, однако самым ужасным стал последний довод самой Бару — строгие рамки наследования, «одна мать, один отец»…

Находить в нем утешение было противно, но удержаться она не смогла.

Махнув на все рукой, она молча таращилась на Наяуру.

«Ты горда, горяча и благородна — и поэтому тебе конец. Я отыскала твои «слепые пятна» так же, как и ты — мои. Мы помечены одинаково. Ты тоже не чувствуешь власти крови. Правда, ты — знатного рода, я — нет. Зато я не связана законами древней чести. Но сейчас мы уважаем друг друга, хоть ты и не веришь, что я способна на нечто подобное. Но я способна», — думала Бару.

Тем временем иликари разнесли приказы по лагерям и домам — саперам, лучникам, кавалеристам, и дальше — в лес, где спрятались «шакалы». Те сразу же оживились и начали смыкать кольцо.

Приказы гласили: «Ночью они должны умереть».

Совет завершился.

Бару покинула зал с пересохшей глоткой и натянутыми, точно струны, нервами. Снаружи ждали дружинники с оседланными лошадьми для Бару и Тайн Ху.

Неуверенно держась в седле, Бару двинулась к лагерю но улицам, изрытым ямами. Тайн Ху присоединилась к ней. По дороге Тайн Ху дважды заговаривала с Бару: в первый раз посоветовала свернуть с тропы в лес, второй — вызвать подкрепление, например, ягату Дзиранси в сверкающих латах и с длинными копьями. Но Бару отрицательно качала головой: все должно было выглядеть как обычно.

На совете она не обменялась с Унузекоме даже взглядом. Все, что касалось резни, было целиком предоставлено Жениху Моря.

Из лагеря «шакалов» навстречу им вышла Аке Сентиамут.

— К вам прибыли верховые. Княгиня Наяуру просит о личной встрече. Они надеются поскорее получить ваш ответ.

«Хватит с меня», — подумала Бару голосом Аминаты.

— Передай им, что я встречусь с ней в «Доме на Холме».

Тайн Ху схватила Бару за плечо, звякнув перчаткой о кольчугу.

— Тебе туда нельзя! Куда девалась твоя расчетливость? Подумай, во что ввязываешься!

Бару бросила взгляд в сторону — мимо долины и мимо хараеродских земель, где горели костры лагеря Наяуру. Прикосновение Тайн Ху внушало одновременно тревогу и уверенность.

— Она опасается ловушки. Это проверка. Если я откажусь, она поймет, что мы задумали.

— Тогда обмани ее. Ответь, что выезжаешь, и скройся в лесу.

— Не настолько она глупа. За нами могут шпионить.

Бару глубоко вдохнула, чтобы утихомирить бьющееся сердце. Солнце на западе клонилось к закату.

— Но ты права. Отыщи Зате Олаке. Спроси его совета.

Тайн Ху вернулась быстрым галопом и натянула уздечку, резко остановив белого скакуна.

— Он знает человека, который нюхом чует любую измену. Это стахечи–лесовик — тот самый, который спас ему жизнь. Зате Олаке послал его в «Дом на Холме».

— Отлично. Вперед!

Бару развернула свою кобылу но направлению к Хараероду.

— В лагере сохранять спокойствие! — крикнула она Аке. — Обычная бдительность, и не более того. Ночных тревог не ожидается.