Глава десятая

Масу Амедде неспокойно. Он много дней не спал и почти ничего не ел. Он стал заложником правительственной структуры, которую сам же и помогал создавать, — правительства, которое в нем больше не нуждается. Какое-то время Амедда надеялся, что сумеет решить этот вопрос, сдавшись Новой Республике, и пусть они делают с ним что хотят. План казался ему беспроигрышным и даже каким-то сверхъестественным образом внушал уверенность в своих силах — по крайней мере, он сам сделал выбор, приняв решение сдаться. Ибо все остальное было ему неподвластно, за исключением мелких административных деталей.

Как же одиноко быть главой умирающей Империи!

Он всего лишь номинальная фигура, а может, и того хуже. Его даже не выводят на публику. Его кабинет и покои превратились в тюрьму — именно здесь он проводит больше всего времени, принимая пищу, смотря передачи по Голосети и размышляя о своем будущем, вернее, о его отсутствии.

Все должно было сложиться совсем не так.

Палпатин должен был остаться в живых. Император являлся столь же неотъемлемой частью Галактики, как ее Ядро, столь же фундаментальной, как Императорский дворец. Неподвластный времени и смерти.

Но оказалось, что он не таков.

Он мертв. А Мас Амедда жив.

Мас жалеет, что тоже не умер.

У него уже заготовлен план. В его кабинете в самой высокой башне дворца есть балкон, с которого открывается вид на обширный императорский тронный зал. Естественно, как и весь дворец, он защищен отражающим экраном. Но экран способен остановить лишь энергетический заряд, а физическое тело легко его преодолеет.

Он пойдет к себе в кабинет, выйдет на балкон…

И прыгнет.

Вряд ли кто-то сильно расстроится. С чего бы? Иллюзия единой сплоченной Галактической Империи долго не продержится. Она уже пошла трещинами и крошится, словно мягкая выпечка в его пальцах.

«Вы же администратор, — сказала Мон Мотма. — Вот и администрируйте».

Сегодня в списке его административных дел лишь один пункт: собственная смерть.

Рассеянно войдя в кабинет, он не сразу замечает голубое сияние в дальнем его конце. Что-то мерцает перед массивным выпуклым окном, подобно огромному глазу, обозревающему Федеральный район. Амедда осторожно приближается к столу, глядя на неподвижное голографическое изображение.

В центре стола — проектор. На нем — кристалл.

Амедда смотрит на самого себя — на голограмме он сам, словно призрак в окружении Палпатина и еще четверых. Он узнает Скрида, Рансита, Юларена…

Четвертый, однако, всего лишь мальчишка. Амедде требуется несколько мгновений, чтобы узнать в нем…

— Помните? — раздается вопрос из дальнего угла, от которого Мас невольно вздрагивает. Амедда поворачивается, пытаясь выглядеть как можно суровее, и, когда его глаза приспосабливаются к полумраку, видит в кресле чью-то фигуру, которая сидит, наклонившись вперед и положив ладони на колени.

Это женщина.

— Гранд-адмирал Слоун, — говорит он.

Она встает.

Перед ним — глава одного из осколков Империи, причем достаточно солидного. Она возглавляет то, что осталось от Имперского флота, а поскольку их флот занимает доминирующее положение, ясно, что тот, кому он подчиняется, в определенной степени правит Империей. Хотя основная масса наземных сил ей неподвластна, ходят слухи, что она уже занимается этим вопросом и постепенно ликвидирует дефицит этого типа войск.

А по другим слухам, она занимается чисткой рядов — тем, кто не предан флоту, в лоб упирается дуло бластера.

Теперь он понимает, в чем дело.

Она пришла убить его.

По иронии судьбы Амедда мог бы убить ее первым. Под столом припрятана кобура с бластером — чтобы до него добраться, нужно лишь обойти стол кругом. Амедда мог бы покончить с ней прежде, чем она покончит с ним. Она определенно не рассчитывает на подобный поворот событий.

Он начинает отступать в сторону стола.

— На этой голограмме — вы, — говорит она, делая шаг навстречу.

— Очевидно, да. — Он скользит вдоль края стола, постукивая ногтями по его твердой металлической поверхности. Теперь его и Слоун разделяет голографическое изображение, искажая ее черты. Наконец Амедда добирается до кресла и опускается на него. — Давайте я сяду, и поговорим.

— Да. Давайте поговорим.

Рука его ложится на колено, затем тянется к бластеру…

— Зачем вы принесли мне эту голограмму? — спрашивает Мас.

— Хочу узнать подробности.

— Даже представить не могу, с чего она вас заинтересовала. Это старый бесполезный кадр…

Он проводит пальцем по краю кобуры и только теперь понимает, что слишком наклонился вперед. Наверняка она заметила, что он делает. «Нужно действовать быстро», — думает он. И действует.

Амедда сует руку в кобуру…

И обнаруживает, что она пуста.

— Ваше оружие у меня, — говорит Слоун и достает бластер из-за спины. Тот покачивается в ее руке, словно соблазнительный плод на слишком высокой ветке. — Я пришла не для того, чтобы вести беседу под прицелом бластеров. Я пришла, чтобы поговорить с вами как с равным.

Последняя фраза звучит так, будто она сама в это не верит, тем не менее Амедде льстит это предложение.

С обреченным вздохом он, сгорбившись, снова опускается в кресло.

— Что ж, прекрасно. Не знаю, правда, чем я могу вам помочь.

— Мальчик на голограмме — кто он?

— Не знаю.

Конечно же, она догадалась, что он лукавит.

— Что-то точно знаете.

— Вы что, не слышали? Я ничего не знаю.

Она наклоняется к нему, положив руки на стол.

— У меня была тяжелая ночь, так что избавьте меня от ваших жалких потуг солгать. — Внезапно он замечает, что она и впрямь выглядит усталой. И на ней даже не адмиральский китель, а комбинезон обычного пилота. Что это еще за новая тайна? — Расскажите хоть что-нибудь.

Амедда задумывается. Какой смысл ей помогать? Его судьба — в ее руках. Он вновь вспоминает слова Мон Мотмы: «Вот и администрируйте». Если он хочет вернуть себе власть над Империей, то, возможно, стоит заключить со Слоун союз. Или, по крайней мере, оказать ей услугу, чтобы она оказалась перед ним в долгу.

— Кое-что припоминаю, — задумчиво бормочет он. — Император никогда не посылал свой корабль на другие планеты без личных представителей — дроидов, советников, а однажды ими даже стали инквизиторы. Как-то раз корабль вернулся с безбилетным пассажиром — если не ошибаюсь, это и был тот мальчишка с голограммы.

— И кто же этот мальчишка?

— Вы и без меня это знаете.

— Галлиус Ракс.

Все его желудки внезапно сводит — само предположение кажется ему безумным. После уничтожения второй «Звезды Смерти» до него доходило множество гулявших по Империи слухов, большинство из которых можно было сразу же отбросить как совершенно абсурдные, — вопреки некоторым утверждениям Вейдера наверняка не было в живых. И вряд ли Палпатин после смерти мог отдавать приказы посредством закодированных дроидов-посланников — чего только не придумают! Однако согласно одному такому слуху, Ракс остался жив и набирал команду «Разорителя», последнего звездного суперразрушителя Империи. Но позже всплыла правда о том, что он мертв, а вся власть сосредоточена в руках Слоун.

— Он не погиб, — шепчет Амедда.

Слоун пропускает это замечание мимо ушей.

— Откуда взялся Ракс? — спрашивает она.

Вместо ответа он задает встречный вопрос:

— Если он жив, действительно ли власть принадлежит вам, адмирал Слоун?

Она направляет на Маса его же собственный бластер.

— В моей власти окончить этот разговор. В этом можете не сомневаться.

— Да-да, конечно, — судорожно сглатывает он. У него появился шанс. Долгое время Масу казалось, будто он скользит по склону горы, медленно, но неумолимо скатываясь в пропасть. Теперь же у него появилась какая-никакая опора. Он еще до конца ее не осознает, он не уверен, как ей воспользоваться. Это еще не надежда, но что-то очень к ней близкое. — Я не знаю, откуда взялся Ракс. Но я знаю, как это выяснить.

— Расскажите.

— Дроиды, про которых я говорил, могут знать мальчика, которым когда-то был Ракс. В их памяти могли остаться данные. Если не в памяти дроидов, то в инфохранилище самого корабля, «Империалиса».

— Хакер мог бы выудить эти данные из памяти дроидов, — говорит она. — Знай я, где они сейчас.

— Я знаю, где они.

На несколько мгновений повисает гробовая тишина.

— Где? — наконец спрашивает Слоун.

— Что я за это получу?

— Я вас не пристрелю.

— Сомнительное предложение, — отвечает он. — Мое желание жить давно мертво, адмирал Слоун. Я всего лишь сломанный гвоздь в стене пустого дворца. Если хотите, чтобы я вам помог, найдите мне место в вашей Империи. Это же действительно ваша Империя, не правда ли?

Она подозрительно прищуривается, чем нисколько его не удивляет.

— Моя. Или скоро будет моей. Я могу найти для вас место. В конце концов, вы знаете, как править Империей.

«Да, — думает он. — Я знаю, как править Империей. И при этом понятия не имею, как ее возглавлять».

— Так, значит, Ракс все еще жив? Можете не отвечать. Я вижу страх в ваших глазах. Вы, как и я, в плену своей руководящей должности. Возможно, вместе мы сумеем придумать, как сбежать из тюрьмы, а может, и взять ее под свой контроль. — Он лениво проводит ногтем по зубам: щелк, щелк, щелк. — Дроиды на складе, вместе с останками самого «Империалиса».

— Где?

— На Куанчи, Мусорной луне Орд-Мантелла. Где же еще?