Глава 19. Мальчик из пифоса
Оуэн, подкрепившись планктоном, умиротворённо сидел рядом с пещерой на большом камне. Мимикрировав под его бурый цвет, он наблюдал за жизнью морских обитателей.
Вдали от него, жужжа, дрейфовала огромная стая планктона, на которой паслись два огромных ската. Эти существа, обладая завидным аппетитом, часто откармливаются до невероятных размеров. И выглядят довольно угрожающе, хотя практически безопасны. Если их не трогать, конечно. Парят себе, как огромные гипертрофированные пасти, задумчиво выцеживая из воды драгоценный планктон. Наслаждаются. Но вот эту трудолюбивую компанию пополнил ещё один великолепный экземпляр - пятнистая китовая акула, похожая на подводный корабль. Эта разновидность акул, не в пример своим кровожадным сородичам, была вполне безобидна и предпочитала благородную планктоновую диету. Её появление даже слегка насмешило криптита - он привык считать себя самым большим в округе, а по сравнению с ней он ещё малыш. Забавно.
По дну пробегали солнечные зайчики. Высоко наверху волновалась бирюзовая поверхность океана, по которой проносились ажурные тени облаков. Столбы солнечных лучей высвечивали красоты яркого морского пейзажа. Вокруг Оуэна деловито суетились разноцветные рыбы - серебристые, голубые, жёлтые, красные, зелёные. Они уже поняли, что этот гигантский осьминог не опасен и едва не заплывали ему под щупальца, выискивая растения повкуснее. Уступы скал и золотистые песчаные поляны украшали заросли многоцветных кораллов, водорослей и актиний. Сквозь них сосредоточенно пробирались клешнястые крабы. В гуще растений суетились резвые мальки, играя в догонялки. А неподалёку притаилась в расщелине жутковатая на вид каракатица. Терпеливо ждёт свою добычу.
Иногда здесь разыгрываются нешуточные баталии - не на жизнь, а на смерть. Но до этого никому нет дела - каждый занят своим выживанием. Жизнь есть жизнь. Будь начеку...
Оуэн слегка досадовал, что скоро ему придётся уходить за стаей планктона всё дальше - попав в тёплый подводный поток, она довольно быстро дрейфовала от его пещеры. Зато у него появится повод размяться, прогулявшись по дну. Медитации и философствования хороши в меру. Так, увлекшись, можно затеряться в высоких эмпириях и, перестав достаточно двигаться, не в меру раздаться. Как эта тигровая акула. К тому же мирному морскому философу прогулки у Сопун-горы были даже приятны - ему здесь ничто не угрожало.
Оуэн прикрыл зрачки и задремал...
***
- Оуэн, проснись! Это я, Юрий! Не помешаю? - вдруг услышал он знакомый голос.
"Как будто это мог быть ещё кто-нибудь", - хмыкнул Оуэн.
Но все три сердца криптита радостно дрогнули.
- О, здравствуй! Секунду! Я лишь телепортируюсь в пещеру.
И в один миг Оуэн оказался в своём жилище.
- Рад тебя слышать, Юрий, - сказал он, устраиваясь в нише поудобнее. - Как твои дела?
- Я думал о нас. Ты говорил, что мы с тобой разные, Оуэн, - с ходу продолжил тот разговор с того места, на котором его оборвал.
- Забудь! Это неважно!
- Нет, давай это обсудим!
Мне кажется, Оуэн, что для разумных существ важна не столько принадлежность к одному Виду, сколько то понимание, которое между ними возникает. Ведь всё живое, как я считаю, произошло на Земле от единого источника. Может быть от одной клетки, занесённой сюда из космоса. Мы разные, но мы едины, Оуэн, братья и сёстры. И весь животный мир - наши родственники по Эволюционной истории. И даже та жизнь, рассеянна по галактикам, также родственна нам.
- Возможно это так, Юрий, - согласился Оуэн. - Но Эволюция развела Виды слишком далеко друг от друга.
- Но главное - мы с тобой мыслящие существа.
- И, всё же, что-то тут не сходится, - задумался Оуэн. - Значит - все Виды - братья? А как же люди? Почему ты игнорируешь твой собственный Вид? Я не понимаю твоей логики, Юрий.
- Я с ними не общаюсь, - упрямо отрезал Юрий. - Потому что - не с кем! Это самый отсталый Вид из всех, кого я знаю.
- Не с кем? Ты что, новый Диоген? Живёшь в своём кувшине-пифосе и даже не ищешь с фонарём среди бела дня человека? Потому что уже нашёл на дне океана древнего криптита?
- Мне уютно в моём пифосе, Оуэн. Как и тебе - в твоей пещере. Я же говорил - мы похожи. И, как Диоген Синопский, я предпочитаю общество собак, а не людей. А императору Александру Македонскому, в ответ на предложение выполнить любую просьбу, готов сказать, чтобы он не заслонял мне Солнце.
- Благодарю за столь высокую оценку! - улыбнулся Оуэн. - Я тоже уважаю собак, как сухопутных, так и рыб-собак, это искренние и прекрасные существа.
- Пожалуйста! Ничего не изменилось! Всё то же, что и при Диогене! - запальчиво говорил Юрий. - Здесь и сейчас полно народа, а поговорить не с кем! Ау! Ищу человека! - воскликнул он. И поправил себя: Нет, вернее - ищу разумное существо. Но легче изменять сам мир, чем сделать человека разумнее. Чего-то в этом мире не хватает, а? Чего, Оуэн? И мне кажется - доброты и любви. И его надо срочно менять!
- Хочешь сделать его таким, как хочешь ты? Но все ли захотят жить в твоём мире? - сказал Оуэн. - Ваш писатель Ричард Бах, когда его герой хотел изменить Вселенную, чтобы помочь людям, сказал так: "Ты уверен, что находишься с ними в одной Вселенной?"
- Ну... Бах вообще считал этот мир иллюзией. А, на мой взгляд - для иллюзии в нём слишком много острых углов, - хмыкнул Юрий.
- Мир соткан из многих судеб. И другим быть не может, пока сами люди не изменятся.
- Я об этом подумаю.
- Давай сменим тему, - предложил Оуэн. - Расскажи мне о себе, Юрий. Согласись, всё же странно говорить с обезличенной тенью, о которой ничего не известно. Может, ты тоже лишь моя иллюзия? Ведь я даже в Информационном Поле Земли не нашёл о тебе информации.
- Я не иллюзия. Я - человек-инкогнито, - улыбнулся голос Юрия. - В этом я тоже немного похож на вас, головоногих моллюсков, весьма недоверчивых особ. Но я всегда был таким. Откуда я знаю, кто туда заглядывает в ИПЗ? И для чего-то оно существует?
- Мы, осьминоги, вынуждены быть осторожными, ведь наша Вселенная полна опасностей. А чего опасаешься ты? - заметил Оуэн.
- Я просто осторожен, - отшутился Юрий.
- И всё же. Кто ты?
- Что я могу рассказать о себе? - вздохнул тот. - Ничего интересного. За исключением моей... некоммуникабельности, скажем так. Но это качество есть и у тебя. Хотя одно отличие - незначительное, на мой взгляд - между нами есть.
- Одно? И незначительное? - восхитился Оуэн. - Ты меня заинтриговал, Юрий. Что же это такое?
- Возраст. Я намного младше тебя.
- Удивил! - усмехнулся Оуэн. - Претендовать на то, чтобы быть старше меня, в этом мире могут немногие.
- Я знаю, что ты очень древнее существо, - вздохнул Юрий. - А мне всего лишь семнадцать лет. Но, всё же, душой я, наверное, старше Мафусаила.
- Вот как? Не слишком ли ты округлил? - удивился криптит. - Ведь Мафусаил, насколько известно из Библии, прожил почти тысячу лет. Это такая фигура речи?
- Ну, да, отчасти фигура. А ты что, знаешь нашу Библию? - спросил Юрий.
- Мне, как мыслящему существу, интересна информация о разумных цивилизациях. Правда, в ваших письменных источниках информация зачастую сильно искажена. Но Библию трудно не заметить. Хотя - из-за давности, и в ней немало искажений. Это древнейший опыт предыдущей человеческой цивилизации.
- Предыдущей? - удивился Юрий.
- Увы! Апокалипсис её завершил, как известно. И всё же, почему ты считаешь себя старше Мафусаила, Юрий? Неужели цифра 17 больше чем 969?
- Жизненный опыт Мафусаила несравним с моим.
- Оригинально! За семнадцать лет столько накопил? И что же это за опыт?
- Дело не в цифрах, Оуэн, а в возрасте Души. В её эмоциях, может быть.
- Поясни.
- Мафусаил жил во время натурального ведения хозяйства при полном отсутствии техники и лишь начатками письменности. Что ему было знать? Как пахать землю и растить скот? Люди тогда жили просто и незатейливо.
- А то, что Мафусаил был непорочен перед Богом. Это просто? - спросил Оуэн.
- Именно! Непорочность подразумевает аскетизм и нелюбопытство, - сказал Юрий. - А это ведёт к утрате связей с реальным миром. Ведь, как известно, к старости Мафусаил не помнил даже имён своих правнуков.
- Ну, к старости многие теряют связь с окружающей действительностью, - заметил Оуэн. - Изношенный организм отсекает то, что не нужно для выживания. Называется - маразм. Иначе говоря - деменция, от латинского dementia или "безумие". Это снижение познавательной деятельности у пожилых особей, с утратой ранее усвоенных знаний, и затруднение приобретения новых. Но до этого Мафусаил был великим пророком, управляющим стихиями и народами, - возразил он. - И в духовной области достиг совершенства, признанного самим Богом. Со смертью Мафусаила даже связывают приход на Землю Великого Потопа. Бог разочаровался в остальном человечестве - живущем тоже, вроде бы, довольно просто, но порочно - и решил его уничтожить. Как до этого уже было не раз, кстати.
- Если бы Мафусаил знал то, что запихнуто в голову современного средне образованного человека, то вряд ли б дожил до 969 лет. Одряхлел бы от стресса и раньше срока впал в деменцию, - заявил Юрий.
- Меня не устраивают слова - "средне образованного человека". Ты считаешь себя таким? - спросил Оуэн.
- Ну-у... более-менее.
- Образование - не признак ума, а уж тем более - не опыта и мудрости. Да и иная информация - это просто бесполезный мусор. Современные знания человечества зачастую ошибочны и постоянно претерпевают инфляцию и пересмотр.
- Кстати, в общепринятом значении этого слова я образован именно средне, - сказал Юрий. - Имею лишь аттестат о среднем образовании и даже не собираюсь получать высшее.
- И все ваши средне образованные школьники умеют общаться с криптитами, находящимися на другой стороне земного шара? И иногда передвигают их тушу на километр? - усмехнулся Оуэн.
- Об этом знаешь только ты. В остальном я... лишь Диоген, сидящий в своём глиняном пифосе. Зато я имею личные неограниченные источники информации. Куда уж Мафусаилу до меня!
- Спорное заявление, как я уже говорил. Информация бывает разная. Не лучше ли тебе выбраться из своего пифоса и стать высокообразованным человеком, имеющим диплом? - спросил Оуэн. - Ведь успех и работа, дающая материальное благополучие в вашем обществе, в немалой степени зависят от этого.
- Зачем мне диплом? Мне уже и так известно об этом мире гораздо больше, чем возможно вместить среднему человеческому разуму. И мои знания не подвержены уценке. Ведь я черпаю их из источника, который не претерпевает инфляцию.
- Надеюсь, это не ваш интернет? - поинтересовался Оуэн. - Та ещё свалка!
- Нет. Это ИПЗ. Ты придумал хорошее название Информационному Полю Земли. Но царь Соломон говорил, что "во многой мудрости есть много печали и кто умножает познания, тот умножает скорбь". И он прав - многие знания лишают молодости, наивности и оптимизма. Это про меня. Поэтому-то я в мои семнадцать лет старше самого Мафусаила.
- Извини, Юрий, но я повторюсь - избыток информации не является признаком мудрости. Мудрость это, в первую очередь - спокойствие. Оно помогает беспристрастно всё осмысливать.
- С этим у меня пока сложно, - вздохнул Юрий. - Меня вообще многое не устраивает в этой жизни. И, в частности то, как устроено наше общество.
- Но знаешь ли ты её так, чтобы понимать? Мудрствования совсем не то, что мудрость. Трудно в этом разобраться, будучи одиноким узником пифоса, Юрий.
- Опять ты про образование? Кстати, не только ты пытаешься меня выманить из моего пифоса, - усмехнулся Юрий. - В последнее время за мной идёт странная слежка. Нет, скорее - охота. На днях меня даже пытались выкрасть. Это было... забавно.
- Выкрасть? - удивился Оуэн. - Может быть, это просто твои фантазии? Разве у вашей семьи много денег, чтобы заплатить выкуп современным пиратам?
- Это не фантазии, - возразил Юрий. - Мы - обычная семья. А они не пираты. Это разведка.
- Тебе просто скучно, Юрий, - пробормотал Оуэн. - В таком случае, заглядывай ко мне почаще. Я, хоть и подводный анахорет, но, надеюсь, способен хоть немного развлечь тебя. Выкинь это из головы.
- Пытаюсь выкинуть. Иногда вместе с агентами, следящими за мной, - ехидно отозвался тот. - Впрочем, это всё ерунда, не стоящая твоего внимания.
- Отлично. Тогда вернёмся к нашей теме. Итак - Мафусаил.
На мой взгляд, духовный возраст Мафусаила не поддаётся измерению, - задумчиво проговорил Оуэн.
Ему хотелось бы подробно развить эту тему, делая выкладки из высказываний великих и приводя примеры из личного опыта. Ведь и он - своего рода подводный Мафусаил... Но нужно ли забивать голову мальчику подобными фантазиями? Он и так довольно странен.
- Ты прав. Дело не только в знаниях, - согласился Юрий. - Мафусаил, согласно Библии, посетил край Земли. То есть - видел иные миры. Я тоже многое видел. Например - слышу мысли людей. Знаю их судьбы. Мне ведомо, что чувствует нищий, а что миллионер, солдат или проповедник, что врачующий, а что убивающий. Легко проникаю в мысли политика, который ничем не лучше бандита.
- Способности к телепатии у нас, моллюсков, как и у многих животных, врождённые. А как тебе это удаётся?
- У меня они тоже с рождения. И я - аутист, Оуэн! - заявил Юрий. - Тебя это не пугает?
- Нет, - ответил Оуэн, хотя на самом деле был удивлён. - Действительно, мы с тобой кое в чём похожи, - улыбнулся он. - Но для аутиста ты слишком... развит. Как случилось, что тебе поставили этот диагноз?
- Я поставил себе его сам, - ответил Юрий. - В младенчестве я считал, что родители слышат мои мысли, как и я их. Поэтому молчал. В результате они обратились за помощью к медикам. Сначала те поставили мне диагноз - задержка развития, а потом, защищаясь от негатива, окружающего мира, я уже намеренно отгородился от него. И стал уже для всех аутистом. Знаешь, аутисты это те, кто родился не в своё время. Они будто с ободранной кожей и чувствуют обострённо все пороки нынешнего мира. Поэтому они, замыкаясь, создают свой мир, который кажется им совершенным.
- Но сейчас...
- Я пока не хочу разочаровывать медиков, - усмехнулся Юрий. - Мне хорошо в моём изолированном пифосе. - И спросил: Ты как? По-прежнему хочешь общаться с инвалидом детства, Оуэн?
- О! Меня никогда не интересовали чужие бирки, - сказал Оуэн. - Я люблю вешать свои. И я не верю твоей.
- Для людей важны именно чужие, - тихо сказал Юрий. - Хотя мне всё равно, что они обо мне думают! Ладно, обсудим это потом! Тут ко мне пришли...- заявил он.
И голос Юрия исчез.
" Кто мог прийти к нему? - удивился Оуэн. - Ведь он ни с кем не общается. Кроме меня, криптита. Похоже, мальчик слишком эмоционален. Что ж, надеюсь, он ещё вернётся. Я привык к нашим странным беседам".