В тот вечер я не пил, не пел —

Я на нее вовсю глядел,

        Как смотрят дети, как смотрят дети.

Но тот, кто раньше с нею был,

Сказал мне, чтоб я уходил,

Сказал мне, чтоб я уходил,

        Что мне не светит.

И тот, кто раньше с нею был, —

Он мне грубил, он мне грозил.

        А я все помню – я был не пьяный.

Когда ж я уходить решил,

Она сказала: «Не спеши!»

Она сказала: «Не спеши,

        Ведь слишком рано!»

Но тот, кто раньше с нею был,

Меня, как видно, не забыл, —

        И как-то в осень, и как-то в осень —

Иду с дружком, гляжу – стоят, —

Они стояли молча в ряд,

Они стояли молча в ряд —

        Их было восемь.

Со мною – нож, решил я: что ж,

Меня так просто не возьмешь, —

        Держитесь, гады! Держитесь, гады!

К чему задаром пропадать,

Ударил первым я тогда,

Ударил первым я тогда —

        Так было надо.

Но тот, кто раньше с нею был, —

Он эту кашу заварил

        Вполне серьезно, вполне серьезно.

Валюха крикнул: «Берегись!»

Валюха крикнул: «Берегись!» —

        Но было поздно.

За восемь бед – один ответ.

В тюрьме есть тоже лазарет, —

        Я там валялся, я там валялся.

Врач резал вдоль и поперек,

Он мне сказал: «Держись, браток!»

Он мне сказал: «Держись, браток!» —

        И я держался.

Разлука мигом пронеслась,

Она меня не дождалась,

        Но я прощаю, ее – прощаю.

Ее, как водится, простил,

Того ж, кто раньше с нею был,

Того, кто раньше с нею был, —

        Не извиняю.

Ее, конечно, я простил,

Того ж, кто раньше с нею был,

Того, кто раньше с нею был, —

        Я повстречаю!

1962