«Дурацкий сон, как кистенем…»

Дурацкий сон, как кистенем,

Избил нещадно:

Невнятно выглядел я в нем

И неприглядно —

Во сне я лгал, и предавал,

И льстил легко я…

А я и не подозревал

В себе такое!

Еще — сжимал я кулаки

И бил с натугой —

Но мягкой кистию руки,

А не упругой…

Тускнело сновиденье, но

Опять являлось.

Смыкались веки, и оно

Возобновлялось.

Я не шагал, а семенил

На ровном брусе —

Ни разу ногу не сменил —

Трусил и трусил;

Я перед сильным лебезил,

Пред злобным гнулся…

И сам себе я мерзок был,

Но не проснулся.

Да это бред — я свой же стон

Слыхал сквозь дрему!

Но — это мне приснился он,

А не другому.

Очнулся я — и разобрал

Обрывок стона,

И с болью веки разодрал,

Но облегченно!

И сон повис на потолке —

И распластался…

Сон в руку ли? И вот в руке

Вопрос остался!

Я вымыл руки — он в спине

Холодной дрожью!

…Что было правдою во сне,

Что было ложью?

Коль этот сон — виденье мне,—

Еще везенье.

Но если было мне во сне

Ясновиденье?..

Сон — отраженье мыслей дня?

Нет, быть не может!

Но вспомню — и всего меня

Перекорежит.

Или — в костер! Вдруг нет во мне

Шагнуть к костру сил,—

Мне будет стыдно, как во сне,

В котором струсил.

Но скажут мне: «Пой в унисон,

Жми что есть духу!..» —

И я пойму: вот это сон,

Который в руку!