Глава 22

Сердце Энн замерло от ужаса. «Он нашел меня!» — подумала она и, чтобы удержаться на ногах, схватилась за ручку двери. И та повернулась. Дверь была открыта — ничто не преграждало пути к спасению. Створка распахнулась, и Энн проскользнула внутрь. Там, в темноте, она заперла замок и прильнула к дверной панели, едва не лишившись чувств от сознания того, как близка была гибель. И вдруг в глубине холла отворилась дверь, выпустив наружу луч света. Юный сонный голос произнес зевая:

— Это ты? Как поздно!

В дверном проеме, на пороге освещенной комнаты стояла девушка. Но свет грозит опасностью! Ведь сейчас глухая ночь. В такой поздний час в доме, где все спят, не должен гореть свет. Энн стремительно двинулась вперед, одержимая единственной мыслью: свет — опасен, в темноте же — спасение. Секунды хватило ей на то, чтобы миновать холл, нырнуть в комнату и захлопнуть дверь. Прислонившись к ней всем телом, судорожно хватая ртом воздух, Энн стала говорить первое, что приходило в голову:

— Простите меня! Там, там… мужчина, он ищет меня.

О, прошу вас, помогите мне!

Девушка молча смотрела на нее. Это была маленькая толстушка, со спутанными волосами, в короткой юбке и фланелевой блузе. Туфли ее, небрежно скинутые, валялись у кресла перед камином. Круглые карие глаза переполняло удивление, она никак не могла понять со сна, что происходит.

— Вы кто? — проговорила она.

— Я Энн…

— Энн, а дальше?

— Не знаю…

— Вам что, память отшибло?

— Именно так.

— О, как странно…

— Это очень неприятно, — сказала Энн.

— Да уж, наверное. Хотите чаю? — небрежно произнесла девушка.

И тут в парадную дверь постучали. Лицо Энн, и без того бледное, покинули последние краски. Теперь казалось, будто один лишь ужас поддерживает в ней жизнь.

— Ладно! — кивнув, сказала девушка. Потом потянулась к выключателю и погасила свет.

«Темнота дарит надежду», — подумалось Энн. Тьма скроет и защитит ее. Девушка стояла в прежней позе, опираясь рукой о жесткую спинку стула. Теперь судьба ее зависит от этого маленького создания с сонными карими глазами. Еще пять минут назад они и не подозревали о существовании друг друга, и вдруг оказались вдвоем в этом темном доме. И эта незнакомка, совсем юная, младше ее самой, держит в руках ее жизнь.

Девушка вышла из комнаты. Из холла снова донесся стук.

На Энн внезапно снизошло спокойствие. Два возможных варианта развития событий ясно предстали перед ней.

Девушка может спрятаться от нее наверху, в спальне, и заговорить с новым непрошеным гостем из они. И если он сумеет убедить ее, она выдаст ему Энн.

Но ее разум почему-то отвергал вероятность такого исхода. Даже страх и тот, в сущности, исчез. Возможно потому, что она перешагнула последнюю грань страха. Энн замерла, прислушиваясь, — не только ушами, но и каждой частицей тела и души.

Стук повторился.

На сей раз наверху раздался звук отодвигаемой рамы и сонный оклик:

— Это ты, тетя Хестер?

— Вообще-то нет… — отозвался мужской голос. Его голос!

— О! В чем дело? Что вам нужно?

— Видите ли, я ищу свою подопечную. Она исчезла.

— Свою подопечную?

— Да. Она не в себе. Ей нельзя ходить одной. Если она у вас…

— Да с чего вы взяли, что она здесь? Если потеряли кого-то, так идите и ищите в другом месте! Мало того что разбудили меня, но еще и перепугали до полусмерти!

Голос за стеной смягчился:

— Прошу прощения! Пожалуйста, извините. Просто если моя племянница здесь…

— Да нет здесь вашей племянницы! Сколько раз можно повторять!

— Она не у вас?

— Нет! — окно наверху с грохотом закрылось.

Мужчина у двери положил руку на молоток. Энн услышала, как молоток легонько скрипнул. Но стука не последовало. Прошло несколько секунд, и Энн услышала, как мужчина зашагал прочь от дома. Она продолжала прислушиваться, напрягая все свои и без того обостренные чувства. Вот он прошел по дорожке. Выбрался на шоссе. Сел в машину, тяжело, резко хлопнул дверцей, завел мотор.

Автомобиль тронулся с места, сначала медленно, потом покатил быстрее и быстрее и наконец скрылся вдали.

Энн ощутила, как страшное напряжение отпускает ее.

И внезапно почувствовала, как сильно она замерзла. Она все стояла на прежнем месте и ждала, сама не зная чего.

Ведь все позади. Он уехал… Энн нащупала в темноте стул и опустилась на него, закрыв глаза и прижавшись затылком к спинке. До нее смутно донеслись шаги девушки, возвратившейся в комнату, и ее голос. Но отвечать Энн не могла. Потом в комнате зажегся свет. Воздух был теплым, чудесно теплым. Кто-то потряс ее за плечо:

— Я приготовила какао! Выпейте.

Энн открыла глаза, не представляя, какая жгучая мольба переполняет их. У нее не было сил шевельнуться, заговорить. Лишь глаза ее кричали: «Помоги мне! Помоги…»

Кругленькая девушка погладила ее по плечу.

— Выпейте вот, и вам станет легче.

Энн сделала глоток. Какао, горячее и сладкое, сначала показалось ей странным на вкус, но потом по телу разлилось приятное тепло. Перед глазами ее смутно замаячили очертания комнаты и девушки, стоящей рядом. Мало-помалу к ней вернулась способность воспринимать окружающее.

Девушка забрала пустую чашку и сказала:

— Хорошо, что вы догадались запереть за собой дверь.

Я-то, дурочка, оставила ее открытой. Но дело в том, что должна была вернуться моя тетушка — она уехала на целый день в Лондон, а потом позвонила и сказала, что встретила подругу и та уговорила ее остаться на ночь. Я решила, что запру дверь потом, перед тем как лечь, села в кресло почитать — и уснула. А когда проснулась и услышала вас, то подумала, что тетя все-таки приехала. Это мне урок, чтобы не оставляла дверь открытой!

Энн заморгала.

— Да, вероятно. Но если бы вы не оставили дверь открытой, я не смогла бы войти! — Тело ее непроизвольно вздрогнуло.

Девушка поставила пустую чашку обратно на маленький расписной поднос и рассмеялась.

— Тете Хестер я ничего не скажу, а то она раскричится, как сумасшедшая. Вообще-то она хорошая, но ее хлебом не корми — дай поворчать. — Поставив поднос на стол, она быстро добавила:

— Но вот что мне теперь с вами делать? У вас-то есть какие-то идеи?

Энн отвела глаза. Она была не в силах даже представить, каким должен быть завтрашний день. Ей оставалось лишь ждать его наступления… Энн открыла рот, чтобы заговорить, но девушка опередила ее:

— Время — половина второго. Сейчас нам лучше лечь спать. Я одолжу вам ночную рубашку. Она, конечно, будет вам коротка, но ничего страшного. Лично я всегда сворачиваюсь клубком, когда сплю. Вы тоже можете поджать нога, и тогда они не замерзнут. А утром мы придумаем, что делать дальше. Моя тетя теперь до самого ленча не вернется.

Энн ухватилась за край стола, чтобы встать. Но горячая благодарность, захлестнувшая сердце, лишила ее последних сил. Чуть запнувшись, Энн произнесла:

— Вы так добры! Вы ведь даже моей фамилии не знаете, как и я сама. Я — Энн, вот и все, что мне известно.

— А я — Присей, Присей Нокс. Идем! Вам, похоже, необходимо как следует выспаться.

Энн сразу же почувствовала, насколько права ее благодетельница. Энн поднялась. И это было последнее ее хорошо запомнившееся действие в ту ночь.