Глава 76
Ким постучала в дверь и глубоко вздохнула. Дверь отворилась.
– Инспектор, доброе утро. Прошу вас, заходите.
– Доброе утро, Никола, – поздоровалась Стоун, входя в квартиру. Адамсон заперла за нею дверь и встала перед ней.
– Вы сегодня в одиночестве? – спросила она.
– Дала своим ребятам немного отдохнуть, – кивнула Ким.
– А сами как же?
– Скоро, Никола. Очень скоро.
– Прошу вас, присаживайтесь.
Стоун уселась. Пока она устраивалась, ее взгляд упал на край софы, и Ким полностью поняла всю важность того, что мельком увидела во время своего предыдущего визита.
– Что я могу для вас сделать? – спросила Никола.
Секунду Ким анализировала выражение лица девушки. Оно было открытым и серьезным. Черт возьми!
– Мы обнаружили еще одно тело, – сказала, наконец, инспектор.
– О боже, только не это! – Рука танцовщицы взлетела к ее рту. Ее шок был вполне искренним.
– Никола, а вам ничего не приходит в голову насчет того, кто может быть четвертой жертвой?
– Даже не могу себе представить, кто… – Адамсон принялась нервно ходить вперед-назад за софой.
– Никола, в их группе был четвертый человек? – настаивала Стоун.
Девушка нахмурилась. Движения ее глаз показывали, что она пытается вспомнить.
– Нет, инспектор, уверена, что их было только трое.
Ким вздохнула и встала, как будто собралась уходить.
– А может быть, Бет вспомнит еще одну девочку? – с надеждой спросила вдруг она.
– Сейчас Бет пошла по магазинам, но когда она вернется… – Танцовщица покачала головой.
– А вы уверены? – спросила ее гостья.
– Конечно, уверена, – ответила Никола с улыбкой.
– А почему же она не взяла свою трость? – Ким кивнула в сторону края софы.
Взгляд хозяйки остановился на трости, которая была прислонена к спинке софы. На лице у нее появилось выражение искреннего недоумения.
Воспользовавшись этим, Ким быстро пересекла свободное пространство и направилась к ближайшей двери, просто надеясь, что не ошибется.
– А может, она еще не ушла? Может быть, она…
– Инспектор, не входите сюда. Бет не любит…
Слова танцовщицы затихли, когда Ким открыла дверь.
Никола остановилась рядом с гостьей, и они обе осмотрели комнату. Одинокая постель была простым матрасом, положенным в деревянный корпус. Ни простыней, ни покрывала. Рядом с этой неиспользуемой кроватью стоял двухстворчатый комод.
Стоун подошла к шкафу в углу и распахнула дверцы. На нее уставились семь пустых вешалок.
Ким посмотрела на Никола, которая в ужасе замерла в дверях.
Инспектор ждала ее реакции, но Адамсон продолжала просто смотреть на пустую комнату.
– Она опять ушла – и даже не попрощалась… – По щеке девушки покатилась одинокая слеза.
Сотрудница полиции вывела Никола из комнаты и закрыла за собой дверь. Затем проводила девушку к софе и села рядом с нею.
– Бет уже поступала так раньше? – спросила она мягким голосом.
– Она делала это постоянно, после того как мы покинули Крествуд, – кивнула танцовщица. Теперь слезы градом катились по ее лицу, и она стала вытирать их рукавом своего джемпера. – Она всегда очень на меня сердится, но не говорит, за что. Никогда. Она то возвращается, то снова бросает меня. Это нечестно. Она же знает, что, кроме нее, у меня никого нет!
Ким вышла на кухню и оторвала там ленту бумажного полотенца. Затем, снова усевшись рядом с Никола, протянула ее плачущей девушке. До конца слез было еще далеко.
– А вы помните, когда она возвращалась последний раз?
Танцовщица прекратила плакать и задумалась, а потом всхлипнула и кивнула.
– Это было два года назад, когда у меня начался инфекционный мононуклеоз и меня положили в больницу. Я тогда пришла в себя, и она сидела возле постели.
– А перед этим?
– Я попала в аварию – так, ерунда, ничего особенного… Со мной ничего не случилось, но я сильно испугалась… потом долго не могла сесть за руль.
– Значит, она периодически появлялась в вашей жизни после того, как вы покинули Крествуд. А вы не догадываетесь, почему она могла на вас сердиться?
– Она не хочет мне говорить, – в отчаянии покачала головой Никола.
Ким услышала в голосе девушки раздражение и поняла, что то, что ей предстоит, будет даже тяжелее, чем она себе это представляла.
– Я хочу, чтобы вы вспомнили день пожара. – Стоун взяла девушку за руку. – Мне кажется, что вы кое-что забыли про этот день. Как вы думаете, сможете вспомнить, пока я здесь, с вами?
– Да мне нечего вспоминать, – ответила озадаченная Адамсон.
– Всё в порядке, Никола. Я здесь, с вами, – Ким сжала девушке руку. – Расскажите мне, шаг за шагом, что произошло в тот день, и вместе мы постараемся восстановить картину.
Никола уставилась перед собой, глядя на какую-то невидимую точку на противоположной стене.
– Помню, что было холодно, и мы с Бет поссорились из-за какой-то ерунды. И она опять воспитывала меня молчанием. Поэтому я вышла в общую комнату…
– И кто же был в этой общей комнате? – все так же мягко спросила Стоун.
– Никого. – Танцовщица покачала головой и нахмурилась. – Все были на улице – лепили снеговика.
– И что же вы сделали?
– Я услышала какие-то голоса и крики. – Адамсон вздернула голову. – Они раздавались из кабинета мистера Крофта.
– И о чем шла речь, Никола?
Ким сжимала руку девушки, а ее большой палец лежал на ее тонкой кисти. Она почувствовала, как пульс ее собеседницы участился.
– Они говорили об Уильяме и о том, что что-то надо скрыть. И еще, что он попал в беду и может оказаться в тюрьме. Они обсуждали, что после этого может произойти с Люси.
– А вы помните, чьи голоса вы слышали?
– Мистера Крофта и миссис Уайатт – они все время спорили. И отца Уилкса – он говорил негромко. А где-то на заднем фоне звучали голоса Тома Кёртиса и Артура Коннопа.
Пятеро, подумала инспектор.
– А как насчет Мэри Эндрюс? – спросила она вслух.
– Ее тогда не было. У нее был грипп, – покачала головой Никола.
– А что произошло потом?
– Отец Уилкс открыл дверь и увидел меня. Было видно, что он очень рассердился, и я убежала.
Ким почувствовала, как ладонь девушки стала влажной.
– И куда вы пошли?
– К Бет. Она была в нашей комнате. А я уже устала от того, что на меня кто-то постоянно сердится.
– И что же вы сделали? – Голос Стоун понизился до шепота.
– Я сказала ей… сказала…
Ким сжала руку танцовщицы еще крепче, но голова девушки стала раскачиваться из стороны в сторону, как маятник. Глаза ее беспорядочно метались, пытаясь заглянуть в прошлое в надежде его изменить.
– Нет. Нет. Нет, – повторяла она. – Нет.
Инспектор попыталась удержать ее руку, но Никола легко освободилась и заметалась по помещению, как дикое животное по клетке, в поисках места, где она могла бы спрятаться. Было видно, что ее охватывает паника. Движения ее стали быстрыми и беспорядочными.
– Нет, такого быть не может… Я не могла…
Адамсон изо всех сил ударила руками по кухонному столу, после чего повернулась и принялась колотить руками сначала по стене, а потом – себе по голове.
Ким подбежала и схватила ее сзади, прижав ее руки к туловищу и пытаясь предотвратить повреждения, которые Никола могла себе нанести.
– Что ты сказала Бет? – повторила свой вопрос инспектор.
Танцовщица попыталась освободиться из объятий Стоун, но та сцепила пальцы и не собиралась ее отпускать.
– Замолчите. Я не могу… – простонала девушка.
Голос Ким стал громче.
– Никола, ты должна вспомнить! Что ты сказала Бет?
Голова девушки моталась из стороны в сторону, и инспектору пришлось даже выгнуть назад шею, чтобы избежать удара.
– Скажи мне, Никола! – Теперь Ким уже кричала прямо ей в ухо. – Что ты сказала своей сестре?!
– Я сказал, что она может взять этот чертов кардиган, если он ей так нужен!!! – завизжала Адамсон.
В воздухе повисла мертвая тишина. Силы покинули Никола, и она рухнула на пол. Стоун упала вместе с нею, так и не разжав пальцы, и села на полу, крепко прижимая к себе танцовщицу, – она понимала, что сейчас перед внутренним взором Никола проходят картины десятилетней давности.
– И она его взяла, правильно? – спросила инспектор.
Девушка кивнула, и Ким почувствовала, как ей на руки закапали слезы.
– И они все приняли ее за тебя из-за этого кардигана? – продолжила она спрашивать.
Никола опять согласно кивнула.
– Сначала я видела, как она играет на улице вместе со всеми, а потом вдруг исчезла. Я стала всех расспрашивать о ней, и каждый раз все посылали меня в новое место. В конце концов, я вернулась в нашу комнату и стала ждать, но она так и не появилась. А потом, как раз перед пожаром, я увидела их из окна кухни. Они все стояли вокруг ямы, и я все поняла. Я не знала, что мне делать. Боялась, что они придут за мной, и поэтому, когда начался пожар, я почувствовала облегчение от того, что они не смогут меня достать.
Ким знала, что Бетани не могла убежать. Ее колено не позволило бы ей сделать это в холодную погоду.
– А когда Бет вернулась опять?
– Недели две назад, – ответ девушки прозвучал хрипло.
Когда сообщение о раскопках появилось в прессе, танцовщица опять испугалась.
– Теперь ты понимаешь, Никола, что ты сама возвращала ее?
– Не-е-е-е-т!..
Это был рев раненого животного. Несчастного раненого животного, которое извивалось в агонии. Стоун крепко держала Никола, пока та пыталась избавиться от воспоминаний, заполнявших ее голову.
Сейчас не имело смысла обсуждать с ней то, что она совершила, будучи в шкуре Бет. Это Никола в конечном итоге осознает с помощью квалифицированного психиатра.
Сидя и укачивая молодую красивую девушку с изломанной душой, чье чувство вины полностью уничтожило ее собственное «я», Ким не была уверена, что эта девушка сможет когда-нибудь предстать перед судом за убийство Терезы Уайатт, Тома Кёртиса и Артура Коннопа.
Через несколько минут инспектор осторожно выпустила Никола.
Наступило время для телефонных звонков.