Глава 4

Доктор сделал себе внушительный сандвич с мясом индейки, приправил его и с наслаждением откусил. Остальные наблюдали за ним, словно ожидая, что он вдруг сделает какое-то заявление, которым разрешит все их проблемы. Смит взял чашку, попробовал кофе и с разочарованным видом поставил ее на стол.

— Наверное, он остыл, доктор, — забеспокоилась Кей. — Позвольте, я приготовлю вам горячий.

— Что ж, если это не очень трудно, — согласился доктор. — А индейка просто восхитительна!

— Черт побери, мистер Смит, что же вы обо всем этом думаете? — не выдержала Лорин Лукас.

Тот внимательно посмотрел на нее. Из всей группы она, казалось, находилась ближе всех к истерике.

— Пока мне трудно судить, миссис Лукас. Прежде всего, я никого из вас не знаю достаточно хорошо, чтобы составить о вас мнение. По вашим рассказам очевидно: нечего и сомневаться, что Марк Дуглас имеет самые серьезные намерения. Вы находитесь здесь уже два дня.

— И чего вы от нас хотите? — сердито сверкнула темными глазами Лорин.

— Ну, полагаю, вы попытались выяснить, кто этот шантажист, — откликнулся доктор. — И Как, удалось?

— Это просто абсурд! — заявила Лорин. — Марк сошел с ума, у него навязчивая идея. Никто его не шантажировал! Он ничего такого не сделал, чтобы его можно было шантажировать!

Кей принесла чашку свежесваренного кофе, и доктор поблагодарил ее.

— Зачем он привел вас сюда? — спросила Лорин.

— Дуглас объяснил, что я мог обнаружить дом и увидеть вас, миссис Лукас. Решил, что у меня может создаться впечатление, будто здесь происходит что-то подозрительное, и я сообщу об этом, когда вернусь в город. Поэтому предпочел не рисковать. Какова бы ни была подоплека всей этой истории, видно, ваш друг в отчаянном состоянии. — Смит с наслаждением отхлебнул кофе. — Вы говорите, что история с шантажом всего лишь навязчивая идея помешанного? Почему вы так считаете?

— Потому что это полная нелепость!

Доктор перевел взгляд на Джеффа, затем на Кей и спросил:

— Вы тоже так думаете?

— Нет, — нахмурилась Кей. — Но во всяком случае, здесь кое-что сходится. Марку предложили судейство, и он отказался. Потом также отказался от работы председателем правления фонда в университете и от выдвижения на должность сенатора штата. Я думала… что он просто не хочет принимать на себя такую большую ответственность. Но каждый раз после очередного отказа Марк впадал в крутой штопор.

— В крутой штопор?

— Да, делался сам не свой — много пил, становился страшно раздражительным.

— И действительно часто менял свои планы — не серьезные, а так, вроде поездки куда-нибудь по делам, — добавил Джордж Лукас. — У нас в офисе это даже стало предметом шуток. В девяти случаях из десяти если Марк заказывал билет на самолет или на поезд, то просил перенести заказ на другой день, или на другое время, или на другой рейс.

— И как это объяснял?

— Да никак. Марк не обязан был объясняться. Он же хозяин. Просто говорил, что передумал.

— Иногда отказывался от какого-нибудь дела уже после того, как согласился его вести, — в первый раз вступила в разговор Пег Нортон.

— Выходит, история, которую он вам поведал, подтверждается некоторыми фактами, — констатировал доктор.

— Да, — согласилась Кей. — Хотя никому и в голову не приходило, что за этим стояло что-то, кроме его эксцентричности.

— Вы говорите, что знаете друг друга всю жизнь. И даете Марку Дугласу отличные рекомендации. Но не было ли в его жизни чего-либо необъяснимого? Может, о каком-то отрезке времени вы просто ничего не знаете?

— Ровным счетом ничего.

— Иногда врагами адвоката становятся его клиенты-преступники или защитники с другой стороны.

— Но как его может шантажировать клиент? Не было ни одного случая из тех, которые мы вели, чтобы я на все сто процентов не поддерживал его, — возразил Джордж Лукас.

— Кроме того, доктор, — усмехнувшись, напомнил Ники, — вы забыли, что это один из нас.

— Если то, что вам рассказал Марк, не выдумка, — осторожно уточнил Смит.

— Послушайте, — взял слово Джордж. — Мы уже думали об этом. За всю жизнь Марка, с тех пор как ему исполнилось десять лет, вряд ли был день, чтобы с ним не виделся хотя бы один из нас восьмерых. Мы вместе ходили в школу, вместе играли. Джефф даже жил с ним в одной комнате в студенческом общежитии. Кей стала его женой. Конечно, говорить, что не было ни одного такого дня, это преувеличение. Но почти так.

— И никакого черного пятна или хотя бы подозрения на него?

— Никакого, — ответила Кей, и остальные кивнули.

— В письме, как вы его процитировали, миссис Дуглас, говорится о разоблачении перед окружным прокурором. Значит, речь идет о каком-то преступлении.

— В Ривертоне за двадцать лет не было ни одного более или менее важного нераскрытого преступления, — отрезал Джордж Лукас. — В архивах, конечно, можно найти сведения о неразрешенных мелких кражах и всякой ерунде в этом духе. Марк один из самых состоятельных людей штата, так что в этом он не может быть замешан. Что же касается серьезных преступлений — здесь нет никаких загадок.

— Но это не означает, — осторожно заметил доктор, — что за преступление Марка Дугласа не мог заплатить какой-то невинный человек, в то время как сам он остался в стороне.

— Полная чепуха! — отреагировал Джордж.

— И тем не менее Дуглас держит вас здесь заложниками и угрожает массовым убийством, если вы не выдадите ему шантажиста.

— Да, — подтвердила Кей.

Доктор грустно усмехнулся:

— А теперь еще и я здесь оказался. Что ж, давайте взглянем на дело с другой стороны. Что произошло в субботу вечером, после того как Марк Дуглас рассказал свою историю и предъявил вам ультиматум?

— Этот дом построен так, что во время сильных холодов верхний этаж можно изолировать от первого, — пояснила Кей. — У подножия лестницы, ведущей на второй этаж, дверь. Марк приказал нам подняться наверх, а сам закрыл и запер за нами дверь.

— Не нужно быть акробатом, чтобы выпрыгнуть из окна на втором этаже, — заметил Смит.

— В первую ночь мы об этом и не думали, — сказал Джефф. — Трудно объяснить, но все казалось таким необычным, поэтому мы продолжали цепляться за мысль, что это шутка. И хотя все серьезно обсуждали, сами себе не верили. Думали, на следующее утро Марк вдосталь посмеется над нами и на этом все кончится.

— Но этого не произошло?

— Нет, конечно, — ответил Джефф. — Утром мы увидели его сидящим на пристани у лодочного сарая. Он курил сигарету, а на коленях у него лежал автомат. Я спустился к нему. Марк остановил меня, когда я был от него в десяти шагах, и приказал говорить с ним оттуда.

Я сообщил ему, что женщины близки к истерике, что его шутка зашла слишком далеко. А Марк заверил меня, что это вовсе не шутка. Даже выстрелил из автомата в старое бревно, которое несло по течению, просто чтобы его угроза выглядела убедительнее.

— Мы все до чертиков перепугались, — вставил Пол Радд. — Подумали, что он выстрелил в Джеффа.

— Одним словом, заставил ему поверить, — грустно усмехнулся Джефф. — Сказал, что у нас есть шесть дней, в течение которых мы должны выдать ему шантажиста. Вот так-то.

— А что касается двух автомобилей, которые я видел, — они действительно выведены из строя?

— Вся проводка порвана на куски, — пояснил Пол Радд. — Я довольно опытный механик. Без новых проводов их не починить.

Доктор покончил с сандвичем и признательно кивнул, когда Кей предложила ему еще чашечку кофе. Затем проговорил:

— Давайте посмотрим, что мы имеем. История с шантажом может быть правдой. Она совпадает с фактами. Но более важно то, что Марк Дуглас потерял голову и готов на самые отчаянные и неисправимые поступки. Такие вещи просто так не случаются. Это происходит под влиянием невыносимого угнетения и тревоги — действительных или воображаемых. Предположим, они реальны и исходят от шантажиста.

— Но, доктор, я же вам говорю… — перебила его Лорин.

— Дай ему закончить мысль, — оборвал ее Джордж.

— Я только пытаюсь показать, что у нас есть всего три возможности, — продолжил Смит. — Первая: мы признаем, что шантаж действительно имел место и что шантажист среди нас. В таком случае у нас есть четыре дня, для того чтобы его разоблачить. Вторая: каким-то образом мы уговариваем Марка отказаться от его решения. Убеждаем его, что среди нас нет его шантажиста. Доказываем, что он ничего не выиграет, убив нас и себя. И третья: мы планируем и осуществляем побег. Насколько я понял, вы не пытались этого сделать?

— Мистер Смит, я верю, что Марк выполнит свою угрозу, — заявила Кей. — Я верю, что, если один из нас сбежит, он покончит с оставшимися.

— Мы решили выжидать до самого последнего момента, — добавил Джефф, — слишком уж риск велик.

— А где он спит? — поинтересовался доктор.

— Бог его знает, — ответил Джефф. — Мы едва его видим. Он приехал сюда за три дня до нас. Устроил себе где-то снаружи место для ночлега и, вероятно, сделал там запас продуктов.

— Сегодня он весь день следил за тем, как я плутаю по лесу, — напомнил доктор.

— Откуда мы могли это знать? — удивился Пол Радд. — Откуда нам было знать, не прячется ли Марк где-нибудь, ожидая, что кто-то из нас попытается сбежать, а он сможет всех остальных перестрелять? Кроме того, повсюду могут быть установлены ловушки.

— Ловушки?

— Точно я, конечно, не знаю, — пошел на попятную Пол, поведя внушительным плечом. — Но ведь парень сбрендил, верно?

— Следовательно, третий вариант — это наш последний, самый отчаянный шанс, — заключил доктор. — Но есть план получше.

— Разоблачить шантажиста, которого не существует, тоже не кажется мне таким уж простым делом, — заметил Ники Банта. — А что касается разговоров с Марком — вы когда-нибудь пытались урезонить лунатика?

— Да, мистер Банта, — сказал доктор. — Видите ли, это ведь моя работа.