на главную   |   А-Я   |   A-Z   |   меню


Глава 18

В тот же вечер, пообедав, Брэдли вывел из гаража свою машину и в одиночестве направился в Пикскилл. Упорный дождь, поливавший его еще в пределах города, перешел в снег, как только он добрался до Оссининга, и ему пришлось сбавить скорость.

Было почти одиннадцать, когда он, наведя в отеле «Игл» справки, как ему ехать дальше, свернул на дорогу, ведущую к ферме Эрла Уильямса.

Вскоре он увидел широкое каменное здание и свет в окнах тыльной стороны. Он остановил машину и направился к черному ходу. Когда он приблизился, в доме залаяла собака, и он заметил, как за задернутыми занавесками промелькнула чья-то тень. Тогда он поднялся на крыльцо и постучал в дверь.

Собака продолжала заливаться лаем, однако долгое время никто не реагировал на стук. И, только постучав второй раз, Брэдли услышал, как отодвигается засов, после чего дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы можно было выглянуть наружу.

— Что нужно?

— Эрл Уильямс?

— Да.

— Я знаю, что уже очень поздно, но я хотел бы поговорить с вами. Всего несколько минут. Я — Люк Брэдли из отдела по расследованию убийств в Нью-Йорке.

— Брэдли? — В тоне человека прозвучали нотки изумления. Потом дверь широко распахнулась. — Сидеть, Сквайр! Молчать!

Колли угомонился, но устремил на Брэдли подозрительный взгляд.

— Входите!

Потолок кухни был низкий, на тяжелых, сработанных руками балках. Когда-то белые стены потемнели от дыма и пара из топившейся углем плиты. В печке пылал огонь, и в помещении было тепло, пахло табачным дымом. На чисто вытертом столе Брэдли увидел курительную трубку, книгу, раскрытую и положенную корешком вверх, и окурок сигареты, догоравший в блюдце.

Уильямс был высоким сутулым человеком с огрубевшим на воздухе лицом и глубоко сидевшими черными глазами.

— Микки Флип сказал, что я могу найти вас здесь, — объяснил Брэдли. — Не возражаете, если я сниму пальто и присяду?

— Разумеется, нет. Позвольте вам помочь… — Уильямс вел себя как человек, который медленно приходит в сознание после нокаута.

Он взял у Брэдли пальто и шляпу и положил их на стул.

Колли обнюхал их, потом подошел и скользнул мокрым холодным носом по открытой ладони Брэдли.

— Друзья? — спросил тот.

Уильямс смущенно улыбнулся:

— Всегда поднимает страшный шум, когда кто-нибудь приходит поздно вечером. Но вообще-то он смирный.

— Добрые деревенские псы! — сказал Брэдли. Потом взглянул на приоткрытую дверь, которая вела в темный коридор.

— Сквозняк? — встрепенулся Уильямс.

— Нет-нет! Все очень хорошо. Благодарю вас!

Уильямс повернул к себе кухонный стул с прямой спинкой и сел на него верхом. Потом взял со стола трубку и чиркнул спичкой о низ стола.

— Как там Флип? — спросил он.

Брэдли смотрел на окурок в блюдечке, который уже почти догорел.

— О, прекрасно!

Уильямс играл горящей спичкой, ожидая, когда Брэдли начнет разговор. Но тот стал набивать трубку. Он не спешил.

— Заглянули проездом? — наконец поинтересовался Уильямс.

— Нет-нет, я приехал специально к вам, Эрл, — дружелюбно сказал инспектор.

— О, на машине из города?

— Угу… правда, с черепашьей скоростью. Фары-то не очень помогают, когда валит снег… — Брэдли, удовлетворенно попыхивая трубкой, обводил взглядом помещение. — Кажется, старые голландские фермеры имели обыкновение жить в кухнях. Оттого и строили их такими просторными.

— Да… да, вероятно, так и было… Вы сказали, что приехали специально…

— Мне нужна помощь в одном деле, — пояснил Брэдли. Он гладил колли по голове и курил.

— Я… я читал газеты… Вы ведете дело Прейнов, так?

— Да.

— Одно время я встречался с этой семьей. — Уильямс вынул из кармана брюк пестрый носовой платок и вытер потное лицо. — В связи с делом, которое я вел тогда. Естественно, я сейчас заинтересовался тем, что о них пишут в газетах. Вы… хотели спросить у меня что-нибудь о Прейнах?

— Нет, — ответил Брэдли. — Я хотел спросить у вас, что на самом деле случилось с Дороти Полэм!

— Полэм? Но это как раз то дело, о котором я упоминал!

— Да, — кивнул Брэдли, прямо глядя ему в глаза.

Сигарета в блюдечке окончательно догорела, оставив после себя лишь полоску серого пепла.

— Этот случай так и остался неразгаданным, Брэдли. Один из тех, знаете… короче говоря, не одолел я его… Не наткнулся ни на один след…

— Вранье, — спокойно сказал Брэдли, продолжая поглаживать собаку.

— Простите?

— Я сказал: вранье, — повторил Брэдли с приятной улыбкой.

С минуту Уильямс сидел молча и не шевелясь, сжимая обеими руками спинку стула.

— Я думаю, — наконец проговорил он, — что если бы вы прочитали в полиции дело…

— Прочитал все до последнего слова… и не один раз.

— Но в таком случае…

— Оно мне ничего не сказало. Того, что мне нужно.

— Например? — В темных глазах Уильямса уже была паника, но Брэдли не смотрел на него.

— Например, я не смог найти в этом досье ни одной записи, которая помогла бы мне понять, каким образом вам удалось купить эту ферму!

— О…

— Так как же?

— Сквайр, пошел вон! Не приставай! — резко бросил собаке Уильямс.

— А он мне нравится, — сказал Брэдли. Его пальцы чесали пса за ухом, и Сквайр, казалось, млел от блаженства. — Ну так как насчет фермы?

— Да это все очень просто… Представился случай купить ее за умеренную цену. Мне всегда хотелось иметь ферму… Вот я и решил…

— А откуда вы взяли деньги?

— Послушайте, Брэдли, а вы, однако…

— Вы не смогли бы скопить такую сумму с вашего жалованья. Вы родились в Бруклине. Поступили в полицию, когда вам было всего двадцать два. У вас никогда не было денег. И все же вы купили эту ферму. По свидетельству местного агента по продаже земельной собственности — девять тысяч на бочку, как говорится…

— Моя жена… — Уильямс облизал пересохшие губы.

— Ваша жена — Мэри Мак-Иннес, родом из Рахвена, штат Нью-Джерси. Кроме нее, в семье было еще десять детей. Ее отец был лудильщиком, и, когда он умер, денег хватило лишь на то, чтобы похоронить его да рассчитаться с долгами.

Уильямс медленно поднялся на ноги, все еще держась за спинку стула.

— Я считаю, что вы не имеете права допрашивать меня в связи с моими личными делами. Меня что, обвиняют в мошенничестве?

— Пока еще нет. Сядьте!

Уильямс снова сел на стул. На лбу его блестели капельки пота.

— Будем разумны, Эрл… Кто-то дал вам денег на покупку фермы. Я полагаю, что вашим благодетелем был Гай Северид. Я полагаю, что руководствовался он отнюдь не филантропическими побуждениями. Я полагаю, что вам заплатили за то, чтобы вы не разгласили тех фактов, которые вам удалось обнаружить в деле Полэм.

Уильямс тихо застонал.

— Если речь шла об убийстве, Эрл, то есть я хочу сказать, если Дороти Полэм была убита, то вы, умолчав об этом, стали соучастником убийства постфактум, и за это вас могли бы посадить на электрический стул.

— Не было там никакого преступления! — вскричал Уильямс. — Богом клянусь, не было!..

Брэдли ждал… ждал с непоколебимым спокойствием.

— Клянусь вам, Брэдли! Взгляните в мой послужной список! Вы не найдете там ни слова против меня. Вы узнаете, что я всегда был на хорошем счету и что моя честность никогда не ставилась под сомнение. Никогда в жизни я не покрывал преступников, никогда не брал взяток…

— Эта ферма была просто подарком… в благодарность за то, что вам не удалось докопаться до причины исчезновения Дороти Полэм. С этим вы согласны?

— Согласен…

— И значит, вы сознаетесь, что за ваш провал в деле Дороти Полэм вы получили крупный денежный подарок?

— Я повторяю вам, там не было никаких улик! Спросите Боунстила, частного детектива, который продолжал дело, после того как полиция его закрыла.

— Уже спрашивал… И его слова совпадают с вашими. Но ведь он взялся за дело после вас, Эрл. Возможно, вы успели уничтожить все улики!

— Нет!.. Нет!.. Нет!.. — Уильямс поднял руки и схватился за виски.

Брэдли вздохнул:

— Давайте лучше начистоту, Эрл! Ведь вы отлично знаете, что случилось с миссис Полэм! И вам заплатили за молчание! Скажите мне правду, и, может быть, вы… вы получите возможность остаться на своей ферме…

— Воз… возможность остаться здесь?

— Черт бы вас побрал, Эрл! Вы же служили в полиции и должны понимать, что дело нешуточное! Если вы откажетесь помочь мне, то сегодня же отправитесь в город по обвинению в сговоре и, может быть, по обвинению в убийстве!

Уильямс прижался лбом к спинке стула.

— О боже ты мой! — прошептал он. — О боже ты мой!..

— Ну, так что вы решили, Эрл?

Уильямс поднял голову и взглянул на инспектора какими-то потерянными глазами:

— Я… я ничего не могу сказать вам, Брэдли… кроме одного… В гибели Дороти Полэм не было никакого преступления.

— Значит, она действительно погибла?

— Да.

— Это был несчастный случай?

— Да.

— Тогда почему…

— Брэдли, я скрыл факты. Но скрыл их с чистой совестью. Я бы и снова поступил так же… Не из-за денег. Я бы промолчал, даже если бы мне не заплатили ни цента!

— Хорошо, Эрл, пусть будет так… — Брэдли наклонился поближе к нему. — Но за последние сорок восемь часов двое людей были убиты из-за того, что они знали эти факты. Следующими, возможно, будете вы и Северид! Поэтому вы не имеете права хранить эту тайну! Вам ясно?

— Я должен молчать… — усталым тоном сказал Уильямс. — Поймите, Брэдли, сейчас вся моя жизнь — в этой ферме. Дочь окончила колледж и делает карьеру. Жену в прошлом году оперировали. Все это стало возможным, потому что помог один друг. Из благодарности… И я не могу подвести его, Брэдли! Что бы вы со мной ни сделали, его я не подведу!

— Не ребячьтесь, Эрл! Если вы будете молчать, жизнь вашего друга будет в опасности. И это не благодарность с вашей стороны… Это тупость!

— Мне очень жаль, Брэдли!

Инспектор встал:

— Мне тоже. Надевайте пальто и шляпу. Вы поедете со мной в Нью-Йорк!

— Что ж, пусть будет так, если нельзя иначе, — сказал Уильямс, вставая со стула.

— Не торопитесь, Эрл! — внезапно раздался знакомый голос.

Из темного коридора в теплую светлую кухню вошел Гай Северид. Он выглядел усталым, глаза опухли и покраснели. Когда он стал вынимать сигарету из серебряного портсигара, руки его дрожали.

Брэдли чуть заметно улыбнулся. Казалось, он совсем не был удивлен.

— А я уж подумал, что мне придется основательно потрясти Эрла, прежде чем вы появитесь, — сказал он.

— Вы знали, что я здесь? — спросил Северид.

— Не надо было оставлять недокуренную «Рэкит-клаб-спешелс» в деревенской кухне!

— Не важно, — бросил Гай Северид. — Но это не причина, чтобы шить Эрлу дело!

— А что прикажете? Это слишком серьезно! Ведь когда полицейский вступает в сговор, чтобы скрыть преступление…

— Он уже сто раз повторил вам, что никакого преступления не было, — перебил его Гай.

— Но что же тогда было?

Гай покачал головой:

— Не ловите меня на слове, инспектор!

— Мне не хочется брать вас под арест, Северид, — заметил Брэдли.

— Еще бы! — ответил Гай и криво усмехнулся. — Полицейские просто ненавидят аресты.

— И знаете почему? Я не в состоянии обвинить вас в убийстве, так что вас все равно вскоре выпустят на поруки. И тогда убийца узнает, где вы находитесь… Это вам, надеюсь, ясно?

— Предельно ясно! — На лице Гая появилось жесткое выражение. — Да и какой смысл нас арестовывать? Мы же ведь все равно не собираемся ничего рассказывать. Во всяком случае, не сейчас.

— А когда же? — резко спросил Брэдли.

— А вы весьма проницательны, инспектор, — сказал Северид. — Я и не думал, что вы так близко подойдете к истине. Да еще за такой короткий срок. Именно поэтому я и решил молчать. Может быть, вы раскроете все и без нас. Если только я буду уверен, что вы не сможете… — Гай пожал плечами.

— Вы знаете, кто убил Глорию и ее отца, Северид?

— Нет.

— Если бы убийцей был Полэм, вы бы стали выгораживать его?

— Нет! — решительно ответил Гай.

— Вы знаете, что содержалось в письме Глории, которое она оставила Линде Марш?

— Я знаю только то, что мне рассказала Глория.

— Если бы убийца прочитал это письмо, он бы узнал об Эрле Уильямсе?

Гай тихо присвистнул:

— Браво, инспектор! Вопрос весьма точный… А я как-то это упустил. Конечно, узнал бы…

— В таком случае я вынужден вас арестовать, Гай Северид! Потому что, даже находясь на этой ферме, вы подвергаете свою жизнь опасности. Соберите свои вещи!.. И вы тоже, Уильямс!

— Но, Брэдли… — начал было Эрл.

— Прошу меня извинить, но вы оба нужны мне живыми! — сухо обрезал Брэдли.


Позднее Брэдли не раз упрекал себя в грубейшей оплошности. Если бы он не был так сосредоточен на том, чтобы уговорить Гая рассказать правду, он обратил бы на эту деталь больше внимания. А пес Сквайр действительно пытался предостеречь его.

Дело в том, что, пока Гай и Уильямс одевались, Сквайр прокрался к двери, навострил уши, стал обнюхивать скважину и рычать. Но Брэдли словно не заметил этого… Вернее, он не придал этому должного значения.

— Мы отправимся в наручниках? — подчеркнуто иронично спросил Гай, вернувшись на кухню.

— У меня нет наручников! — хмуро бросил Брэдли. — Черт бы вас побрал всех! Почему бы вам не рассказать правды? Неужели вы не понимаете, что как только я буду знать, то сразу отпадет необходимость новых убийств?

— Простите, инспектор, — саркастическим тоном произнес Гай, — но мне пришлось много претерпеть и истратить кучу денег, чтобы сохранить эту тайну в течение пяти лет. И я не сдамся. По крайней мере, сейчас… Пока… пока… я не узнаю точно, что другого выхода нет.

К ним присоединился Уильямс, и они все вышли через черный ход, заперев в доме скулившего Сквайра.

Все пошли по дорожке, и Уильямс освещал путь карманным фонариком. И в этот момент…

Сразу раздалось несколько выстрелов, и языки пламени разрезали тьму. Фонарик выпал из рук Уильямса и исчез в снегу. Гай вскрикнул.

Брэдли нырнул в снег и быстро отыскал фонарик. В тот же миг он увидел, как Гай упал на колени, схватившись за левый бок…

Брэдли помчался вперед. Но прежде, чем он успел добежать до угла дома, он услышал звук заведенного мотора… Какая-то машина сорвалась с места.

Когда инспектор оказался в своей машине, впереди мелькнули, удаляясь, два красных огонька. Он нажал на стартер. Мотор не завелся. Он выскочил из машины и поднял капот.

— Сукин сын! — вырвалось у него. Фонарик высветил клубок проводов, вырванных из креплений…


Глава 17 | Избранные крутые детективы. Компиляция. Романы 1-22 | Глава 19