Глава 6

— Ну, что скажешь? — спросила Мойра, показывая то, что, по-моему, должно было стать маленькой колибри на ее плече, когда спадет краснота.

— Очень симпатично, — улыбнулась я.

— Думаю, это самый смелый поступок, который я совершила в своей жизни, — заявила она.

— Возможно, — кивнула я.

— Я струсила при мысли о татуировке вокруг пупка, — призналась она. — По одной причине: меня немного тошнило, а еще я не была уверена, как Клайв отнесется к колибри вокруг моего пупка.

— Хорошая мысль, — согласилась я. — Выглядит мило и вполне скромно.

— Точно. Ты тоже могла бы себе сделать татуировку, — подмигнула она. — Эта у меня на плече и поэтому называется… минутку. Сейчас вспомню. Хе паре. Если бы она была у меня на бедре, то называлась бы хе кона. Вот так. Напомни мне позже, я должна мазать ее периодически антибактериальным кремом. Угадай, кто мне ее сделал? Никогда не догадаешься. Жена Дэниела Страйкера, Эрориа, сделала ее. Ну, ты знаешь, кинооператора. Его жена — настоящая художница! Она делает татуировки и здесь, и в Австралии, где они живут какую-то часть года.

Она замолчала на минуту и посмотрела на меня.

— Ты какая-то бледная, Лара. У тебя опять мигрень начинается? Какие-то проблемы?

Я рассказала ей.

— Джаспер мертв?! — выдохнула она. — Убит?

— Боюсь, что да, — ответила я.

— А Дэйв? Они тоже самое говорят о Дэйве?

— Пока нет, но, думаю, они могут прийти к такому заключению, как только патологоанатом прибудет.

— И когда это должно произойти?

— Завтра, — сообщила я. — Он завтра вылетает из Сантьяго.

— Я не верила тебе, ну, знаешь, насчет Дэйва. Я такая дура. Должно быть, было ужасно, вот так найти Джаспера, — печально сказала она.

Так и было. Возможно, это событие и играло на руку создателям фильма, но также и превращало жизнь Пабло Фуэнтэса в ад на Земле. Когда мы обнаружили Джаспера, его тело было холодным, как камень, уже несколько часов. Как бы ни хотелось Фуэнтэсу представить это еще одним несчастным случаем, но два трупа с проломленными головами — это уже слишком много для случайности. Однако проблему с лошадьми мы устранили, по крайней мере, я решила так в тот момент. Не было видно никаких следов копыт. Как и лошадиного помета поблизости.

Все же Фуэнтэс хотел представить произошедшее как несчастный случай, хотя было очевидно, что не может человек вот так просто, сам, удариться головой, разве только выброситься с третьего этажа здания, чего он не делал. Отчасти потому, что я еще не видела на острове трехэтажного здания, и потому, что даже если такое имелось на Рапа-Нуи, то рядом с Аху Акиви его не было.

Хорошая новость была в том, что обнаружение Джаспера прояснило мой внутренний дискомфорт по поводу татуировок. От этого стало, вроде как, легче, хотя, учитывая обстоятельства, было трудно понять, почему. Грудь Джаспера, как и Дэйва Мэддокса, была красной и припухшей оттого, что недавно там была нанесена татуировка. Я сосредоточилась на лице Дэйва, когда нашла его, а остальное просто ушло на второй план. Неудивительно, что от мысли о татуировках меня тошнило.

Плохая новость была в том, что, кажется, Фуэнтэс считал, что я лично виновата в резких изменениях в его должностных обязанностях, которые прежде, насколько я могла судить, заключались в объезде острова в компании с тремя его компадре в служебных машинах полиции, раскрашенных в зеленый и светло-желтый цвета. Я говорю все это, потому что за все время, что я провела на Рапа-Нуи, и это было намного дольше, чем я планировала, я ни разу не видела эти машины с экипажем менее чем три-четыре человека. Также я мало слышала о преступлениях, и, как Фуэнтэс сам сказал мне, люди здесь не привыкли убивать всех направо и налево. Возможно, приехав с континента на остров на краю света, где они не могли понять людей, хотя те и говорили на испанском, карабинеры ездили в рейды группами из соображений безопасности.

Вынужденный действовать, Фуэнтэс сделал следующее. Во-первых, он конфисковал весь материал, отснятый командой Кент Кларк в течение предыдущих нескольких дней. Во-вторых, как я ему изначально посоветовала, попытался заставить нас всех остаться на острове, хотим мы того или нет. Он достаточно безапелляционно позвал меня пойти повидаться с делегатами конгресса, которые собрались в зале для совещаний.

— Вы пойдете со мной, — заявил он тоном, нетерпящим возражений.

— Куда мы направляемся? — единственное, что я смогла из себя выдавить в ответ.

— Я себя неудобно чувствую, когда говорю по-английски перед толпой, — ответил Фуэнтэс. — Вы будете переводить.

Я чувствовала, что у меня нет другого выбора, кроме как подчиниться, и таким образом выделиться: стать единственным человеком на этой конференции, насчет которого у всех будет единое мнение. Другими словами, все, как один, будут ненавидеть меня.

— Вы все останетесь здесь, пока не завершится расследование по делу об убийстве Джаспера Робинсона, — сказала я по указу Фуэнтэса. Публика застонала.

— Пока капрал Фуэнтэс не забрал ваши паспорта, он хочет, чтобы вы знали, что ваши имена сообщили руководству аэропорта, работникам таможни и иммиграционной службы в Сантьяго. Авиарейсов на Таити сегодня не будет, учитывая то, что вчерашний самолет наконец-то взлетел. Другими словами, — сымпровизировала я, — он говорит, что нам некуда деваться.

Последовала еще одна волна стонов, еще громче, чем первая.

— Я — гражданка Соединенных Штатов, — заявила Эдвина Расмуссен. — Я требую встречи с чиновником консульства.

— Это произойдет в Сантьяго, мадам, — произнесла я, выслушав его ответ. — Вы можете обратиться в консульство, когда попадете туда.

На самом деле, я немного смягчила его слова. Мне совсем не хотелось, чтобы Эдвина стукнула меня своим зонтом.

— Когда нам разрешат уехать? — спросила Сьюзи Скейс.

— Когда я скажу, — перевела я. — Я имею в виду, когда капрал Фуэнтэс разрешит.

— Нам обязательно оставаться в отеле? — задал вопрос Брайан.

— Нет, — ответил Фуэнтэс. Все подумали, что это хорошо, но, возможно, они не обдумали такой вариант как следует.

— Полагаю, я смогу помочь, — предложила Кассандра де Сантьяго. — Я общаюсь с миром духов.

— Нет, спасибо, — сказала я. Это даже отдаленно не было похоже на то, что ответил Фуэнтэс, но мне было стыдно переводить его настоящий ответ вслух.

— Так где эта дощечка Сан-Педро с ронгоронго? — спросила я Фуэнтэса, когда все вышли из комнаты, со злостью косясь в мою сторону.

— О чем вы говорите? — переспросил он меня через пару мгновений. Я рассказала ему, что Джаспер Робинсон представил дощечку, покрытую надписями на ронгоронго, которую он нашел в пустыне Атакама.

— Что такое это ронгоронго? — раздраженно спросил он, когда я закончила свое довольно-таки длинное разъяснение. Сначала это меня поразило, но потом я напомнила себе, что он был чилийцем, а не рапануйцем. Мне показалось глупым, особенно сейчас, во время расследования двух подозрительных смертей, присутствие полицейских, ничего не знавших о культуре острова, на котором они работали. Я была уверена, что мое мнение не будет оценено Фуэнтэсом, так что я рассказала ему про ронгоронго и сказала, что, раз он конфисковал весь отснятый Кент Кларк материал, он мог сам посмотреть, как выглядела эта дощечка. Он протопал вон из зала.

Не нужно было быть гением, чтобы понять, что станет делать Фуэнтэс, когда просмотрит пленки Дэниела. Если полицейский признает, что убийство очень даже возможно, Гордон Фэйеруэтер станет подозреваемым номер один в момент, когда Фуэнтэс просмотрит материал с Рано Рараку.

Мне хотелось помчаться в Ханга Роа и попытаться найти Гордона или Викторию и предупредить их, но раз дело дошло до этого, что бы это изменило? Гордон, конечно, мог сбежать и, возможно, спрятаться на пару дней, но это был слишком маленький остров, чтобы пытаться скрыться от властей. И, если честно, некуда ему было бежать. Спустя пару часов, в течение которых я убеждала себя думать так, я сдалась и поехала в город. Мне не составило труда выяснить, где живет Виктория Пакарати. Половина города знала Пакарати, насколько я могу сказать, да и высокого белого археолога с косами было нетрудно найти.

Дверь открыла Виктория. Она плакала.

— Они уже забрали Гордона? — спросила я.

Кажется, я дала маху.

— Вы вся в слезах. Я могу чем-то помочь? — сменила я тактику.

— Все дело в Габриэле, — ответила она. — Она в коме. Мы не знаем, что произошло. Я присматриваю за малышами, чтобы ее мать могла быть с ней.

— Насколько все плохо? — с тревогой поинтересовалась я.

— Плохо, — ответила она и снова разрыдалась. Два маленьких мальчика, наблюдавших из дверного проема, тоже заплакали.

— Где Гордон? — спросила я.

— На Пойке, — взяла она себя в руки. — Я послала ему сообщение, чтобы он вернулся домой.

«Плохая идея», — подумала я, но через несколько секунд я услышала шаги позади себя, и в комнату вошел Гордон. Малышка Эдит подбежала к нему и крепко обняла:

— Пала, папочка! Габриэла… — затараторила она.

Он был человеком, который легко взял все под контроль. Через несколько минут я уже играла с детьми, а Гордон отвел свою жену в сторону и успокоил ее. Виктория вышла в сад и принесла бананы и папайю, которые сама вырастила. И вскоре у всех были бокалы со свежевыжатым соком. Малыши перестали плакать. Казалось, все пришло в норму: обычный день дома.

— Мне нужно поговорить с вами, Гордон, — решилась я.

— Гордон, я обещала своей сестре прийти в больницу, как только ты вернешься, — спохватилась Виктория. — Ты можешь позже присоединиться. Ты посидишь с детьми?

— Конечно, — кивнул он. — Может, Лара поможет мне убедить мальчиков лечь поспать.

— Гордон, — повторила я, — нам нужно поговорить.

— Она пыталась покончить с собой, — сказала Виктория. Она очень сильно старалась не расплакаться.

— Гордон! — настаивала я.

— Это не может подождать? — повернулся он ко мне.

— Нет, не может, — ответила я немного громче и тверже. — Дело касается Джаспера Робинсона. Вы слышали новость?

— Какую новость? Что он подделал табличку Сан-Педро? Это была бы неплохая новость.

— Он мертв, — не оправдала я его надежд. — Мы обнаружили его на Аху Акиви. Возможно, его убили.

— Убили?! — воскликнули Гордон и Виктория в один голос.

— Ты слышала об этом? — повернулся он к своей жене.

— Я весь день присматривала за детьми, — покачала она головой. — С тех пор как нашли Габриэлу.

— Как вы знаете, я недолюбливал Робинсона, но я бы никому такой участи не пожелал, — Гордон потер лоб.

— Полиция конфисковала весь видеоматериал, отснятый во время конгресса, посвященного моаи, — сказала я. Они оба посмотрели на меня, будто спрашивая «И что с того?». — Думаю, они продолжали снимать, когда вы пришли на кратер Рано Рараку.

Последовала минутная тишина.

— Боже мой, Гордон! — выдохнула Виктория, переводя взгляд с меня на него, когда мои слова дошли до них. — Вот что вы имели в виду, когда приехали и спросили, забрали ли они уже Гордона, так? Вы пытались предупредить нас, — прошептала она. — Гордон, они засняли, как ты угрожал Робинсону, на пленку!

В этот момент чилийская полиция подъехала к дому.