Глава 11
В доме Фэйеруэтера никто не целовался. На самом деле, Гордон и Виктория как раз о чем-то горячо спорили, вернее громко ссорились. Часть всего этого мне удалось наблюдать, пока они не заметили, что я стою на веранде перед гостиной.
— Виктория, я настаиваю, — говорил Гордон, когда я поднималась по ступенькам. Я не подслушивала. Их можно было услышать даже на Аляске.
— Я остаюсь здесь, с тобой, — возразила она.
— Я когда-нибудь на чем-нибудь настаивал в наших отношениях? — сердито спросил он. — Я прошу тебя всего один раз, пожалуйста.
— Полагаю, что и я не имею привычки гнуть свою линию, Гордон, — не уступала она. — Но сейчас я настаиваю. Я не буду собирать Эдит и увозить ее в Мельбурн. Я не оставлю Габриэлу, пока она в больнице. И точка! Когда Габриэла поправится и ты сможешь поехать в Мельбурн, мы поедем в Мельбурн. И ни минутой раньше!
— Ты должна поехать, — отрезал он.
— Это мой дом, Гордон, мой родной дом. Ты забыл? Мы живем в моем доме здесь, а твой дом в Мельбурне. Я не покину свой дом.
— Виктория! — повысил он тон. — Если бы я мог уехать с этого острова, я бы это сделал. Я не могу, а ты должна.
Краем глаза я заметила какое-то движение в комнате. Это была Эдит. Она сосала пальчик, а по щекам ребенка текли слезы. Думаю, ее родители не осознавали, что она была там.
— Я не уеду без тебя, — упрямилась Виктория.
— Виктория, пожалуйста! — взмолился он. В его голосе было полно боли. — Я пытаюсь сказать тебе, что и тебе, и Эдит, и Габриэле небезопасно находиться со мной. Вам всем угрожает опасность, пока я рядом. Мы не можем оставаться вместе.
Я приросла к полу. «Он знает», — пронеслось у меня в голове. Знает точно так же, как Сет, как Дэйв, возможно, и Джаспер. Он знает, откуда исходит опасность, возможно, не конкретно, но знает, что все это значит. Дело было не в Габриэле, а в нем. Осознание этого ошарашило меня настолько сильно, что, думаю, я говорила вслух. В комнате все стихло, и Гордон включил свет и подошел к двери.
— Это вы? — сказал он.
— Извините, — смутилась я. — Я не хотела вам мешать.
— Давай закончим этот раунд ничьей, а, Гордон? — предложила Виктория. — Думаю, вы хотите поговорить с моим мужем, Лара. Не знаю, что вы услышали, но у нас тут расхождение мнений. Гордон хочет, чтобы я забрала Эдит и поехала в Австралию. Я не хочу никуда ехать, пока весь этот кошмар не прояснится. Гордон, я пойду проверю, как там Эдит, а потом поеду к Габриэле, посмотрю, как она. А ты поговори с Ларой.
— Эдит все видела, — сообщила им я.
— Ох, нет! — схватился Гордон за голову и бухнулся в кресло. Виктория отправилась искать и успокаивать малышку.
Я подождала, пока он успокоится, а потом спросила о дощечке с ронгоронго:
— Я слышала, что она была у вас, — сказала я.
— Да, — кивнул он.
— Вы получили ее от Джаспера, — произнесла я.
— Да, — снова кивнул он.
— Вы ее украли у него?
— Нет, — замотал он головой.
— Послушайте, Гордон, моя подруга Мойра провела весь день в тюрьме, потому что ее поймали, когда она пыталась унести эту дощечку от Рори. Мне бы хотелось услышать нечто большее, чем просто «да» и «нет».
— Джаспер попросил меня взглянут на нее, чтобы выяснить, являлась ли она тем, чем он ее считал. Я сказал, что мне нужно взять ее домой, он согласился. Все просто. Я осмотрел ее, а потом попросил Рори тоже изучить ее. Я совсем не знаю, что с ней потом случилось после этого. Если помните, я прятался в пещере.
— Значит, она подлинная?
— Да, подлинная, — подтвердил он. — Просто она не из Чили, вот и все.
— Тогда откуда же?
— Отсюда, конечно. Несмотря на то, что Джаспер пытался всем доказать, что этот остров — единственное место, где можно найти ронгоронго. Если бы он поразмыслил над этим, он бы это тоже понял.
— Рори тоже с этим согласен?
— Он считает, что нужно ее более тщательно исследовать, — ответил он.
— А вы нет?
— Нет, — подтвердил он. — Она настоящая.
— Как вы можете это утверждать, просто посмотрев на нее?
— Я просто знаю, и все, — отрезал он.
— И не собираетесь мне объяснять почему, — закончила я.
— Нет, не собираюсь, — сказал он.
— Я вот сижу тут и думаю, почему Джаспер вообще консультировался с вами, Гордон? Мне казалось, что вы вовсе не лучшие друзья.
— У него были на то свои причины, — пожал плечами Гордон.
— Вы расскажете мне, в чем здесь суть, Гордон? — мягко спросила я. Он покачал головой. В этот момент пришла Виктория вместе с рыдающей Эдит. Гордон взял малышку на руки и сел в кресло-качалку, сморщившись, когда она вцепилась в его больную руку.
— Иди, повидай Габриэлу, Виктория, — тихо произнес он. — Я останусь здесь с Эдит. Мы позже поговорим. Если вы не возражаете, Лара, я бы хотел побыть с дочкой.
На затемненной веранде я обернулась и посмотрела на него. Он сидел, откинув голову назад, глаза закрыты, и, поглаживая Эдит по волосам, слегка покачивался в кресле. Эдит обвила его шею руками и уже засыпала. И я подумала тогда, как же сильно мне нравились эти люди, Гордон и Виктория, и Дэйв и Сет! Я вспомнила тот вечер, что провела в компании Сета, когда он рассказывал мне про ронгоронго, как его увлеченность темой разговора распалила мое воображение. У бедняги Дэйва были способности к общению как у комара, но у него было большое сердце, и мне он тоже понравился. Даже Джаспер, пока я его не узнала, заслужил мое скупое восхищение за то, как он бросил вызов традиционному мышлению и провел некоторую революционную работу. Где-то там кто-то убивал их. Они исчезали, один за другим, не промолвив ни слова. И что еще хуже, они забирали с собой других, например Габриэлу, и даже в некотором отношении Мойру.
Итак, теперь я знала, что все было завязано на четырех мужчинах: Гордоне, Джаспере, Дэйве и Сете. Должно быть, они что-то сделали вместе, что-то, о чем не говорят, что-то, что вернулось и теперь преследует их. Что же там Сет говорил? Нам вообще не следовало возвращаться. Если они вернулись, то когда же они здесь до этого побывали? Я поняла, что этот вопрос мне следовало задать себе намного раньше, но события и определенный скептицизм с моей стороны по поводу на вид бессвязного лопотания Сета встали поперек дороги.
Я подумала, что это будет трудно, но нет: потребовалось всего несколько часов потаращиться в монитор компьютера в интернет-кафе в Ханга Роа на следующий день. Особенно легко удалось найти информацию о Джаспере. У него был впечатляющий веб-сайт, с музыкальным сопровождением и все такое, но я выбрала версию с низкими техническими показателями на главной странице и кликнула на кнопку, гласившую «Все о Джаспере».
В резюме Джаспера очень много говорилось о его великом мастерстве, огромных открытиях, безмерном вкладе, который он внес в наше понимание истории обеих Америк и т. д. и т. п. Информации обо всем этом было более чем достаточно. Очень контрастно выглядела секция, посвященная его образованию: маловато, как, я полагаю, мог бы мне сказать Гордон Фэйеруэтер. Да уж, об этом он довольно громко выразился на Рано Рараку. В резюме Джаспера на самом деле говорилось, что он учился в колледже, но слово «закончил» там не встречалось. И он изучал антропологию в колледже Веритас в Висконсине. По крайней мере, степень свою он не подделал.
Потом я задала в поиск «Гордон Фэйеруэтер» и выяснила, что он был в списке факультета университета Мельбурна в Австралии. Пришлось немного покопаться, но я смогла найти и его резюме — докторская степень по археологии университета Южной Каролины в 1982 году, а также степень магистра в 1977 году. А его диплом был из местечка под названием колледж Веритас в Висконсине в 1975 году. Ну, надо же! Джаспер и Фэйеруэтер действительно уже давно знают друг друга — лет тридцать.
Ничего особенного о Дэйве Мэддоксе я не смогла найти, но мне удалось обнаружить информацию о его строительной компании в Орландо. Я сообщила им по электронной почте, что пишу о нем статью для местной газеты на Рапа-Нуи, и попросила выслать мне копию его резюме. О Сете Коннелли я ничего не нашла.
К вечеру я вернулась в интернет-кафе и, надо же, меня ждало письмо от некой Долорес. Она сообщила, что новость о смерти Дэйва просто убила их и что она очень рада слышать, что кто-то собирается о нем написать. Она сказала, что его удостоили всего парой строк в некрологе в Орландо плюс небольшой дописки к новостям о том, что местный житель умер на островах Пасхи. Я не стала утруждать себя и сообщать ей, что существует всего один одинокий остров Пасхи в этой части света.
В резюме Дэйва списком перечислялись все его строительные проекты за время его практики. Последняя строчка сообщала о том, что у него была степень бакалавра гуманитарных наук из колледжа Веритас в Висконсине в — каком вы думаете году? — 1975.
Теперь это уже казалось практически не нужно, но просто, чтобы удостовериться, я вернулась к поиску информации о Сете. Сначала я попробовала задать «ронгоронго». Поисковая система выдала мне всего каких-то 9270 ссылок по теме, что меня слегка обескуражило, но потом я ввела в поиск его вымышленное имя «Чтец-ронгоронго». И, вот он, красавец! «Чтец-ронгоронго объясняет ронгоронго» гласило краткое описание. На самом сайте было много информации, фотографий и рисунков этой системы письменности и т. п. В конце была небольшая аннотация о загадочном Чтеце-ронгоронго. «Ронгоронго интересует меня уже тридцать лет, с тех самых пор, как я побывал на Рапа-Нуи, будучи студентом первого курса в колледже в Висконсине», гласила биография. Там была еще информация, но этого было достаточно.
Что-то произошло на Рапа-Нуи в 1975 году, когда четверо мужчин побывали здесь, будучи студентами. Проблема в том, что трое из них уже были мертвы, а четвертый не хотел ничего говорить. Я попыталась еще несколько раз по-разному задать поиск на тему археологии на острове Пасхи. Материала было много, но ничего полезного. Я основательно стала размышлять о том, как подобраться к этому событию, что бы это ни было, а также как сузить мой круг поиска. Рапа-Нуи был маленьким островом, но теперь он казался мне довольно большим.
Я снова была в отеле и смотрела на океан, изводя себя размышлениями над этой проблемой, когда внезапно поняла, что буквально смотрю на потенциальное решение. Фелипе Тепано — человек, который, по словам Рори, был главной фигурой в археологических проектах на протяжении уже почти сорока лет, вел раскопки на территории примерно в пятнадцати ярдах от того места, где я сидела. Я подождала, пока он закончит и соберет все инструменты в фургон, а потом последовала за ним до его дома.
Домом для Фелипе Тепано был домик для гостей в дальнем конце Ханга Роа, за музеем. Я знала, что там жил Рори Карлайл, когда работал на острове. Я припарковалась у обочины и пешком дошла до двери.
— Мистер Тепано, — сказала я. — Меня зовут Лара Макклинток.
— Я знаю, — кивнул он. Казалось, он совсем не был удивлен, увидев меня, но передо мной, очевидно, стоял человек, который мог предвидеть будущее. Я надеялась, что мое ему понравится.
— Мне бы очень хотелось с вами поговорить, — попросила я.
Он жестом предложил мне занять на стул на террасе, и мы уселись, любуясь закатом. Его жена, пухлая женщина с милой улыбкой, которую он представил как Марию, принесла нам немного свежевыжатого сока и присела с нами.
— Это сеньора Макклинток, — представил меня Фелипе своей жене. — Она помогла Гордону Фэйеруэтеру.
Мария тепло улыбнулась:
— Я много слышала о вас от Виктории и Рори и от моего мужа. А еще я встречала вашу подругу Мойру, когда она была здесь с Рори.
Они сравнивали татуировки? Сейчас мне надо было не об этом беспокоиться, но этим я займусь попозже.
— Вы ведь работали с Гордоном и другими археологами много лет, так ведь? — спросила я.
— Да, — подтвердил он. — Много лет.
— Тридцать семь, — с гордостью уточнила его жена. — Гордон говорил мне, что мы не знали бы столько о Рапа-Нуи, сколько сейчас, если бы не Фелипе.
— Мистер Тепано, не знаю, как помягче сказать. Что мне хочется узнать от вас, так это что случилось здесь в 1975 году.
— Много чего случилось в 1975-м, — ответил Фелипе, осторожно подбирая слова. — Разве не в этом году у нас появилось электричество? — повернулся он к своей жене.
— Думаю, да, — согласилась она. — Где-то в то время. Возможно, вам нужно немного уточнить свой вопрос, — сказала она, ободряюще улыбнувшись.
— Что произошло здесь во время археологического проекта колледжа Веритас в 1975 году? — в лоб спросила я. — Точнее, что произошло на Анакене в 1975-м?
Вроде, так должно было быть.
Фелипе Тепано покачивался взад и вперед на своем стуле:
— Я ничего об этом не знаю, — сказал он в итоге. Его жена передвинулась на своем стуле.
— Вам нравится Гордон Фэйеруэтер, мистер Тепано? — спросила я.
— Да, — ответил он, — очень.
— И мне тоже, — сказала я. Я ждала.
— Фелипе, — обратилась к нему жена. Он покачал головой.
— Три человека уже мертвы, — попыталась нажать я. — Полагаю, вы слышали и о том, что случилось с Габриэлой.
Мария чуть не разрыдалась, когда я упомянула имя Габриэлы.
— Пожалуйста, Фелипе, — взмолилась она.
— Я дал слово, — отрезал он. — Я не нарушу своей клятвы.
— Вы знаете, кто убивает этих людей? — спросила я.
Он заколебался.
— Нет, не знаю, — ответил он. — Если бы и знал, я бы не сказал.
Мы поговорили еще какое-то время, но я поняла, что это безнадежно. Я поблагодарила Марию за сок и отправилась обратно к своей машине в полнейшем расстройстве чувств. Мне пришлось разворачиваться, чтобы вернуться, потому что единственным способом для меня вернуться в отель было проехать назад тем же путем. Когда же я первый раз повернула за угол на своем пути в город, на обочине стояла Мария и махала мне рукой. Должно быть, она вышла через заднюю дверь и пробралась по соседскому двору, чтобы попасть сюда.
Когда я притормозила около нее, она сунула мне в руку конверт:
— Я никаких клятв не давала, — сказала она. — Мой муж запретил мне говорить об этом, но посмотрите на это. — Через мгновение ее уже не было.
Я очень долгое время разглядывала содержимое конверта. Становилось слишком темно, чтобы как следует разглядеть, но я достаточно увидела. Я поехала обратно в отель и показала это Мойре.
— Вот кое-что, что ты должна увидеть, — сказала я ей.
Цвета на фотографии довольно сильно поблекли, отчего небо приобрело неприятный зеленовато-желтый оттенок. Но все же можно было разглядеть людей: высокого, худощавого мужчину в шортах и светлой рубашке, расстегнутой у ворота, лет около пятидесяти; молодая женщина с рыжими волосами в сарафане с прямым вырезом, широкими бретелями и пышной юбкой и в сандалиях. Она держала за руку маленькую девочку в похожем сарафане, со светлыми, почти белыми волосами. Было что-то особенное в том, как стояла женщина… некое напряжение в позе, возможно, и встревоженный взгляд, что заставило меня считать, что она напряжена. Рядом с ними стоял мужчина лет сорока в рабочих ботинках и штанах, обнаженный по пояс. Пять молодых парней лет около двадцати, я бы сказала, стояли кучкой за этой четверкой. Самый старший мужчина держал что-то в руках, а все они улыбались фотографу.
— Ну, разве это не очаровательно? Это, должно быть, Джаспер, а вот этот, скорее всего, Дэйв. Он выглядит точно так же, только немного моложе. Высокий длинноволосый парень должен быть Гордоном, но я не уверена, кто остальные, хотя тот, что опустил голову, мне знаком, — сказала Мойра.
— Сет Коннелли, — подсказала я ей. — Он часто стоял в такой позе. Мужчина в рабочих ботинках — это Фелипе Тепано. Я не узнаю вот этих двух других, а ты? Предполагаю, что это супружеская пара с ребенком, несмотря на значительную разницу в возрасте. Они выглядят так, словно созданы друг для друга. Я не узнаю вот этого молодого человека, или это девушка?
— Сложно сказать, — ответила она. — Выглядит как мужчина, но черты достаточно женственные. Чета мне вообще не знакома. Однако… — Она пристально посмотрела на фотографию, потом отошла, чтобы достать кое-что из сумки. — Боюсь, все чаще приходится прибегать к помощи этого, — усмехнулась она, держа в руке небольшое увеличительное стекло. — Либо надо руки отрастить подлиннее.
— Увы, и я это слишком хорошо знаю, — развела я руками. — Что ты там так пристально рассматриваешь?
— Полагаю, я смотрю на дощечку Сан Педро с ронгоронго, — выдала она после некоторой паузы, во время которой прижала увеличительное стекло к фотографии.
— Ты уверена? — переспросила я.
— Нет, но думаю, что это она. Я видела только одну дощечку с ронгоронго, и я думаю, что именно ее я видела. Как ты знаешь, я ее очень хорошо рассмотрела вчера.
— Ты узнаешь надписи? — спросила я.
— Нет, я узнаю это, — она указала на один из краев дощечки. — Дощечка, которая побывала в моих руках, была подгнившей с одного края, прямо как эта. Видишь, здесь, вроде как, V-образный вырез, там, где она отломана.
— Да, вижу, — кивнула я. — И ты говоришь, что на Сан Педро был точно такой же вырез.
— Именно это я и пытаюсь сказать, — подтвердила она.
— Вот, что имел в виду Гордон, — дошло до меня.
— Ты собираешься все это объяснить? — потребовала Мойра.
— Гордон сказал, что дощечка Сан Педро была настоящей, подлинной. Он был абсолютно уверен в этом, хотя согласился, чтобы Рори исследовал ее. Гордон также сказал, что она не из Чили. Она была с Рапа-Нуи. Я спросила его, откуда он это знает, но он не ответил. Если эта дощечка на фотографии и та, что Джаспер представил на презентации, одна и та же, тогда Гордон знал, что она настоящая, потому что был здесь, когда ее нашли. Разве не об этом тебе говорит данная фотография? Они сфотографировались все вместе, потому что это было значимое событие, и, очевидно, что дощечка здесь главная.
— Да, похоже на то. Когда и где была сделана эта фотография? — спросила Мойра.
— Согласно подписи на оборотной стороне 10 августа 1975 года. Ты знаешь, где ее сделали. Ты была там.
Она уставилась на фотографию.
— Это домик для гостей Рори, там, где живут Мария и Фелипе Тепано. Где ты взяла ее?
— Мне ее дала Мария. Не уверена, что ее муж знает об этом, так что если пойдешь туда — молчи, ни слова, хорошо?
— Хорошо, — кивнула она. — Но что это значит? Если это одна и та же дощечка, тогда Джаспер представил то, что было якобы из Чили, а на самом деле — отсюда.
— Верно, — подтвердила я.
— А он знал это или кто-то так подшутил над ним? Я имею в виду, кто эти, другие люди?
Я поделилась с ней своими опасениями и рассказала о своих предположениях, что все эти смерти были связаны с чем-то, что произошло в то лето, когда все четверо мужчин побывали здесь, будучи студентами. Я рассказала, как поехала увидеться с Фелипе Тепано в надежде, что он мне расскажет все, но он не стал этого делать, и что его жена отдала мне эту фотографию, когда он отказался говорить.
— Она пытается что-то сообщить мне, стараясь не ослушаться мужа, — заключила я. — У меня такое чувство, что эта фотография объясняет все. Если бы только я смогла понять, что именно! А еще мне интересно, не похожа ли пропавшая фотография, та, что Дэйв хранил в сейфе, на эту, или же они дубликаты?
— Существует две фотографии? — переспросила она.
Я рассказала ей о невнятных бормотаниях Сета, по крайней мере, такими они мне показались в то время.
— Так, значит, Сет сказал, что он уничтожил бы фотографию, и предположил, что кто-то другой это сделал? — уточнила она.
— Да, — кивнула я. — Маловероятно, что у нас ее копия. Может, у них у всех было по копии.
— Не знаю, — покачала головой Мойра. — Но это все, что есть. Почему бы мне не спросить об этом Рори? Может, он знает что-нибудь? Я вернусь и узнаю, позволят ли они мне увидеться с ним снова.
— Давай оставим это на завтра, — придержала я ее. — Мне надо еще над этим поразмыслить. Знаешь, что меня беспокоит больше всего? Это то, что кто бы ни стоял за всем этим, он готов убить даже такого человека, как Габриэла, которая в принципе не могла иметь ничего общего с 1975 годом. Она тогда даже не родилась еще.
— Это может означать, что все завязано на чем-то абсолютно другом, — предположила Мойра.
— Тогда почему мне никто ничего не хочет говорить о лете 1975-го? — выдвинула я свой аргумент.
— Хороший вопрос, — сказала она.
На следующее утро Мойра отправилась в полицейский участок повидаться с Рори, а я снова пошла в интернет-кафе. Так как я была совершенно отсталой в плане технологий, мне пришлось попросить о помощи, однако через небольшой промежуток времени я отсканировала фотографию, которую Мария дала мне, и записала ее на CD. С этим я пришла к моему другу Брайану Мёрфи:
— Могу я вот это посмотреть на мониторе? Я имею в виду в увеличенном виде? — попросила я его.
— Конечно, — ответил он. — Старая фотография, понятно. А это не Джаспер Робинсон?
— Думаю, что он, — кивнула я.
— А это Дэйв Мэддокс? — указал он.
— Да, а вот это Сет и Гордон Фэйеруэтер.
— Не разыгрываете? — удивился он. — Да они знали друг друга давненько.
— Верно, — согласилась я.
— А кто вот эти, другие люди? Это мужчина или женщина?
— Вот теперь я могу рассмотреть изображение получше, — я прямо носом уткнулась в монитор. — Полагаю, это Мюриэль Джонс.
— Я не знаю ее, — он покачал головой.
«Вообще-то, знаете», — мысленно возразила я, но оставила это при себе.
— А вот и снова я, Кассандра, или Мюриэль, или как вы там себя называете, — приветствовала я, приближаясь к Кассандре несколькими минутами позже.
— Оставьте меня в покое, — сказала она.
— Этого не случится, Мюриэль, — отрезала я. — Я хочу, чтобы вы мне рассказали о лете 1975-го.
— Не знаю, о чем вы говорите, — запротестовала она.
— Как насчет того, чтобы взглянуть на эту фотографию? — предложила я. — Я могу вам показать ее в увеличенном варианте на компьютере Брайана, если хотите, на случай, если вы не узнаете себя в этом парне.
Если в прошлый раз, когда мы разговаривали, Кассандра позеленела, то на этот раз я даже не знаю, как описать, какого оттенка она теперь стала. У нее сильно затряслись руки, а уголок одного глаза начал дергаться от нервного тика.
— Может, уйдем в более уединенное место? — попросила она.
— Хорошо. Давайте сядем вон под тем зонтиком и поглядим на закат, — согласилась я.
— Вы собираетесь убить меня на виду у всех в столовой? — спросила она дрожащим голосом.
— Я не убиваю людей, — возразила я. — Я просто хочу поговорить с вами.
— Вы никому не сможете рассказать, — прошептала она.
— Я могу понять ваше беспокойство. Если кто-то узнает вас, вы можете закончить так же, то есть умереть, как и все остальные.
Цыганка рухнула на свой стул.
— Пожалуйста, не надо, — взмолилась она. — Давайте выйдем на улицу.
— Кассандра, Мюриэль, как же вас по-настоящему зовут? — поинтересовалась я.
— Эндрю Джонс, — сознался он.
— Ладно, Эндрю, — произнесла я. — Скажите-ка мне вот что…
— Прошу, зовите меня Кассандра, — попросил он.
— Кассандра, если вы не расскажете мне, что знаете, прямо сейчас, я сделаю некоторое заявление за ужином о том, кто вы на самом деле.
— Зачем вы так со мной? — сокрушался он.
— Люди умирают, если вы не заметили. Жизни других людей в опасности. Гордон Фэйеруэтер не хочет мне говорить, Фелипе Тепано тоже отказывается, но поверьте мне, вы расскажете.
— Нам вообще не следовало сюда возвращаться, — сокрушался он. — Не знаю, почему мы это сделали.
— Не знаю, удивит ли вас это, но те же самые слова произнес Сет перед тем, как умер.
— Прошу вас! — он был в панике. — Я не думал, что вообще кто-нибудь меня узнает. Чем более вызывающе ты выглядишь, тем меньше люди смотрят на тебя. Поверьте, я знаю. А мы не можем пройти в мой номер, чтобы я мог снять парик? Голова болит.
— Нет, — отрезала я. — Начинайте рассказывать. Никто вас здесь не услышит, рядом с прибоем.
— Не могу, — замотал он головой.
— Ладно, тогда вернемся в столовую, и я сделаю заявление. Кажется, там как раз все собрались, разве нет? Наверняка и Анакена там.
Он застонал. Я ждала.
— Вы знаете историю Ана о Кеке? — наконец спросил он.
— Я знаю, что это пещера, — ответила я. — Что-то связанное с девственницами. Один из ваших Моаиманьяков использует это название.
— Пещера Белых Девственниц, вот как большинство людей называет ее, — пояснил он. — Но вы знаете, что произошло там в 1860-х годах?
— Нет, — сказала я. Я не знала, какая тут связь между происходящим и 1860-ми. Я была заинтересована в 1975-м.
— Пещеру использовали как место для ритуалов культа человека-птицы, тангата ману. Молодые девушки, девственницы, очень ценились, и их помещали в Ана о Кеке на несколько недель, если не месяцев, до прилета птиц. Пещера располагается в нескольких ярдах от вершины утеса на внешней стороне Пойке. Туда довольно опасно добираться да и падать оттуда очень высоко. Там было очень тесно, но считалось великой честью быть избранной. Смысл состоял в том, чтобы девочки стали бледными и упитанными. Их отцы приносили им еду.
— Ладно, — сказала я, чувствуя, как растет мое нетерпение. — Какой в этом смысл?
— В 1863 году на Рапа-Нуи приплыли работорговцы, — продолжал он, игнорируя меня. — Жители острова пришли на пляж поприветствовать корабль. Работорговцы побросали украшения на песок, и островитяне стали ползать, собирая их. Пока они были на земле, работорговцы схватили столько трудоспособных мужчин, сколько смогли, связали их и увезли. Их забрали на гуановые прииски на островах Чинча. Условия там были ужасные, и многие из них умерли. Но потом…
— Знаю я все это, — перебила я. — Ваш старый друг Гордон Фэйеруэтер рассказывал мне. Епископ Таити вмешался и настоял на том, чтобы их отправили обратно. Их и отправили, но они привезли с собой оспу.
— А он рассказал вам о девочках? — спросил он.
— Нет, — мотнула я головой.
— Наверное, уж не стал, — хмыкнул он. — Слишком уж сильно ранит, в самое сердце.
— Так что случилось с девушками? — спросила я.
— Почти все на острове заболели оспой, — ответил он. — Большинство умерли. Не было никого, кто бы принес девочкам еду и воду.
— Они умерли от голода! — охнула я, догадавшись.
— Верно, — подтвердил он мою догадку.
— Скажите мне, что это всего лишь легенда, — взмолилась я.
— Возможно, так и есть, но люди здесь верят, что это правда, — пожал он плечами.
Он отвернулся от меня и заговорил так тихо, что я едва могла расслышать его голос.
— Я не могу себе представить, что она умерла от голода за три дня, — произнес он. — Хотя, возможно, из-за обезвоживания или просто от переохлаждения.
На меня навалилось ощущение надвигающейся катастрофы, словно мою грудь что-то сдавило, и появилось огромное желание убежать, чтобы не дослушивать до конца.
— Мы сейчас о 1860-х говорим? — тихо спросила я.
— Нет, — ответил он, и тоненькая струйка размокшей туши сбежала по его щеке. — Мы сейчас говорим о маленькой Флоре Педерсен.
«Пожалуйста, только не говори мне, что малышка умерла в пещере, — мысленно взмолилась я. — Пожалуйста, только не это!»
Ему потребовалось пара минут, чтобы собраться с духом.
— Мы приехали из Вальпараисо на чилийском корабле снабжения, — наконец заговорил он. — Нас было пятеро, все однокашники из колледжа Веритас: Гордон Фэйеруэтер, Дэйв Мэддокс, Джаспер Робинсон, Сет Коннелли и я. Мы все вместе изучали антропологию, вечно вместе тусовались весь семестр, а когда один из наших профессоров набирал студентов для помощи в работе здесь, мы вызвались волонтерами. В те дни я очень старался быть одним из этих парней, насколько бы тщетно это ни было. Я так и не понял, почему мне так этого хотелось.
Джаспер особенно загорелся желанием поехать в это путешествие. Он прочел многие книги Тура Хейердала, и он просто обязан был поехать в одно из описанных мест. Корабль бросил якорь рядом с пляжем Анакена, и на берег нас доставили в маленькой шлюпке вместе с нашими спальниками и прочим снаряжением. Джаспер просто сиял от счастья, потому что именно на этом месте Хейердал разбил лагерь. Гордон и Джаспер всегда были серьезными. Для меня же и Сета с Дэйвом это было скорее веселье. Пока наши однокурсники ожидали столиков на курортах в Мичигане, мы были на Рапа-Нуи и искали сокровище.
Я не хочу сказать, что мы легкомысленно относились к своей работе. Вовсе нет. Профессор Педерсен не давал нам расслабиться, и нам улыбнулась огромная удача. Мы нашли пещеру на Пойке и откопали ее. В ней были какие-то ритуальные фигурки, скелет и, самое главное, дощечка с ронгоронго. Подобные вещи очень и очень редки, но мы нашли одну из них.
— А это не та самая, которую теперь называют дощечка Сан Педро с ронгоронго? — поинтересовалась я.
— Откуда вы это знаете? — удивился он. Я указала на фотографию. — Думаю, это была та же самая. Сет и Дэйв тоже так считали. В любом случае, мы очень много работали. Кроме Гордона, конечно. Он на самом деле был сильно увлечен. Мы и веселились тоже. Напивались жутко каждый вечер. Остальные нашли себе подружек из местных. Педерсен и его жена, вроде как, усыновили нас, всегда следили, чтобы мы были сытые и все такое. Мы жили в том же доме для гостей, что и они. Они занимали основную постройку, а мы вчетвером жили в задней комнате. Миссис Педерсен была очень добра. Уверен, что у нее было имя, но мы все звали ее по фамилии, миссис Педерсен, хотя она была ненамного старше нас. Она была намного моложе своего мужа. В те дни к этому строже относились. Но потом… — он замолчал.
— Что потом? — подтолкнула я.
— Случилось нечто ужасное, — наконец продолжил он. — У Педерсонов была маленькая дочка. Ее звали Флора, но местные жители звали ее Таваке. Таваке — это название маленькой птички на Рапа-Нуи, и она прямо как птичка порхала вокруг. И прозвище, вроде как, прилипло.
— Это должна была быть маленькая птичка, так ведь?
— Думаю, именно Фелипе Тепано дал ей это имя. Он был старшим рабочим в этом проекте. Я заметил, что он все еще здесь, но теперь предсказывает надвигающиеся несчастья.
— Точные предсказания, — заметила я.
— По всей видимости.
— Я так понимаю, на самом деле вы не верите во все эти карты Таро и Лемурию?
— И да, и нет. Это все часть прикрытия, вообще-то. Знаете, нам вообще не следовало возвращаться. Никогда. Но, по крайней мере, я знал достаточно, чтобы вернуться в качестве кого-то другого. Вы знаете, чем я зарабатываю на жизнь? У меня есть эстрадный номер, с которым я выступаю в барах, не думаю, что в таких местах вы часто появляетесь. Мужчины одеваются, как женщины. Это выступление трансвеститов. Королева Му — это мой псевдоним. У меня очень неплохо получается.
— Я это вижу, — произнесла я. — Но, может, вам лучше придерживаться ответа на мой вопрос.
— У нас были выходные по воскресеньям. Все рабочие отправлялись на мессу, а мы просто слонялись по округе, обычно напивались пива и кутили с подружками, ну, те, у кого они были. В то воскресенье Педерсены попросили нас присмотреть за Таваке, пока они будут в гостях у людей, с которыми познакомились. Мы согласились, конечно, но после пары кружек пива мы решили, что хотим пойти на пляж. Мы поспорили на этот счет, но Педерсены сказали, что вернутся только к ужину, и мы решили, что и мы успеем вернуться к этому времени. Мы взяли с собой Таваке.
— Под пляжем вы подразумеваете Анакену? — уточнила я.
— Да, — кивнул он. — С самого начала весь день пошел наперекосяк. Мы пили очень много пива. Взяли пару машин, потому что с нами была Таваке. Дэйв под завязку загрузил одну из них пивом. Пьянствовали мы весь день. Джаспер с Гордоном сильно повздорили. Гордон считал, что Джаспер стремится к славе, вместо того чтобы методично работать, что нам и нужно было делать. Конечно, он был прав, но Джаспер всегда был таким. Он был таким и остается, или оставался до того дня, когда умер. Они, вообще-то, никогда не ладили, эти двое. Две сильные личности, полагаю. Гордон был очень щепетильным в отношении работы, которую выполнял, а Джаспер хотел просто сделать крупную находку. А в археологии нельзя спешить и быть небрежным, а Джаспер именно таким и был. Гордон взял ключи от одной из машин и уехал в гневе.
Я так напился, что сотворил немыслимое. Я начал приставать к Джасперу. Для всех это явилось шокирующим откровением. Джасперу стало до жути противно, а Сет с Дэйвом были просто в шоке и ужасе. Это были 70-е, и в их кругу о таком никто не слышал. Джаспер наорал на меня, швырнул горсть песка в лицо и велел держаться подальше от него. Я был в отчаянии, не зная, почему вообще так поступил. Я помню, что отошел, и меня вырвало. Джаспер потребовал, чтобы мы возвратились.
Не знаю, как это произошло, — сказал он. — Возможно, мы подумали, что Гордон забрал Таваке с собой. Полагаю, мы выпили слишком много пива, но мы просто забыли о Таваке, все мы. Вот только что она бегала, порхала около нас, и в следующую минуту ее уже не было.
Он помолчал, наверное, с минуту. Мне следовало бы надавить на него, но какая-то часть меня не хотела слышать, что было дальше.
— Мы забыли ее, — наконец заговорил он. Его голос был надломленным. — Мы собрали вещи и уже были на полпути к дому, когда вспомнили о ней. Мы вернулись, конечно, и искали, искали, звали ее по имени снова и снова. В конце концов до нас дошло, что надо вернуться в город за помощью. К тому времени уже стемнело. Поисковая группа была тут же сформирована, и весь город, клянусь, отправился на поиски. В ту ночь ее не смогли найти, и на следующий день тоже. Бедняжка заползла в пещеру. Думаю, она была напугана, должно быть, была просто в ужасе оттого, что осталась одна в темноте. Ей было всего четыре. Пещеру уже обыскали, но она заползла в шахту, которую сперва не заметили.
А может, она играла в прятки. Она обожала эту игру, и мы всегда соглашались на это. Мы притворялись, что не видим ее за деревом, и искали ее, пока она не начинала достаточно громко смеяться, и мы могли услышать ее. Ее не могли найти почти три дня! — воскликнул он. — Три дня! — он чуть не закричал. — Она была мертва! — И он разрыдался.
— Нас отослали домой, — произнес он наконец, промокая глаза салфеткой, которую я ему предложила. — Гордон был единственным, кто продолжил обучение. Он перевелся в другой университет, чтобы закончить учебу. Я слышал, что он работал в Перу, но не здесь. Но, полагаю, в итоге отголоски случившегося на Рапа-Нуи и его настигли. Сет стал учителем истории, Дэйв строителем, а Джаспер, бросивший колледж до выпуска, нажил себе состояние, будучи биржевым маклером, а потом стал искателем приключений. Про свою карьеру я вам рассказал.
Она все еще снится мне, замерзшая, напуганная, брошенная одна в той пещере. Мне всегда было интересно, а не потому ли у Джаспера, Сета и Дэйва никогда не было своих детей, а мои отношения всегда заканчиваются так плохо. Дэйв женился, знаете ли, но никогда не хотел детей. Сет вообще не женился, а Джаспер женился на всех женщинах, с которыми спал, насколько я могу судить, но у него тоже никогда не было детей. Нам вообще не следовало возвращаться.
— Так почему вы вернулись? — спросила я.
— Я не знаю, разве что потому, что нас пригласили. Нет, здесь я нечестен. Я приехал потому, что снова хотел увидеть Джаспера. Несмотря на то как он обошелся со мной, все еще есть какие-то чувства. Дэйв и Сет продолжали общаться, хотя и не регулярно. Я тоже поддерживал связь в какой-то мере, через Интернет, хотя я никогда не рассказывал им о себе всего, о своем… ну, вы знаете. Я говорил им, что я актер, что, впрочем, правда. Мы с Сетом общались где-то раз два года. А возможно, и не так часто. Мы продолжали интересоваться Рапа-Нуи все эти годы. Вы можете смеяться по поводу Лемурии, но существует вероятность, что в Тихом океане затонул континент. Дэйву и Сету тоже следовало продолжить учебу. Они были хороши в этом, особенно Сет. Я имею в виду ронгоронго. Он говорил мне, что продолжал работать над ним в свободное время. В своем гараже он организовал кабинет. Огромная потеря на самом деле. Дэйв был такой же. Без сомнения, он вам говорил, много раз, — произнес он, его губы тронула едва заметная улыбка, — что смотрел шоу по телевизору, и ему пришла в голову идея о том, как передвинуть и поднять моаи. Рапа-Нуи притягивал нас. Мы все его пленники.
Дэйв по электронной почте сообщил, что ему прислали приглашение на этот конгресс, посвященный моаи. Мне тоже такое пришло. Мы пару раз общались по телефону. Дэйв подумал, что если бы мы поехали, то изгнали бы нескольких демонов. Он сказал, что Джаспер по электронной почте попросил его приехать, так что, возможно, пришло время нам всем снова собраться. Он сказал, что уже убедил Сета отправиться сюда. Они отписались Гордону, но он ответил, что слишком занят. Он не предложил им приехать или еще что-то. Наверное, это все из-за неприязни, между ним и Джаспером. А еще из-за призрака маленькой Таваке.
Я сказал им, что не могу поехать, так как я выступал в шоу. Однако в последнюю минуту я передумал. И приехал инкогнито. Сет узнал меня, но отнесся с уважением к моей просьбе об анонимности. Остальные вообще не узнали меня. Полагаю, именно это спасло меня. Дэйв привез дощечку с ронгоронго с собой, как Джаспер и просил, и Дэйв с Сетом оба рассмотрели ее. Должно быть, Дэйв подозревал, что это та самая дощечка, что мы нашли много лет назад, потому что он позвонил Сету домой и попросил его привезти копию фотографии нашей группы того лета, если он сможет найти ее, что Сет и сделал. Дэйв хотел сравнить дощечку с фотографии с той, что была у Джаспера. Я думаю, Дэйв с Сетом были почти уверены, что это одна и та же вещь. Они пытались убедить себя в обратном, но не думаю, что у них получилось.
Сет сказал, что дощечка была знаком, предупреждением о том, что должно было случиться. Кто бы ни делал все это, он хочет, чтобы мы знали. Джаспер, со своей колокольни, кажется, даже не заметил этого. Он был так увлечен своей находкой, подтверждающей его предположения, что просто не заметил сходства. Дэйв собирался поговорить с ним, предупредить его, но не уверен, что он это сделал. Дэйв также планировал рассказать всем на конгрессе, что она не из Чили. Он думал, что это будет искажением фактов, если Джаспер скажет такое. Если он и поговорил с Джаспером, то тот либо не поверил ему, либо он просто не решился сделать такое заявление перед всеми.
В каком-то смысле мы получили то, что заслужили. Мы были чересчур сосредоточены на самих себе, ужасно беспечны. В результате погибла маленькая девочка. Если вы всем в столовой расскажете, кто я на самом деле, тогда, возможно, и я получу то, что заслужил. Возможно, так и должно быть.
— Но не с Габриэлой, — возразила я. — Она ничего не сделала, чтобы заслужить такое.
— Но ее отец заслужил, разве нет? Возможно, он меньше всех виноват. Он ведь первым с пляжа уехал. Но все равно платит по счетам, так ведь? У нас детей нет. Именно Гордон должен узнать, каково это — потерять ребенка.
Это произошло именно тридцать лет назад. Тридцать лет назад! Не было ничего, что мы не могли бы сделать. Полагаю, это испортило наши жизни. Это испортило жизни многих. Я слышал, Педерсены развелись. Насколько я знаю, профессор Педерсен снова так и не женился. Я не знаю, что стало с матерью Таваке, но уверен, что она с этим так и не справилась. Да и как можно такое забыть?
Временами за эти тридцать лет были дни, когда я даже не задумывался об этом. Но это случилось, а когда я вернулся сюда, мне показалось, будто все произошло только что. Полагаю, что и остальные почувствовали то же самое.
— Так кто Анакена? — спросила я.
— Я не знаю, — ответил он. — Я просто очень благодарен, что это не вы.