Глава 3

По дороге я на несколько часов остановился поспать в кемпинге и прибыл в Оуквью рано утром. В кафе при гостинице я съел довольно гнусный завтрак и пошел к администратору.

— Доброе утро, мистер Лэм, — сказал дежурный. — Ваши вещи лежат здесь. Мы не знали, собираетесь ли вы выписываться, — ведь вы уехали так неожиданно. Мы уже… гм… беспокоились о вас.

— Не стоило волноваться. Я сейчас оплачу счет.

Когда я протянул деньги, он обратил внимание на мое лицо.

— Попали в аварию? — спросил он.

— Нет. Просто я сонный ходил по паровозному депо, и на меня налетел локомотив.

— О! — ужаснулся клерк, протягивая мне квитанцию и сдачу.

— Миссис Линтиг уже встала? — спросил я.

— Не думаю. Она еще не спускалась.

Я поблагодарил его и пошел по улице к редакции «Блейд». Мариан Дантон вышла мне навстречу.

— Привет. Как дела? О Боже! Что у вас с глазом?

— Я споткнулся. Пытался получить для вас двадцать пять долларов, но ничего не вышло. Зачем она сюда приехала?

— Наверное, просто проведать друзей. Не забудьте, что это я вам сообщила.

— Проведать друзей после стольких лет? И почему в гостинице?

— Действительно, странно.

— Как она выглядит?

— Очень постарела. С ней виделась миссис Пурди, мать ее старой подруги. Говорит, что она выглядит ужасно. За эти годы миссис Линтиг поседела и очень поправилась. Она рассказывала миссис Пурди, что ни разу не чувствовала себя счастливой с тех пор, как ее бросил доктор Линтиг.

— Прошло уже больше двадцати лет, — заметил я.

— Да, это очень большой срок, особенно для того, кто был несчастлив.

— Конечно, — согласился я. — А зачем вы напомнили мне о своих заслугах?

— Потому что не люблю, когда меня отодвигают в сторону.

— Кто вас отодвигает?

— Вы.

— Что-то я вас не понимаю.

— Не притворяйтесь, Дональд. С миссис Линтиг связано что-то важное. Слишком многие проявляют к ней интерес. И если вы не будете мне доверять, то — предупреждаю вас — больше вы ничего не узнаете.

— А как насчет новой информации? — спросил я.

— Посмотрим. Дональд, что на самом деле случилось с вашим глазом?

— Я встретился с Чарли.

— С Чарли?

— Да. Вы знаете, о ком я говорю. Ваш жених был возмущен, что я пригласил вас на ужин.

— О! — Мариан опустила глаза. В уголках ее губ заиграла улыбка. — Он ревновал?

— Ужасно.

— Вы ударили его первым?

— Нет, он нанес первый удар.

— А кто ударил последним?

— Первый удар и был последним. Старая поговорка «Кто был первым, тот станет последним» вполне применима и к дракам.

— Мне придется поговорить с Чарли, — сказала она. — Он не повредил руку?

— Его рука, наверное, стала короче на пару дюймов от этого удара. Но в остальном он в порядке. Так как насчет новых сведений?

— А о чем вы хотите услышать?

— О вашей полиции. У вас есть сорокалетний коп ростом шесть футов, весом около двухсот двадцати фунтов, черноволосый, с серыми глазами, раздвоенным подбородком и родинкой на правой щеке? У него характер верблюда и сговорчивость мула. Его, конечно, зовут не Чарли?

— У нас такого нет, — сказала Мариан. — Нашим копам лет по шестьдесят — шестьдесят пять. Их назначают по блату. Они все жуют табак, все очень подозрительны и главной своей задачей считают выкачать побольше штрафов с заезжих водителей, чтобы пополнить свой заработок. Дональд, это коп поставил вам синяк под глазом?

— Точно не знаю. Я могу снять объявление в газете?

— Уже поздно. Вот ваша почта. — Мариан протянула мне мешочек с письмами, перевязанный прочной веревкой.

— О Господи! Похоже, все местные жители сочли своим долгом мне написать.

— Здесь всего тридцать семь писем, — возразила Мариан. — Не так уж это и много. Теперь вы понимаете, что объявления в «Блейд» приносят хороший результат?

— Мне нужна секретарша, — сказал я. — Лет двадцати двух — двадцати трех, с карими глазами и каштановыми волосами, с приятной, искренней улыбкой.

— И конечно, она должна быть верна своему боссу?

— Да, разумеется.

— Среди тех, кто ищет работу, я не знаю ни одной, соответствующей вашим требованиям, — улыбнулась Мариан. — А впрочем, я буду иметь это в виду.

— А вы могли бы взять меня на работу на пару часов?

— А чем вы хотите заняться?

— Взять интервью для «Блейд».

— Мы могли бы использовать мужчину лет двадцати шести — двадцати семи, ростом пять футов пять дюймов, с волнистыми темными волосами, умными темными глазами и синяком под глазом. Но он должен будет работать на газету, а не на себя.

— Вы ведь родственница редактора газеты?

— Да, он мой дядя.

— Скажите ему, что вы наняли репортера, — сказал я, направляясь к двери.

— Смотрите не подведите нас, Дональд.

— Не сомневайтесь.

— Вы хотите пойти к миссис Линтиг?

— Да.

— И представитесь ей как репортер «Блейд»?

— Как раз это я и собираюсь сделать.

— Могут быть осложнения, Дональд, — серьезно сказала она. — И я боюсь, что дяде это не понравится.

— Это будет ужасно. Мне придется занести вашего дядю вместе с Чарли в список местных врагов.

— Вы не хотите забрать свою почту? — спросила она.

— Не сейчас. Я зайду к вам позже. Скажите, а человек, которого я описал, не может оказаться помощником шерифа?

— Нет. Они все носят большие сомбреро. И вообще, это очень приличные люди.

— У этого человека манеры столичного жителя, — сказал я и направился к двери.

— Если вы возьмете меня в долю, — сказала она мне в спину, — я готова с вами работать.

— Боюсь, что не смогу взять вас в долю. Я же говорил, что пробовал это сделать, но ничего не вышло.

Мне показалось, что в ее глазах промелькнуло что-то похожее на облегчение.

— Ладно, — сказала она, — по крайней мере вы не скажете, что я вам этого не предлагала.

Я кивнул и закрыл за собой дверь.

Когда я вернулся в гостиницу, миссис Линтиг в холле не было. Клерк предложил позвонить ей в номер.

Система телефонной связи была гордостью гостиницы. Ее установили недавно, чтобы «полностью модернизировать» здание. В холле аршинными буквами было написано: «ДОМОФОН». Под этой надписью на убогом столике стоял один телефонный аппарат. Я взял трубку, и дежурный соединил меня с номером миссис Линтиг.

— Алло. — Ее голос звучал глухо и осторожно.

— Вас беспокоит мистер Лэм из «Блейд». Я хотел бы взять у вас интервью.

— О чем? — спросила она.

— Нашим читателям интересно будет узнать, как вы нашли Оуквью после долгого отсутствия.

— И ничего о… о моих личных делах?

— Ни слова. Я сейчас поднимусь, если вы не возражаете.

Она явно колебалась, но я уже положил трубку и двинулся к лестнице. Миссис Линтиг ожидала меня у двери своего номера.

Она была довольно массивной, волосы ее поседели, глаза были темными и мрачными. Лицо миссис Линтиг было напряженным, в глазах светилось тревожное ожидание. Чувствовалось, что она хочет остаться одна и вовсе не расположена принимать посетителей.

— Это вы мне звонили? — спросила миссис Линтиг.

— Да.

— Как вас зовут?

— Лэм.

— И вы работаете в одной из газет?

— Да, у нас всего одна газета.

— Как, вы сказали, она называется?

— «Блейд».

— Ах да. Но я не хочу давать интервью.

— Мне кажется, я вас понимаю, миссис Линтиг. Вас, естественно, возмущает мысль о том, что газета может вмешаться в ваши личные дела. Но мы только просим вас поделиться впечатлениями о городе. Ведь вы здесь так долго не были.

— Двадцать один год.

— Как вам понравился город?

— Забытый Богом провинциальный городишко. Страшно подумать, что я прожила здесь столько лет. Если бы можно было вернуться в прошлое, я не стала бы терять здесь время. Если бы я только могла… — Она замолчала и посмотрела мне в глаза. — Наверное, об этом не стоит говорить?

— Да, пожалуй.

— Я тоже считаю, что это лишнее. Так что я должна сказать?

— Что город до сих пор сохранил свою неповторимую индивидуальность. Может быть, другие города быстрее развивались, но при этом стали безликими. А Оуквью смог сохранить свою особую прелесть.

Близоруко прищурившись, она внимательно разглядывала меня.

— Я вижу, вы сами знаете все ответы, — сказала она. — Перейдите, пожалуйста, к свету, здесь я буду вас лучше видеть.

Я подошел к лампе.

— Вы выглядите слишком молодо для репортера.

— Да, пожалуй.

— Я не могу разглядеть вас как следует. Эта гостиница заслуживает звания самой ужасной уже потому, что мальчик-посыльный разбил мои очки через пятнадцать минут после того, как я сюда въехала. Он уронил чемодан прямо на них, и очки разлетелись вдребезги.

— Это ужасно, — сказал я. — У вас это была единственная пара?

— Да. Мне пришлось послать за запасными. Сегодня их должны доставить.

— Откуда их пришлют? — поинтересовался я.

Ее глаза сверкнули, и она внимательно посмотрела на меня.

— От моего окулиста.

— Из Сан-Франциско?

— Мой окулист, — твердо сказала миссис Линтиг, — отправил их по почте.

— Значит, вы заметили, — я поспешил сменить тему, — как изменился наш город?

— Еще бы!

— Конечно, это уже не то место, которое вы помнили. Оуквью, наверное, кажется вам теперь гораздо меньше.

— У меня такое впечатление, что я рассматриваю город через бинокль, повернутый обратной стороной. Не понимаю, что удерживает здесь людей.

— Климат, — ответил я. — Когда-то я плохо его переносил, и мне даже пришлось уехать. А потом вернулся сюда и прекрасно себя чувствую.

— А что с вами было? — озадаченно спросила она.

— О, много всякого.

— Вы выглядите немного хрупким, но вполне здоровым человеком.

— Я действительно теперь здоров. Вы, наверное, смотрите сейчас на Оуквью, как человек, повидавший мир. Когда вы уезжали, то видели наш город как бы изнутри. А теперь вы стали гражданином мира. Скажите мне, миссис Линтиг, как вы находите Оуквью по сравнению с Лондоном?

Она легко преодолела это препятствие.

— Он поменьше, — сказала она и, чуть помолчав, добавила: — А кто вам сказал, что я была в Лондоне?

Я улыбнулся самой обаятельной улыбкой, но она не подействовала на миссис Линтиг — видимо, потому, что она была без очков.

— Ваши манеры, — сказал я. — У вас появился космополитический стиль. Вы теперь вовсе не кажетесь частью Оуквью.

— И слава Богу. Этот городок нагоняет на меня тоску.

Я достал блокнот и сделал небольшую запись.

— Что это? — подозрительно спросила она.

— Я просто записал ваши слова, что городок наш не современный, но сохранил свою индивидуальность.

— Чувствуется, что вы очень тактичный человек, — сказала она.

— Это необходимое для репортера качество. Вы поддерживали контакт с доктором Линтигом?

— Нет, хотя мне бы этого хотелось. Я понимаю, что он где-то заработал уйму денег. После всех неприятностей, которые он мне причинил, было бы справедливо, если бы теперь он что-нибудь сделал для меня.

— Значит, вы что-то о нем слышали?

— Нет.

— Должно быть, вся эта история была для вас ужасным потрясением, миссис Линтиг?

— Да. Она испортила всю мою жизнь. Я приняла ее очень близко к сердцу. Он значил для меня больше, чем я думала, и я пришла в неистовство, когда узнала о его неверности. Подумать только, он содержал эту женщину прямо под носом у меня!

— Судя по записям, он перевел всю собственность на ваше имя?

— Ну, это была капля в море. Нельзя разбить сердце женщины, разрушить ее жизнь, а потом швырнуть ей подачку и считать, что она будет вести себя, словно ничего не произошло.

— Да, я понимаю. Наверное, эта история постоянно мучила вас. Это дело так и не было закрыто?

— Теперь оно закрыто, — заметила миссис Линтиг.

— Закрыто?

— Да. Как вы думаете, для чего я приехала в Оуквью?

— Навестить старых друзей.

— У меня нет здесь друзей. Те, что были, давно разъехались. Такое впечатление, что все, кто чего-то стоил, уехали из города. Что произошло с Оуквью?

— Ему постоянно не везло. Железная дорога перенесла свои мастерские, а потом произошли еще кое-какие неприятности.

— Хм, — сказала она.

— Я так понял, что вы все еще замужем за доктором Линтигом?

— Ну конечно.

— И вы не слышали о нем в течение двадцати одного года?

— Но мы же договорились, что вы не будете задавать таких вопросов.

— Не для печати, — попытался настаивать я. — Мне просто хочется лучше вас понять.

— Постарайтесь понять меня без этой информации.

— Вашу историю, — сказал я, — можно рассматривать с позиций общечеловеческих интересов — несчастье развода и все, что с этим связано. Вас и доктора Линтига все здесь признавали и были о вас самого высокого мнения. У вас было множество друзей. Потом все это началось для вас как гром среди ясного неба. Вы оказались перед необходимостью заново строить свою жизнь.

— Я рада, что вы смогли посмотреть на все моими глазами.

— Я пытаюсь понять вас. Хотелось бы узнать немного больше. Это сделало бы статью интереснее.

— Вы человек тактичный, — ответила миссис Линтиг, — а я нет. Вы знаете, как нужно писать, а я нет.

— Значит, вы разрешаете мне высказывать свои собственные суждения?

— Да… Нет. Погодите минутку… Пожалуй, нет. Думаю, лучше вообще не касаться этого вопроса. Просто скажите, что иск отозван. Этого достаточно. Я бы не хотела, чтобы о моих чувствах распространялись в прессе ради того, чтобы удовлетворить любопытство любителей скандалов.

— Вы ничего плохого не сделали. Это все доктор Линтиг.

— Теперь я понимаю, что была просто маленькой дурочкой. Если бы я тогда лучше знала жизнь, то просто закрыла бы глаза на все, что происходит, и спокойно оставалась бы его женой.

— Вы имеете в виду, остались бы жить здесь, в Оуквью?

Она даже вздрогнула.

— Господь с вами, нет! Этот город мертв… Он старомоден, но смог сохранить свою индивидуальность. Он совсем неплох для людей, которые к нему привыкли.

— Наверное, странствия изменили вас. Может быть, изменились вы сами, а Оуквью остался прежним.

— Наверное.

— Где вы сейчас живете, миссис Линтиг?

— Здесь, в этой гостинице.

— Я имею в виду ваш постоянный адрес.

— Вы хотите его опубликовать?

— Почему бы и нет?

Она рассмеялась:

— И половина городских психов начнет мне писать письма. Нет, я уже не существую для Оуквью, а Оуквью не существует для меня. Это была тяжелая глава в моей жизни, и я хотела бы закрыть ее и забыть.

— Тогда, я думаю, вы хотели бы оформить развод и обрести свободу.

— Мне не нужна свобода.

— Разрешите спросить почему?

— А это уже не ваше дело. Бог мой, неужели я не могу приехать в город и уладить свои дела без того, чтобы газетчики совали нос в мою личную жизнь!

— Люди интересуются вами. Многие ломали голову над тем, что с вами произошло.

— Кто?

— О, очень многие.

— Более конкретно, пожалуйста.

— Практически все наши читатели.

— Не верю. Не могут они помнить человека, который уехал сто лет назад.

— А позже вы с кем-нибудь говорили о разводе?

— А если и говорила, то что из этого?

— Я просто поинтересовался.

— Вы слишком много хотите знать, молодой человек, — сказала она. — Вы обещали, что не станете выпытывать мои личные тайны.

— Только то, что вы сами хотели бы нам сообщить, миссис Линтиг.

— А я ничего не хотела бы вам сообщать.

— Имея в виду обстоятельства, можно предположить, что такая женщина, как вы, — прошу меня простить, миссис Линтиг, — такая привлекательная женщина могла встретить человека, которого она бы полюбила и снова вышла замуж.

— Кто сказал, что я снова вышла замуж? — воскликнула она, глядя на меня горящими черными глазами.

— Это было просто предположение.

— Вот что, пусть лучше люди в Оуквью думают о своих делах, а я займусь своими.

— И конечно, всех интересует, что случилось с доктором Линтигом и его медсестрой.

— Да я бы пальцем о палец не ударила, чтобы узнать о нем! Я живу своей собственной жизнью.

— Но если вы отзовете иск о разводе, то юридически вы останетесь замужем за доктором Линтигом. Сейчас вы его законная жена, если только не было развода в Рино или…

— Развода не было.

— Вы так уверенно об этом говорите.

— Конечно. Я же знаю состояние моих дел и знаю, что я сделала.

— Но вы не знаете, что он сделал.

— Это не имеет значения. Дело о разводе было возбуждено здесь, в Оуквью, и подлежит юрисдикции местного суда. Пока это дело не закрыто, он нигде не мог получить свидетельства о разводе, которое стоило бы больше, чем бумага, на которой оно написано.

— Это вам подсказали ваши адвокаты?

— Мистер Лэм, — сказала она, — мы, кажется, уже достаточно поговорили. Я ничего не буду сообщать прессе о моих личных делах. Вы хотели узнать, какие у меня впечатления от Оуквью, и я вам об этом рассказала. Я еще не завтракала, и у меня ужасно болит голова из-за этих разбитых очков. Какой растяпа этот посыльный! Она встала, подошла к двери и открыла ее.

— Вы хотите что-то написать о докторе Линтиге?

— Я хочу написать о прекращении дела о разводе.

— А зачем?

— Это интересная новость.

— Ну хорошо, напишите об этом.

— И ваш приезд в Оуквью — это тоже интересная новость.

— Напишите и о моем приезде.

— Читателям будет интересно узнать и ваш комментарий.

— Я не давала никаких комментариев. Вы просто поговорили со мной, и я не хочу, чтобы хоть одно слово из того, что я сказала, было опубликовано. До свидания, мистер Лэм.

Я вежливо поклонился.

— Большое спасибо за интервью, миссис Линтиг.

Она со стуком захлопнула за мной дверь. Я вернулся в редакцию «Блейд».

— У вас есть переписчик? — спросил я у Мариан.

— О да, мистер Лэм, для лучших репортеров.

— А где он?

— Вон в том углу. Его зовут мистер Корона, мистер Смит-Корона.

— Перед тем как идти к нему, я хочу вам сообщить, что взял интересное интервью у миссис Линтиг. Она требует, чтобы мы его не публиковали, и грозит обвинить газету в клевете. Будем мы его публиковать или нет?

— Не будем, — быстро ответила она.

— Я могу сделать из этого превосходный очерк, из тех, что нравятся вашим читателям.

— И это может принести нам новых подписчиков?

— Наверняка.

— А откуда они возьмутся?

— Это нечестно, удар ниже пояса! — притворно возмутился я.

— Понимаете, мистер Лэм, мы отстали от жизни, — улыбнулась Мариан. — Мой дядя — человек старомодный, и он не захочет, чтобы газету обвинили в диффамации.

— Но ваш дядя сказал, чтобы вы пошли со мной поужинать и выудили новости, — возразил я. — Так что он не безразличен к новостям.

— Я рада, что вы напомнили мне о моих обязанностях. Так как насчет очерка?

— Нет, — ответил я. — Если ваш дядя его опубликует, я подам на него в суд за диффамацию.

— Но вы можете по крайней мере удовлетворить мое любопытство?

— Я вас знаю, — усмехнулся я. — Как только я вам все расскажу, вы тут же бросите меня одного. Вспомните, как вы учили меня заказывать ужин.

— Мой дядя не разрешит мне идти с вами, если я не получу интересных сведений.

— Пожалуй, это верно, — согласился я. — Попробую что-нибудь придумать.

— А что вы предприняли по багажу Эвелин Делл? — вдруг спросила она.

— Подождите, давайте по порядку. Что это за багаж Эвелин Делл?

— Вы знаете это лучше меня, Дональд. Вы человек изобретательный. Мы выяснили, что фамилии и адреса Миллера Кросса и Эвелин Делл были фальшивыми. Это все, что мы узнали. Потом, естественно, мы уточнили, что предприняли вы.

— И что же вы узнали?

— Что вы наводили справки относительно багажа. После этого мы написали в железнодорожную компанию. Сегодня утром я получила от них письмо и узнала, что иск был предъявлен не Эвелин Делл, а Эвелин Д. Харрис.

— Вы получили ее адрес?

— Да. Железнодорожная компания всегда хорошо относилась к местным газетам.

— И вы собираетесь встретиться с ней?

— А вы?

— Смотря по обстоятельствам.

— Что она вам сказала, Дональд?

Я покачал головой.

Девушка сердито посмотрела на меня:

— Вы хотите играть по очень странным правилам — все брать и ничего не давать.

— Мне очень жаль, Мариан. Вы хотите, чтобы мы были партнерами и обменивались информацией. Но я просто не могу пойти на это. Вы работаете в газете и хотите сделать очерк, а мне нужно совсем другое. Реклама может только помешать моей игре.

Девушка задумчиво водила карандашом по лежавшему перед ней листку бумаги.

Через минуту она сказала:

— Ну что же, теперь мы с вами понимаем друг друга.

— Ваш дядя дома? — спросил я.

— Нет. Он уехал на рыбалку.

— А когда он уехал?

— Вчера рано утром.

— Значит, он еще не знает?

— О чем?

— О приезде миссис Линтиг.

— О, — сказала она. — Дядя не уезжал до тех пор, пока все не разузнал о ее приезде.

— И он доверил вам описать это большое событие и выпустить газету.

Мариан еще немного порисовала, а потом ответила:

— Для газеты это не большая новость, Дональд. Миссис Линтиг никого особенно не интересует. Это давняя история. Люди, которые ее знали, уехали отсюда. Это были люди молодые. Когда ушел бизнес, ушли и они.

— Что же все-таки случилось с вашим городом? — спросил я.

— Вывалилось дно, — ответила Мариан. — Железнодорожные мастерские переехали. Проходчики в нашей шахте дошли до водяного кармана, и выработка была затоплена. Они так и не смогли откачать оттуда воду. А потом была еще целая серия неприятностей. Когда в городе такой спад, люди всегда бегут из него.

— Но ваш дядя видел и лучшие времена?

— О да, он уроженец Оуквью и ни за что отсюда не уедет.

— А вы?

В глазах девушки внезапно сверкнула ненависть.

— Если бы я только могла отряхнуть пыль этого захолустья с моих ног, — сказала она, — я бежала бы отсюда куда глаза глядят. Мое пальто и шляпка там. — Она показала пальцем на небольшой шкаф. — Укажите мне возможность переехать в город — и я не стану тратить время даже на то, чтобы взять шляпку и пальто.

— Почему бы вам тогда не поехать в город и не попробовать завести там знакомства?

— Я собираюсь сделать это в ближайшие дни.

— А что скажет Чарли?

— Оставьте Чарли в покое!

— Мне кажется, что ваш приятель — это не тот здоровый парень с раздвоенным подбородком и родинкой на щеке.

Ее карандаш носился по листку с бешеной скоростью.

— Я не люблю, когда меня дурачат, — сказала Мариан.

— Я вас не дурачу. Я спрашиваю.

Она швырнула карандаш на стол и посмотрела на меня.

— Вы снова играете, Дональд Лэм. Но вам меня не обдурить. Вы очень хитры, осторожны и находчивы. Но я чувствую, что здесь пахнет каким-то большим делом. Если бы я узнала, что это, то могла бы уехать отсюда и устроиться где-нибудь в большом городе. А я только об этом и мечтаю.

— В таком случае, — сказал я, — мне остается только пожелать вам счастья.

— Счастья? — переспросила она.

— Да, счастья в этом городе. — Я пошел к выходу.

Я чувствовал, что она стоит у стола, глядя на меня с обидой и возмущением, но не оглянулся.

Когда я вернулся в гостиницу, портье сказал, что меня вызывали по междугородной. Я зашел в номер, взял трубку и через десять минут услышал голос Берты Кул. Она говорила самым вкрадчивым голосом, на какой была способна:

— Дональд, милый. Никогда больше так не делай.

— Что вы имеете в виду?

— Не уходи от Берты надутым.

— У меня была работа, и я пошел ее выполнять. С ней и так вышла слишком большая задержка. А если на мое имя еще будут приходить телеграммы наложенным платежом, вы их, пожалуйста, оплачивайте.

— Обязательно, Дональд, — промурлыкала она. — У Берты было ужасное настроение. Одна маленькая неприятность совершенно выбила ее из колеи.

— Вы что, звоните мне в Оуквью, только чтобы рассказать о своем настроении?

— Нет, милый, я хотела сказать, что ты был прав.

— Относительно чего?

— Относительно доктора Линтига. Я только что проверила записи в Медицинском бюро. Пришлось, конечно, посидеть, пока я разобралась в их бумагах, но я это сделала.

— И что же вы узнали? — спросил я.

— В 1919 году доктор Линтиг подал справку, что он изменил имя на Чарльз Лоринг Альфмонт. Так что бюро соответственно изменило свои записи, и он сейчас работает в Санта-Карлотте — специалист по глазу, уху, горлу и носу.

— Это интересно, — сказал я, — но вы до сих пор не сказали, зачем мне звоните.

— Слушай, Дональд, — ее голос стал прямо сахарным, — ты нужен Берте.

— Что-нибудь случилось?

— Кстати, Дональд, это из-за тебя.

— Что?

— Мы погорели.

— Что вы имеете в виду?

— Мистер Смит прислал мне заказное письмо. Он пишет, что нам было поручено искать миссис Линтиг и не заниматься доктором Линтигом. Он очень огорчен, что мы нарушили его инструкции, и просит нас больше не заниматься этим делом. — Через некоторое время, не дождавшись моего ответа, она сказала: — Алло, Дональд, ты где?

— Здесь, — ответил я. — Думаю. Это подействовало на Берту.

— Ради всего святого, не думай у междугородного телефона.

— Завтра в течение дня я к вам зайду, — сказал я и повесил трубку, хотя она пыталась сказать еще что-то.

Я выкурил две сигареты, пока все обдумал. Потом снова взялся за телефон.

— Соедините меня, пожалуйста, с миссис Линтиг.

— Мне очень жаль, мистер Лэм, — ответил дежурный, — но она выписалась. Получила телеграмму и сказала, что ей нужно срочно уехать.

— Она оставила какой-нибудь адрес?

— Нет. Она наняла машину. Сказала, что поедет в ближайшее место, где можно заказать билет на самолет.

— Одну минутку, — сказал я. — Сейчас спущусь. Я хотел бы с вами поговорить.

Я побросал вещи в сумку и спустился в холл.

— Мне придется уехать. Срочные дела. Выпишите мне, пожалуйста, счет. Кстати, я слышал, что миссис Линтиг просила прислать очки?

— Да, — сказал администратор. — Очень неприятный случай. Гостиница согласилась возместить убытки, хотя я не уверен, что это наша вина.

— Когда придут эти очки, — сказал я, — перешлите их, пожалуйста, мне по этому адресу. — Я написал свой адрес на обороте визитки. — Они могут прийти наложенным платежом или с предварительной оплатой, — добавил я. — В любом случае сразу перешлите их мне. Если они придут наложенным платежом, я их оплачу и освобожу гостиницу от расходов. Я родственник миссис Линтиг. Она моя тетушка. Только, пожалуйста, никому не рассказывайте об этом — она очень впечатлительная женщина и когда-то жила здесь. Потом она развелась. Я заплачу за очки.

— Конечно, мистер Лэм. Это очень любезно с вашей стороны. Я бросил сумку в машину и поехал в Санта-Карлотту.