Заберите звезды
Этот рассказ, написанный в январе 2007 г., в конечном счете превратился в главу «Лишения астронома». Я всегда был им отчасти недоволен. Нервный срыв, который Гэри испытывает ближе к концу, всегда выглядел так, будто происходит в неуместный момент или в неподходящем темпе. Тот факт, что ему удалось явным образом раскрыть суть происходящего со звездами, абсолютно нереалистичен, как и сама идея квинтиллионов микроскопических сингулярностей; к тому же, как выяснилось впоследствии, странный диверсант из GILO, очевидно, и вовсе не вписывается в сюжет романа. Напоследок я бы хотел принести извинения реально существующим людям, имена и личности которых я позаимствовал для описания гостей на вечеринке.
— Который час?
Гэри принадлежит к числу тех гиков, гиковости которых хватает на то, чтобы обзавестись бинарными часами, но отнюдь не достаточно для моментальной расшифровки цифр. Алкоголь в этом деле не помощник. Вечеринка выдалась довольно неплохой — во всяком случае пока. Несмотря на то, что он до сих пор стоит на ногах. — Одиннадцать пятнадцать, — отвечает он, сделав выкладки в уме.
— Твое здоровье, — произносит девушка… Инь? У него плохая память на имена. Гэри отвечает ей широкой улыбкой. И осушает свою бутылку.
— Схожу-ка я еще за пивом.
На кофейном столике осталось шестнадцать бутылок Карлсберга. Взяв одну из них, Гэри машинально начинает расставлять оставшиеся в форме треугольника. Затем кто-то зовет его с балкона.
— Гэри! Ты ведь занимаешься астрономией, да?
Гэри смотрит вверх.
— Ну, такое за мной водилось. — В действительности же это его основная работа. Сейчас он пишет диссертацию. На тему переменных звезд из класса цефеид.
— Можешь нам кое-что объяснить?
— Крайне маловероятно, что там есть что-то, в чем я разбираюсь, — отвечает Гэри. — Мы же в Лондоне. Думаю, тут даже полную Луну увидеть — и то большая удача.
— Ну, сейчас мы по крайней мере не смотримв сторону городского центра. Ты ведь знаешь созвездие Ориона, да? — Голос принадлежит Джулсу. Джулс — служащий банка (в первую очередь) и любитель выпить (во вторую).
— Конечно. — Гэри поднимается на балкон к Джулсу, Элли и Джеймсу. Джеймс — сосед Джулса по комнате, он долговяз и работает на Министерство внутренних дел. Элли, миниатюрная, в очках и до ужаса интеллигентная — его девушка. Гэри смотрит туда же, куда и остальные. — В чем дело?
— В поясе Ориона ведь должно быть три звезды, правильно?
— Ну да. — Гэри щурится. Затем он снимает очки и начинает на них дышать, чтобы лучше видеть.
— Не хватает средней, — произносят они все разом.
— Хм, — добавляет Гэри.
— Так в чем может быть причина? — спрашивает Джеймс.
Гэри долго разглядывает пропавшую звезду. Для лондонской весны ночь выдалась довольно ясной. Привычное световое загрязнение никуда не делось, зато на небе нет облаков.
— Думаю, ее закрыл объект, оказавшийся спереди, — высказывает предположение Элли. — Астероид, планета или что-то подобное.
— На таком расстоянии от плоскости эклиптики планет нет, а астероиды при таком удалении выглядели бы слишком маленькими, — возражает Гэри, даже не смотря в ее сторону. — Хм, — повторяет он. — Я почти уверен, что если бы этой ночью должно было произойти какое-нибудь событие по типу затмения, то я бы наверняка о нем знал. Джеймс, ты ведь ходишь в плавание. У тебя есть поблизости бинокль?
— У меня есть кое-что получше, — отвечает Джеймс и, поставив стакан, ныряет в свою квартиру, которая все больше напоминает поле битвы.
— Я знаю, что он задумал, — говорит Элли. В конце концов она тоже плавает.
Гэри поворачивается к померкшей звезде и его лицо приобретает все более недоумевающее выражение.
— Это… очень необычно. Пока что моя лучшая догадка — это аэростат. Их запускают по ночам? Над Лондоном?
— Насколько я знаю, нет, — отвечает Джулс.
— Эпсилон Ориона, — сообщает Гэри. — Так она называется. Иначе говоря, это пятая по яркости звезда в созвездии.
Джеймс возвращается с торжествующим видом, неся в руках черную коробку. Гэри ее открывает. Внутри находится латунный цилиндр.
— Ты берешь его с собой в плавание?
— Пока что нет, — отвечает Джеймс. — В августе мы собираемся на остров Уайт. В основном я пользовался им, чтобы шпионить за людьми.
Гэри раскладывает телескоп и вновь окидывает пропавшую звезду взглядом экспериментатора. Телескоп дает неплохое увеличение, однако на месте Эпсилона Ориона видно лишь черное небо. Все прочие окрестные звезды выглядят как обычно — по крайней мере, те, которым хватает яркости, чтобы их можно было увидеть. Он передает телескоп следующему человеку с вытянутой рукой — Джулсу. Все они по очереди заглядывают в окуляр.
— Без понятия.
— Ну и какой от тебя толк?
Гэри достает телефон, чтобы позвонить в обсерваторию своему другу Трону, и едва не подпрыгивает от испуга, когда Трон в этот же момент звонит ему самому.
— Трон? Гэри! Да, нам тебя не хватает, чувак. Ага. Нет, еще нет! Ха-ха. Спроси меня завтра утром. Только чур, не слишком рано. — Трон Йордхайм — друг Гэри из обсерватории. Точнее, коллега. И отчасти наставник. Между ними десять лет разницы. Они уже написали несколько статей. Но пока что ничего выдающегося.
— Гэри, ты сейчас на улице? Не присматривался к небу?
— Пропала Эпсилон Ориона, да?
— Гэри, пропало несколько десятков звезд. Все наши знакомые обзванивают друг друга. Телефон в офисе сходит с ума, мне пришлось его отключить. Ты ведь сейчас в Лондоне, да? Эпсилон Ори — это единственная яркая звезда, которую ты сейчас не видишь. Более тусклые звезды оттуда не разглядеть; деталей ты пока что увидеть не сможешь. Я могу, потому что именно у меня сейчас самая мощная оптика. Мои данные уже подтвердили с полдюжины человек. В небе образовалась круглая дыра, внутри которой нет звезд. И она растет. Она растет уже как минимум час. Погоди-ка секунду…
— О-па, вот и еще одна, — сообщает Джеймс. — Та, что справа.
— Что? — Гэри в замешательстве мечется между двумя разговорами. — Трон… Джеймс, она исчезла у тебя на глазах? Она просто погасла? Как будто кто-то отключил свет? Или гасла постепенно? Может, ее как будто накрыло сбоку?
— Последнее, — отвечает Джеймс. — Слева направо, будто кто-то задвинул заслонку. Я смотрел прямо на нее. Произошло это довольно быстро.
Гэри хмурится и жалеет, что как следует не напился.
Трон возвращается к телефону. — Ты видел, как погасла Минтака[39]?
— Это и правда очень странно, Трон.
— Ты помнишь, о чем в четверг говорила Стеф из GILO[40]?
Гэри не помнит.
— GILO. Гравитационно-волновой интерферометр. Думаю, это черная дыра.
— Это что, шутка такая?
— Более удачных идей у меня нет. Судя по темпам роста, объект приближается к нам с огромной скоростью и он начисто лишен излучения во всех областях спектра, которые только удалось проверить моим знакомым.
Гэри оглядывается. К их разговору никто не прислушивается. — Мы бы заметили ее приближение, — возражает он. — Не знаю, как там с математикой, но оптические и гравитационные эффекты мы бы засекли еще несколько месяцев тому назад. Даже несколько десятилетий тому назад.
— Знаю, знаю. Слушай: я попытаюсь раздобыть кое-какие измерения параллакса, чтобы, если получится, оценить размер и расстояние. Никому ничего не рассказывай, пока я не перезвоню. И не сообщу что-нибудь конкретное.
Гэри снова закрывает телефон.
— Кто-нибудь может включить телевизор? Канал новостей?
Его никто не слышит. Пробравшись через толпу гостей к сваленным в кучу пультам, он находит телевизионный и нажимает кнопку включения. Находит новостной канал BBC.Там рассказывается о закрытии кузницы. Ничего, что имело бы непосредственное отношение к происходящему. Он садится и просматривает еще несколько каналов.
— На GILOт ворилось что-то странное, — бормочет он себе под нос.
— Что? — Это Инь. Смахнув с дивана крошки и подушки, она плюхается рядом с Гэри.
— GILO, — объясняет Гэри. — Масштабный эксперимент в Испании. Они пытаются засечь гравитационные волны. Этим утром я разговаривал со своей знакомой. Она работает над диссертацией. Сказала, что им удалось что-то обнаружить. Либо так, либо они просто не смогли откалибровать приборы. Гравитационные волны похожи на электромагнитные, они излучаются при любом асимметричном движении массивных тел, но при этом так непомерно слабы, что даже столкновение пары черных дыр на таком расстоянии покажется не более, чем шепотом. GILO, штуковина, которую соорудили в Испании, может без проблем засечь такой шепот — это что-то вроде десятикилометрового лазера, и они наблюдают за лучом в поисках любых колебаний, настоящая фантастика — но проблема в том, что черные дыры нечасто сталкиваются друг с другом даже в масштабах космоса… так или иначе, им удалось заставить эту штуку работать — по крайней мере, так казалось, ведь они так и не смогли его откалибровать, и детектор постоянно что-то считывал. Звенел как колокольчик или вроде того. И так продолжалось всю неделю.
— Это должно было попасть в новости? — спрашивает Инь.
— Даже не знаю. Но звезды гаснут, и мне кажется, здесь может быть какая-то связь.
— Звезды гас…
Телефон Гэри снова звонит.
— Алло?
— Стеф, — отвечает Стеф.
— GILO, — спрашивает Гэри. — Ты его откалибровала?
— Не спрашивай. Давай без этих вопросов.
— Стеф, звезды исчезают. Я стою на террасе в Лондоне, и звезды Ориона гаснут одна за другой прямо у нас на глазах. Будто их закрывает что-то большое и черное, и это что-то увеличивается в размерах. Я подозреваю, что в нашу сторону движется крупная гравитационная аномалия, и мне хотелось бы знать — если принять как данность, что интерферометр настроен правильно — согласуется ли это с твоими аномальными данными?
— …Не согласуется, — отвечает Стеф. — Это не единый объект, и он не движется в нашу сторону. Будь это так, аномальные наблюдения были бы совершенно иными. К тому же их бы удалось получить и более традиционным способом…
— … Еще несколько месяцев назад, знаю. Так что: есть хоть какие-то идеи? Реальные идеи, я имею в виду. Мисс Квантовая Гравитация?
Стеф вздыхает.
— Мне не по душе всякие безумные гипотезы…
— Ясное дело.
— Но мне кажется…, что эти данные соответствуют решетке крошечных сингулярностей, движущихся практически случайным образом на фиксированном расстоянии от Земли.
— И какого порядка это расстояние?
— Я не люблю делать необоснованные предположения. Не люблю гадать. Спроси меня через год — после того, как мы обработаем все данные… Эй, ТЫ! — Сеф неожиданно кричит кому-то другому. — Не смей это трогать!
Гэри прикладывает телефон к другому уху и напряженно вслушивается в сутолоку на другом конце.
— Стеф, речь идет о кликах[41] или парсеках?
— Гэри, посмотри на небо, — раздается в другом ухе голос Элли. Он смотрит вверх. Небо будто затягивает черная скатерть. Звезды гаснут, и черный диск — теперь он видит, что это именно диск — расширяется куда быстрее, чем раньше.
— Стеф? Ответь что-нибудь.
— Скорее, о световых месяцах, — сдавленно отвечает она.
— Произошло заражение, — добавляет второй голос. Он совершенно не похож на то, что Гэри доводилось слышать раньше. Широко распахнув глаза, он с силой прижимает телефон к уху.
— Стеф? Кто это был.
— Мне пора.
Гэри смотрит на успокоившийся телефон, а затем поднимает глаза вверх. Теперь его окружают другие люди. Они смотрят на него. Смотрят в небо.
— Так что же это?
Гэри пытается сосредоточиться. Пытается соединить детали паззла в целостную картину. Пиво дает своеобразную смазку для его мыслительных процессов, но в то же время делает их скользкими и плохо поддающимися контролю.
— Если бы ты захотел полностью отрезать Землю, человечество и всю нашу Солнечную систему от остальной Вселенной, — отвечает он, — то в теории — и я имею в виду теорию в привычном, а не научном смысле, т. е. на практике это бы вряд ли когда-нибудь сработало — ее можно было бы окружить горизонтом событий. Берешь квадриллион, квинтиллион или какое-то другое безумно громадное число зачаточных черных дыр и рассеиваешь их в виде сферической решетки с центром в районе Солнца. На этом этапе мы бы ничего не заметили. Засечь такие черные дыры было бы довольно сложно. Влияние каждой из них компенсировалось бы парной дырой, расположенной в диаметрально противоположной точке сферы, и только их более слабые взаимодействия удалось бы обнаружить при помощи гравитационно-волновых детекторов.
Он направляется к ограждению и смотрит на горизонт, откуда надвигается черный занавес. Наполовину дело уже сделано
— Дальше их нужно соединить. Не знаю, как именно, но их горизонты событий склеиваются друг с другом. В итоге получаются длинные и узкие горизонты, что-то вроде черных нитей. Затем остается только заполнить пустоты в этом плетении, пока в итоге не получится черная оболочка. Пустотелая черная дыра. Черная изнутри, черная снаружи. Непроницаемый барьер.
— Но разве они не должны нас просто раздавить?
— Нет! Конечно, структура в целом сжимается до размеров точки — но поскольку пространство-время искривлено, а его кривизна выходит за пределы обычных трех измерений, точка сжатия находится не в реальном трехмерном пространстве. Она превращается в бутылочное горлышко. Перетяжку. Вроде капли дождя, свисающей с нижней части гигантской стальной сферы. Эта черная дыра перекроет наш единственный путь наружу. Нас посадят под карантин. Только нас и наше Солнце.
Джулс снова смотрит на небо в телескоп. К этому моменту диск закрывает уже больше половины неба. Если бы это был настоящий диск или круг, они бы с ним уже столкнулись. Похоже, что теория Гэри оказалась верна.
— Ты так без работы останешься, — говорит Джулс.
— В этом нет ничего смешного!
Его слова привлекают едва ли не всеобщее внимание.
— Это не просто мой источник заработка, это вся моя жизнь! Я разглядывал звезды с тех пор, как мне исполнилось, сколько, шесть лет? Я хотел туда попасть, ясно? Я хотел стать первым человеком, который совершит полет на сверхсветовом корабле к Проксиме Центавра и обратно. Все, что мы, люди, когда-либо совершали — это обращали взгляд к небу. И мечтали. Оно было нашим источником вдохновения. Нашей извечной целью. Галактика могла стать нашей. А теперь… теперь… мы застряли…
Дыра закрылась. Звезды исчезли. Гэри тщетно сжимает ограждение.
— Теперь мне нечего изучать, кроме данных. А у нас больше нет будущего. Мы так и будем сидеть на дне этой дыры с глупыми, мелочными земными проблемами, пока не выгорит Солнце.
— Думаю, ты принимаешь это слишком близко к сердцу, — замечает Джеймс. — Это не конец света, Гэри.
Гэри обводит глазами огорченные лица, все взгляды которых обращены на него. Обычно он так себя не ведет.
— Мне нехорошо, — произносит он и нетвердым шагом направляется в ванную.
Склонившись над раковиной и залпом глотая воду, он слышит, как люди неуклюже возобновляют свой разговор. Слышит, как они смеются. Его телефон снова звонит, и Гэри его отключает.
Это ничего не меняет, — думает он про себя. Да и вообще, что толку от этих звезд? В повседневной жизни? Эти люди их почти не видят. Всю свою жизнь они смотрят себе под ноги. Так делают почти все. Никто не собирался лететь к Проксиме Центавра. Не на самом деле. С тем же успехом мы могли бы лишиться и всех планет — все равно нам от них не было никакой пользы.
И тогда Гэри, наконец, понимает. Ничего не изменилось.
Совершенно ничего.