В рассказах этого раздела острое оружие социальной критики направлено против капитализма и унаследованных от него уродств.

Север Гансовский, автор ряда книг, в том числе и нефантастических, в «Демоне истории» заново разбивает средствами фантастики миф о злых гениях, решающих судьбы мира и ответственных за его беды. Не «дьявольская воля» какого-нибудь Гитлера, а законы развития хищнического империализма порождают фашизм. И от мнимых «носителей абстрактного зла», «гениев ада» зависят только детали облика этого законного сына капиталистического общества.

Б.Зубков и Е.Муслин, инженеры по образованию и журналисты по профессии, в последнее время много работают в области научной фантастики. Совсем скоро к их совместно написанным научно-популярным книгам прибавится первый томик фантастических произведений. Рассказ «Плоды» не совсем обычен для них и по теме и по стилю. До сих пор они чаще всего выступали с рассказами, сила которых была в интересной научно-технической идее или же в остром — до парадокса — подходе к социальной проблеме. А «Плоды» показывают, насколько человек, враждебный нашему строю, враждебный советскому образу жизни, оказывается враждебен всему светлому в мире. Авторы предупреждают: нельзя недооценивать мерзавцев, носителей частнособственнической морали; они могут оказаться куда опаснее, чем это представляется на первый взгляд.

Р.Ярова многое сближает с Зубковым и Муслиным. Он тоже инженер, ставший журналистом и писателем. Рассказ его «Вторая стадия» принадлежит к сатирической фантастике, как и «Плоды». Но это, если так можно выразиться, лирическая сатира. Ярова больше занимает не главный отрицательный герой (на котором сосредоточено все внимание Зубкова и Муслина), а окружающие его добрые и милые люди, природа, ее влияние на человека. Широкие «права фантаста» позволили Ярову выдвинуть смелую гипотезу.

К слову, слишком часто в последнее время фантасты просто переносят в свои рассказы идеи из научных и научно-популярных статей.

Это в общем не упрек — ведь так нередко поступал и великий Жюль Верн. Но не соблазнительнее ли здесь блистательное умение Уэллса опережать науку?