на главную   |   А-Я   |   A-Z   |   меню



2.

Мастерица Зина рукопись отпечатала, и я с трепетом взял из ее рук «Временные указания по отражению массированных налетов вражеской авиации». Материал был создан важный и нужный. На основе специальных учений в нем рассматривались способы и методы отражения налетов больших групп бомбардировщиков. В феврале сорок восьмого года я принес верстку на подпись Савицкому. В приемной Зина читала книгу. Она приветливо улыбнулась мне и, поздравив с присвоением звания подполковника, тут же юркнула в кабинет Савицкого. Генерал внимательно изучил сделанную мной правку, одобрил и подписал. Вид у Евгения Яковлевича был довольный и гордый. Он в эту работу лично внес большой вклад.

— Как только выйдет сигнальный экземпляр книги, — сказал он, — прошу сразу же показать его мне.

Вскоре после того, как на местах получили этот важный документ, большая группа инспекторов вылетела в Среднюю Азию для проверки истребительной авиации. В составе комиссии были летчики, инженеры, офицеры политического и оперативного отделов. На аэродроме нас встретил командир дивизии генерал-майор авиации Иван Алексеевич Лакеев, невысокий, статный, спокойный. В его фигуре и голосе не было зримых черт мужества. И только в глазах виделись упорство и настойчивость. В общении он был душевным человеком, требовательным командиром, компанейским товарищем. За его плечами была большая жизнь. Он одним из первых летчиков-интернационалистов получил звание Героя Советского Союза за бои с фашистами в небе Испании, где лично сбил двенадцать самолетов врага.

На фронтах Великой Отечественной войны Иван Лакеев был с первого до последнего дня. Его имя четырнадцать раз называлось среди отличившихся в боях командиров. С ним я познакомился еще в 1939 году, в боях на Халхин-Голе. Там он стал не только учителем для нас, молодых, необстрелянных летчиков, но и организатором управления истребительной авиацией с земли. Тогда на истребителях еще не было радио. Лакеев смастерил огромную полотняную стрелу, которая выкладывалась у наземного командного пункта, и с ее помощью летчикам сообщалось, в каком направлении и на какой высоте находятся японские самолеты. Эта стрела заменяла нам радио. Знал я Лакеева и по советско-финляндской войне. А на авиационном празднике 18 августа 1940 года в Тушине наблюдал виртуозно-цирковой пилотаж знаменитой «красной» пятерки, которую он возглавлял.

Как и положено младшему по званию, Лакеев представился генералу Савицкому, доложил, чем занимается дивизия. Вместо обычного рукопожатия Евгений Яковлевич дружески обнял Ивана Алексеевича. Генералу такая фамильярность была не свойственна, и его поведение можно объяснить тем, что Савицкий в этом году в День авиации должен был продемонстрировать каскад фигур над Тушинским аэродромом, причем такой же, какой восемь лет назад показала пятерка Лакеева, только уже на реактивных самолетах. Видимо, преклоняясь перед творцом пилотажного искусства, Савицкий так душевно, вопреки субординации, поздоровался с Лакеевым.

Выполняя «Временные указания по отражению массированных налетов вражеской авиации», авиаторы провели несколько экспериментальных учений, что позволило выявить сильные и слабые стороны в подготовке полков. На этот раз дивизия готовилась к итоговому учению с участием проверяющих. Мы тщательно изучили, как учение обеспечено в инженерно-техническом, политическом и тактико-оперативном отношениях. Для исправления найденных недоделок дали сутки. Да и нам самим, летчикам-инспекторам, требовалось время для изучения предстоящего района учений.

Весна в тот год стояла теплая, день проверки выдался даже жарким. Когда я взлетел, подо мной во всю ширь открылся неоглядный азиатский простор. Внизу поплыли пустыни, степи, зеленеющие леса и разноцветные поля. Особое внимание привлекли предгорья: они пестрели огненными тюльпанами и фиалками. Здесь земля казалась цветистым ковром, Но любоваться живописной картиной не было времени: надо было смотреть в небо, где истребительный полк на поршневых «яках» вышел на перехват бомбардировщиков.

Дивизия взлетела по тревоге с разных аэродромов, но полками управлял один наземный командный пункт, на котором находились генералы Савицкий и Лакеев. Ведущими полков были их командиры. Управление производилось по данным радиолокаторов.

Я слышал по радио властный, с металлическим оттенком голос:

— Курс двести тридцать. Высота восемь тысяч. Скорость полета максимальная.

— Вас понял, — отвечал командир полка.

Со времени взлета прошло 23 минуты, а впереди чистое небо. Цели не видно. Ведущего волнует тревожный вопрос: сейчас должен быть воздушный бой, потом возвращение домой, бензина может не хватить. После таких беспокойных мыслей небо само пришло на помощь. В нем, как это бывает на больших высотах, точно открылся занавес — появилась армада бомбардировщиков Ту-2. Командир полка скомандовал:

— Атакуем сверху первыми звеньями!

«Яки» едва успели произвести атаку, как на них сверху посыпались истребители «синих».

Командир полка «яков» передал новую команду:

— Вторым звеньям сковать боем истребителей!

Я летел ниже всех, и мне на фоне чистого неба хорошо было видно, как четыре звена «яков» схватились боем с истребителями «противника». В тот же момент другие четыре звена «яков» в разомкнутых боевых порядках ударили по четырем девяткам бомбардировщиков. Воздушная схватка напоминала воздушные битвы Великой Отечественной войны.

Когда полк вышел из боя и взял курс на свой аэродром, я увидел, что бомбардировщиков по-прежнему атакуют истребители двух других полков дивизии. Такой эксперимент не был предусмотрен, но бой есть бой. Условия его диктует обстановка, которая не всегда укладывается в рамки плана. Оценку действиям этих полков должны были дать подполковники Сергей Щиров и Алексей Пахомов.

Организация учебного боя истребителей с большой группой бомбардировщиков не вызывала нареканий. Но наглядный факт еще не сама правда, не полная истина. Результатом атак является огонь, который в момент прицеливания требует исключительно точных, ювелирных движений. А при атаках в плотных строях этого добиться сложно. Успех зависит не только от командиров эскадрилий и звеньев, но и от их ведомых, для чего ведущему, чтобы не нарушить плотный строй, приходится очень плавно выполнять маневр. А это несовместимо с динамикой боя.

Результаты фотоконтроля не радовали. Пораженными оказались менее половины бомбардировщиков, остальные могли беспрепятственно лететь к цели. При наличии у вероятного противника атомного оружия это была реальная и весьма опасная угроза. Даже один прорвавшийся самолет способен натворить столько бед, сколько в ходе прошедшей войны не могли причинить и несколько тысяч бомбардировщиков. Во «Временных указаниях…» не было определено, какую давать оценку в таких случаях. Поэтому генерал Савицкий собрал инспекторов на совет и первым спросил мнение подполковника Пахомова.

— За организацию атаки я думаю поставить полку «отлично», — ответил тот. — За стрельбу из фотопулеметов — «неудовлетворительно». Средняя оценка — «хорошо».

— Маневр и атака еще не результат боя, — вступил в разговор Щиров. — Решающим показателем должна быть стрельба: уничтожен «противник» или нет?

Я поддержал Щирова:

— Трудно оценивать результаты стрельбы из фотопулеметов по таким большим группам бомбардировщиков, если истребители летели крыло в крыло. Ведомые не прицеливались, открывали огонь по команде ведущего.

Генерал Савицкий, слушая летчиков, контролировавших воздушный бой, ни разу никого не перебил ни вопросом, ни уточнением. Подведение итогов начал с характеристики нашей работы при инспектировании:

— Хорошо, что вы не выискивали недостатки, а оценивали боевую подготовку каждый по своему собственному опыту. Вы правы: при оценке учебных воздушных боев надо исходить из того, что ни один «вражеский» бомбардировщик не должен прорваться к цели. Но… — генерал развел руками и после некоторого раздумья продолжал: — Теперь не война. В боевой действительности наши летчики, чтобы не пропустить бомбардировщик к цели, наверняка использовали бы последнее свое оружие — таран! И это надо при оценке боя дивизии учесть. Поэтому, если мы дадим общую оценку «удовлетворительно», то никого не обидим, зато заставим людей вдумчивей проводить боевую подготовку…

Закончив работу, мы, как было и в другие вечера, собрались в большом номере гостиницы у Савицкого, чтобы послушать последние известия. Обычно дикторы сначала рассказывали о делах нашей страны, потом начинали передавать международные события. Так последние известия начались и в этот вечер. Но вдруг диктор смолк. Молчание затянулось. Все насторожились.

— Что это значит? — глядя на нас, спросил Савицкий. И, словно отвечая на его вопрос, радио снова заговорило:

— Внимание, внимание! Передаем сообщение ТАСС: «Сегодня войска бывших наших союзников по антигитлеровской коалиции перешли границы наших дружественных стран, вставших на социалистический путь развития, и устремились на восток…»

Мы все застыли в тревожном ожидании дальнейших сообщений. Диктор продолжал:— Их авиация…

Радио вдруг смолкло. Генерал Савицкий встревоженно выдавил из себя:

— Неужели война? Сейчас позвоню в Москву…

Но приемник снова заговорил, однако уже другим, знакомым голосом:

— Говорит подполковник Алексей Новиков из соседнего номера гостиницы. Ну как, товарищи, похоже на голос Левитана?

Через минуту Алексей Новиков пришел в наш номер. В начале Великой Отечественной войны он был ведомым у генерала Савицкого, они были друзьями. Однако сейчас, как только Алексей вошел к нам, у генерала из глаз посыпались, словно из грозовых туч, молнии, он с негодованием накинулся на своего приятеля. Тот, представительный, с мягкими чертами широкого лица, крепкий, даже чуть полноватый, любивший пошутить, растерянно стоял перед генералом, однако быстро взял себя в руки и спокойно заговорил:

— Товарищ генерал, не волнуйтесь. Кроме нас, никто не мог слышать это «сообщение». Я же мастер по радио.

— Мастер, мастер, — уже примирительно заговорил Савицкий. — Но разве можно так пугать?

— А ведь они действительно готовят против нас войну. Вот я и решил объявить вам учебную тревогу.

— Ну хватит об этом, — перебил Новикова генерал. — И о шутке больше ни слова. А теперь все пошли спать. Завтра вылетаем рано.



предыдущая глава | Небо истребителя | cледующая глава