ГЛАВА ШЕСТАЯ. Осиный рой

Ефим Евграфович Ерепеев сказал чистую правду: кроме переселяемых «в оазис Грирсона» пассажиров санно-гусеничных поездов, только один человек во всей Антарктиде знал истинное местоположение нового поселка. Этим человеком был Игорь Непрухин. Собственно говоря, место для будущего поселка было предложено Ерепеевым и одобрено мэром Новорусской. «Ты все-таки Вобан, а не Рымникский», - съязвил при этом мэр и был облаян по матери. «Е в кубе» вообще не верил в молодецкий натиск и никогда не скрывал, что считает Непрухина разгильдяем, трепачом и шапкозакидате-лем. «Чем больше сделаем сейчас, тем будет легче потом, - увещевал он, стараясь удержать лексику в рамках. - Твое дело не мешать. Работать буду я, а ты - рот зашей».

Механики-водители знали только то, что поезда ходят не в оазис Грирсона, но вряд ли могли, даже если бы очень захотели, ткнуть в правильное место на карте. Они и без того знали слишком много, и «Е в кубе» не жалел времени, внушая: молчать! Молчать! Молчать! Что, противно людям в глаза смотреть? А ты отвернись и молчи!

Новое поселение громко назвали городом Солнца, а по-русски Солнцеградом или просто Солнечным - отчасти для сохранения тайны, отчасти для привлечения добровольных переселенцев, совсем уж отчасти в память Томмазо Кампанеллы, а больше всего из невеселой иронии. Солнца над ним не было и в помине, даже когда ветер уносил туман. Чаще всего в таких случаях начинал сеяться мелкий дождь и был способен своим упорством довести человека до исступления. Промозглая сырость не украшала быт. Фриц Вентцель, уныло сморкаясь, шутил, что это гниющее под дождем становище следовало бы назвать не Зонненбургом, а Шнупфендорфом - Насморочной деревней.

«Е в кубе» - честь и хвала! - успел провести в Зонненбург-Шнупфендорф три санно-гусеничных поезда. Вывез почти восемьдесят человек, всякий раз выдерживая тяжелое объяснение с переселенцами, взбешенными обманом и перспективой жить в волглой сырости. Звал Непрухина, настаивал, справедливо указывал на то, что риск вторжения с каждым днем возрастает - и добился-таки твердого обещания выехать четвертым рейсом…

Какой такой четвертый? Не будет его. А будет долгий, выматывающий допрос всех подряд - куда девалась часть людей и почти вся техника? В оазис Грир-сона? Подумайте получше. И, ясен пень, первым, за кого возьмутся как следует, так возьмутся, что все расскажешь, будет мэр Новорусской Игорь Непрухин.

За поезд Ерепеева он не волновался. В «ишимбаевском» вездеходе отличная рация. Ерепеев соблюдал радиомолчание, но никто не мешал ему слушать вещательные станции. Спустя час-другой после начала вторжения, а то и раньше сенсационными новостями будет забит весь эфир. Если «Е в кубе» уже успел выйти из Солнечного, то он туда и вернется.

Поэтому в первые минуты после нападения Непрухин все внимание сосредоточил на обороне Новорусской.

Он знал, что будут жертвы. Знал, что впоследствии найдется немало желающих обвинить в напрасно пролитой крови лично его, мэра. Знал и то, что, отдав приказ об обороне, он тем самым мгновенно превращается в глазах американцев в военного преступника. Знал, что отбросить или хотя бы сдержать агрессора антаркты не в силах.

Что ж, люди часто грешат против элементарной логики. Правда, бывают случаи, когда не погрешить против нее нельзя. Даже если это логика выживания.

А потом начался бой и длился гораздо меньше времени, чем хотелось Непрухину. Бронемашинам нечего было противопоставить. От огня их крупнокалиберных пулеметов не защищали стены домиков. Через несколько минут после начала атаки единое поле боя распалось на отдельные очаги, подавляемые планомерно и без спешки. И тогда мэр вспомнил о Солнечном.

Смерть в бою входила в планы Непрухина не больше, чем в планы любого другого антаркта. Но единственный человек, знающий местоположение нового поселка, должен был исчезнуть.

Выскользнуть. А если не удастся… ну что ж, в пистолете еще оставалось пол-обоймы.

Пробиться к аэрологическому куполу оказалось гораздо труднее, чем он думал. Пришлось расстрелять три патрона из четырех. Не начнись пурга - вовек бы не пробиться. Но когда завыло как следует, Непрухин понял, что удача на его стороне.

Он рванул кратчайшим путем, не обращая внимание на бестолковую пальбу в метели. Попасть в него могли только случайно.

Один раз пришлось круто свернуть - путь впереди пересекла бронемашина. Задев за угол домика, она развалила его и поперла дальше.

Непрухин не опасался заблудиться. «Зацепившись» за любой знакомый ориентир, он, как и все старожилы, мог свободно достичь любой точки поселка с завязанными глазами.

Судя по состоянию снегоходов, близ аэрологического купола тоже порезвилась бронетехника, но сам купол не тронула. Трактор тоже был с виду цел - полыхнул сквозь пургу оранжевым пятном. И снова удача: пускач сработал с первой попытки, и дизель завелся. Наверное, стоило бы его прогреть…

Да. Если бы было время. Тогда уж, кстати, можно было бы забежать в купол и на скорую руку приготовить оккупантам хар-р-роший сюрприз из водородного генератора, ракетницы и веревочки. Взрыв гремучего газа стал бы замечательным салютом в честь погибающей Новорусской, а заодно заставил бы кое-кого полетать по небу. В виде фрагментов.

Некогда! Непрухин утешил себя соображением: задеть растяжку запросто мог бы кто-нибудь из антарктов. Кто знает, куда занесет последнюю кучку обороняющихся?

Со стороны поселка еще доносились выстрелы.

Ах, как трудно было Непрухину трогаться на первой скорости! Шебутной темперамент требовал: гони! гони! Рывком с места! Не думай ни о движке, ни о коробке - выдержат! Обязаны выдержать, потому что от них сейчас зависит очень-очень многое!..

«Ни черта они не обязаны сверх того, что вложено в них инженерами и рабочими,

понял?»

«Вполне».

«Тогда не дури. Вот сейчас можешь плавно перейти на вторую…»

«Йес, сэр. Яволь. Будет исполнено».

На этом мысленный диалог прежнего Непрухина с нынешним пришлось прервать - справа в метели обозначилось движение. Кто-то бежал наперерез. Забыв о том, для чего берег последнюю пулю, Непрухин бросил рычаги, вырвал из кармана «пэ-эм».

Бабахнуло. Блин, мимо!..

Непрухин швырнул в метель пустой пистолет. Выла пурга, и бывшему - теперь уже бывшему - мэру тожо хотелось завыть. Прошло несколько убийственно долги х мгновений, прежде чем он осознал: бегущий был безоружен и облачен не в полярный камуфляж.

Свой!

Бегущий человек поравнялся с трактором, вспрыгнул на ходу. Отдуваясь, свалился рядом на сиденье.

– Хорошо, что я в тебя не попал, - буркнул Непрухин.

– Я тоже так думаю, - осклабился Женька Большой. Глаза у него были шалые. Он сейчас же зажмурил их, спасая от секущей лицо снежной крупы.

– А не комфорт тут без кабины, однако…

– Это специальный трактор! - прокричал Непрухин. - Трещиноискатель. А где твоя команда? Живы?

– Когда я их потерял, были живы.

– Ну и иди к ним!

– Что?

– А то! Выжди время, чтобы морпехи успокоились, и топай сдаваться. Вот тебе мой совет.

– А ты?

– А я сматываюсь. Как можно дальше.

– Ну так и я с тобой!

– Хорошо подумал?

Женька не ответил. Может быть, не услышал.