Перед тем, как наемное войско выступило из Зала Факелов, воинам Родвара предоставили последнюю возможность, как следует отдохнуть и набраться сил, после этого должен был начаться скорый рейд без всяких передышек. Никаких поправок в скорости передвижения из-за усталости солдат не допускалось.

Старику Тьяцци очень не терпелось знать, как прошел военный совет. По воле той самой судьбы, в которую так настойчиво отказывался верить киммериец, предсказатель подошел и похлопал его по плечу как раз в тот момент, когда Конан пил мед. Мгновенно подсчитав время, варвар убедился, что с момента их первого разговора прошло ровно десять дней.

«… и ровно через десять дней я подойду и похлопаю тебя по плечу, когда ты будешь пить мед в Аломаре…»

Простое совпадение, — или старый мошенник действительно обладал даром предвидения будущего? Так или иначе, киммериец не позволил себе терять время на долгие размышления вместо того, чтобы с умом использовать выделенное время для отдыха, который не предполагал для варвара какого бы то ни было умственного напряжения.

— Тревожное знамение, мой мальчик, — сказал Динхвалт, усаживаясь за стол возле Конана.

— Снова духи мертвых?

— Нечто более страшное. Я думал, я всего лишь задремал и вижу страшный сон. Однако оказалось, я существую в облике другого — не человека — а бога! Это был он, Хёггсен-хитрец, ныне спящий в душной тьме. Но там, в моем видении, он подвергался жестоким мучениям в кошмарном месте, где всюду горел огонь, и сновали страшные бестии, и я смотрел его глазами! В той стране небо было малинового цвета, а языки пламени вздымались до самого неба! Зовется она Тьяргард. Там оказалась мятежная душа Хёггсена, после того как он расстался с жизнью на Рагнарёк. Его дух провел тысячу лет в глубокой яме, полной жаркой лавы, бессильный вырваться на свободу. Бездну мучений, сотни самых изощренных пыток огнём вытерпел его бессмертный дух, пока, наконец, не обрел долгожданную свободу! Теперь же он спит, безмятежно и кротко, возвращаясь в реальность нашего мира. Глубоко под землей среди уютного мрака Хельгарда, где нет палящего жара, покоится его тело, готовое обрести жизнь в назначенный час. Я запомнил, я прочувствовал все, что испытывал северный бог, о, и что это были за мгновения! Хёггсену-предателю пришлось претерпеть безграничный океан страданий! Но самым страшным мне показались его воспоминания о побеге — ты не представляешь, Конан…

Тьяцци перевел дыхание.

— Сквозь огонь, сквозь шторы ревущего пламени — на свободу! Он пробегал у самого трона владыки Тьяргарда и дерзнул заглянуть в его пылающие очи. Пламенеющий взор из-под угольно-черных век едва не спалил Хёггсена, но он устремился дальше, перекинулся в орла и полетел. Огонь, сорвавшийся вдогонку с распростертой длани, опалил его перья. Тогда Хёггсен обратился в волка и помчался быстрее самого ветра.

Но горящий великан дунул что было мочи, и обжег жаром его бока. Наконец, Хёггсен-хитрец достиг заветной границы горящей страны — там он остановился, вернув прежний облик и замер, глядя на высокий трон гиганта. Владыка огня послал в его сторону пылающих хищников, но Хёггсен знал, что им его уже не догнать. Тогда он стал издеваться над своим тюремщиком.

«Назови себя, чтобы я мог восславить во всем мире имя величайшего глупца и растяпы, который позволил мне бежать», — сказал недавний узник.

«Тьяр», — дохнул жаром великан. — «Ты еще вспомнишь свои слова, Хёггсен-насмешник, когда мы встретимся вновь. А теперь беги…»

И с этими словами он поднял из земли фонтан лавы, которая едва не поглотила обрадовавшегося Хёггсена. Тьяр усмехнулся — так трещит уголь, когда его касается пламя, и северный бог содрогнулся…

— Что же все это значит?

— Не знаю, Конан. Но туманные видения посеяли тревогу в моей душе. Я чувствую беду, которая надвигается, подобно огромной грозовой туче. Только несет эта туча не прохладный дождь, а огонь и нестерпимый жар Тьяргарда!

— Я успел убедиться, что ты редко ошибаешься, Динхвалт, — сказал киммериец. — Вот только поверь, разгадывать видения я тебе не помощник. Возможно, тебе лучше обо всем рассказать Миррейе и Тарланду — глядишь, аквилонские маги во всем разберутся. Они-то, наверняка, тебе что-нибудь да посоветуют.

— И то верно, — согласился предсказатель. — Что ж, пойду, разыщу чародеев.

Конан просидел в одиночестве чуть больше колокола, медленно набивая желудок. Потом киммерийцу вновь составили компанию в трапезе. На этот раз к варвару подсела Гретта. Сначала она поела, нисколько не стесняясь показаться неаккуратной, старательно нарушая все правила южного этикета. Только после этого заговорила с Конаном.

— Знаешь, я тут подумала, во время похода нам надо держаться друг друга.

Варвар внимательно посмотрел на собеседницу.

— Разве не Олав — твой напарник-командующий?

— Он самый. Однако…

— Что?

— На самом деле мы не так уж давно знакомы. Ты — человек проверенный, а Олав…

— Ты ему не доверяешь?

— О, нет, конечно же, доверяю, просто некоторые его решения временами кажутся мне… странными.

— Стратег он хороший, бывалый командир и отличный воин, это сразу видно, — сказал Конан. — Да вот только у меня к нему нет доверия. Что-то подсказывает мне, что Олав хитер как лиса и проворен как куница, хотя я могу и ошибаться. Впрочем, если он покажет себя как отменный полководец, я пойду за ним хоть в Хель.

— В Хель… Как бы и вправду туда идти не пришлось… А потому ты подумай над моим предложением. Когда бойцы скреплены порукой, даже в царстве тьмы шагается увереннее.

— На меня ты можешь положиться, — с уверенностью заявил варвар.

— Вот и славно.

Гретта позволила себе быструю, яркую улыбку.