ВТОРОЙ ИМАМ
Но Розену казалось, что в горах все застыло. В Петербург полетели победные реляции. Розен великодушно простил гимринцев, не забыв, однако, обложить их штрафом. Спокойствие, наступившее в Дагестане, внушало главнокомандующему надежды на окончательное успокоение края. Мятежный мюридизм то ли был сломлен, то ли укрылся в недоступных аулах, то ли его вовсе не было…
Но это был обманчивый покой снежной лавины, ждущей лишь рокового толчка.
Тем временем, не желая оставлять народ без пастыря, шейх Ярагинский призвал к себе ближайших сподвижников покойного имама, чтобы подготовить избрание нового предводителя. Все сошлись во мнении, что лучшим преемником Гази-Магомеда мог бы стать Шамиль. Но, учитывая его состояние, в имамы теперь прочили Гамзат-бека.
Вскоре все общества Дагестана получили приглашение шейха прислать представителей в аул Корода для важнейшего совещания. Когда посланцы собрались в кородинской мечети, шейх объявил, что им предстоит избрать нового имама. С тем, что им должен стать Гамзат-бек, соглашались не все, но тут было оглашено письмо самого Шамиля: "…Для поддержания ислама нужно единодушие. Кто бы ни был предводителем мюридов, внушите народу повиноваться ему покуда. Да не будут наши горцы подобны собакам, которые грызутся из-за кости властолюбия, тогда как кость эта может быть похищена неверными. Соединимся новыми силами, призвав Аллаха на помощь и избрав одного для исполнения его воли. Так делали наши отцы, первые мусульмане. Мир вам".
Чаша весов окончательно склонилась в пользу Гамзат-бека.
После торжественной молитвы Гамзат-бек обратился к народу: "Мудрые сподвижники тариката, почетные старшины храбрых обществ! Гази-Магомед молится за нас на небесах. Он не умер, он святой, он в раю, и прелестные гурии услаждают новую жизнь его! Из вас, правоверные мусульмане, может всякий быть вместе с ним, если будете следовать его примеру. Он свято исполнял тарикат, первый объявил газават и погиб с оружием в руках, защищая родину. Будем ли к нему не признательны, уменьшим ли ревность к исполнению тариката, ослабнем ли духом после смерти Гази-Магомеда, когда он во всяком деле будет помогать нам, оставляя на время битвы гурий и рай из любви к нам? Мы не будем его видеть, но он будет показываться гяурам во время боя на белом коне в зеленой одежде, и все мюриды, с ним погибшие, окружат его на белых конях. Меч его будет сокрушителен, и гяуры, объятые ужасом, будут искать спасение в бегстве".
Избрание состоялось, и воодушевленные приверженцы нового имама отправились готовить народ к грядущим битвам.
Гамзат-бек был человеком ученым, отважным и веселым. Он любил жизнь, но считал, что судьба предначертана свыше и противиться ей не желал. В молодости он прославился грандиозными пирами и всевозможными увеселениями, он любил музыку и танцы, он хотел сделать жизнь прекрасной и получить от нее все, что она способна была предложить умному юноше из богатого и знатного рода. Пресытившись праздностью, он окунулся в познание наук, надеясь найти в них способы расширить границы бытия. Отец определил его к знаменитому ученому Нур-Магомеду из Хунзаха. Помня о заслугах отца Гамзата — отважного военачальника Алискендер-бека, ханша поселила Гамзата в своем доме. Здесь Гамзат и увидел, как наивны были его прежние представления о полноте жизни и как необъятны возможности власть предержащих. На родине, в Гоцатле он был первым, здесь же он был всего лишь одним из свиты могущественных аварских ханов. Природные дарования показались ему ничтожными по сравнению с властью, которая иным достается без особых трудов — по наследству. Он понимал, что власть — тяжкое бремя, но бремя это всегда кажется сладостным. А когда в горах стремительно возвысился простой крестьянин из Гимров Гази-Магомед, приводивший в трепет великих ханов, Гамзат почувствовал, что замкнутый круг наследственных монархий вот-вот разомкнется. Что судьба предлагает народу и ему редкую возможность изменить свою тягостную участь. Мир менялся на глазах. Казавшееся вековечным и неколебимым легко рушилось от новых веяний, а народ будто просыпался от тягостного сна. Идеи реформатора совпали с надеждами Гамзата. И он решительно ступил на это тернистое, но столь увлекательное поприще, уверенный, что его способности позволят ему занять достойное место в этом мире.
Гази-Магомед сумел проложить новый путь во мраке кавказской истории. Дела и слова его не ушли в песок и дали сильные всходы. Оставалось взрастить их и довершить начатое.
Вскоре Гамзат получил письмо от матери покойного Гази-Магомеда. Она поздравляла Гамзата и сообщала, что готова передать ему, как преемнику Гази-Магомеда, хранившуюся у нее имамскую казну (байт-аль-маль), содержавшую деньги и драгоценности, которые употреблялись на военные издержки.
Получив имамское наследство, Гамзат не замедлил подкрепить свои страстные проповеди вполне ощутимым содержанием. На призыв нового имама стали стекаться мюриды. Простые горцы, воспламененные его речами, грезившие отомстить за погибших родственников и разоренные аулы, тоже собирались к Гамзату. Беглые русские солдаты и офицеры находили у Гамзата убежище и защиту, становились его верными сподвижниками. Поляки, оплакивая униженную родину, тоже переходили к горцам. Вскоре они уже составили почетный эскорт имама и были у него военными советниками. Гамзат не скупился, наделяя своих приверженцев оружием, конями и властью. Власть Гамзата распространялась незаметно, но быстро. Общества, не желавшие присоединяться к Гамзату добровольно, покорялись силой. Впрочем, слава его предшественника и личная неустрашимость Гамзата обезоруживали противников задолго до появления имамских мюридов.
Действуя "для Бога, а не для себя", стремительно и решительно, вдохновляя, убеждая и наказывая, Гамзат значительно расширил границы влияния шариата.
В апреле 1833 года у Шамиля родился второй сын. Он назвал его Гази-Магомедом в честь покойного друга. Немного оправившись от ран, Шамиль поспешил к Гамзату.
Горцы встретили своего любимца ликованием и оглушительным салютом. Заняв свою прежнюю должность "военного министра", Шамиль сделался самым ревностным сподвижником нового имама. Результатом его первого похода в колеблющиеся общества стали признание ими власти Гамзата и пополнение его армии отборными воинами.