Глава XXVII

ЗАВОЕВАТЬ ЖЕНУ

Из-за своеобразного местоположения город Фрейбург являл собой трудный объект для военной осады, что весьма раздражало грубого и свирепого военачальника, осуществлявшего ее, когда прапорщик Жоэль де Локмариа прибыл, наконец, в лагерь.

Новые друзья сопровождали его во время похорон Терезы Лесаж на кладбище в Альт-Брейзахе с разрешения капитана легкой кавалерии господина де ла Беранжа, хотя в окопах нуждались в каждом солдате. Прибыв в Вальдау, они узнали, что маршал Креки оставил свою штаб-квартиру для проведения рекогносцировки и убедили Жоэля дождаться его возвращения.

Приблизившись к свежевыкопанным траншеям у предместья Гердерн, они увидели кавалеристов, которые, спешившись и привязав лошадей, окружили группу офицеров, что-то сердито крича им и грозя кулаками. Жоэль со своими приятелями также привязали лошадей и подошли к ссорящимся.

— В чем дело? — спросили они.

— Это все маршал, — ответил кавалерист. — Он делает из нас дураков. Ему мало использовать нас, как пехотинцев, — он еще хочет, чтобы мы лезли в окопы и орудовали кирками и лопатами, словно саперы или минеры.

В середине толпы послышался голос капитана Беранжа, обращавшегося к кому-то, кого бретонец не мог разглядеть.

— Видите, сударь, — говорил он, — мои солдаты отказываются выполнять эту грязную работу. Я попробую убедить маршала взять назад свой приказ, а вы тем временем, пожалуйста, попытайтесь найти саперов и минеров где-нибудь еще.

— Но я повторяю вам, капитан, — ответил его собеседник, — что генерал-майор артиллерии Бассе приказал мне взять у вас пятьдесят человек, чтобы помочь выкопать эту траншею и установить мои мортиры. Черт возьми! Неужели мне придется прибегнуть к силе?

— Умоляю вас не делать ничего подобного, так как мои люди очень возбуждены и могут забыть о воинском уставе.

— Неужели слух обманывает меня? — пробормотал бретонец. — По-моему, я уже слышал этот капризный голос и манеру разговора!

Тем временем офицер обратился к одному из кавалеристов:

— Вот вы — используйте ваш здоровенный рост, возьмите мотыгу и покажите пример вашим товарищам.

Однако кавалерист не двинулся с места.

— Вы что, не слышите меня?

— Отлично слышу.

— Тогда выполняйте приказ или…

— Я выполняю приказы только офицеров, носящих мой мундир и имеющих рост больше десяти дюймов от пяток до макушки.

Раздался всеобщий хохот, после чего офицер рассвирепел окончательно.

— Вы наглец! — заявил он.

— Полегче, мэтр бомбардир! — с усмешкой ответил кавалерист. — Не бросайтесь на меня с такой яростью, а то провалитесь в собственные сапоги, и найти вас там будет чертовски трудно!

Веселье усилилось, и взбешенный артиллерист рявкнул:

— Сержант Бонларрон!

— Здесь! — отозвался высокий старик в стальном шлеме, вылезая из окопа.

— Сержант, возьмите этого возомнившего о себе невесть что кавалериста — того, кто смеется громче всех, — и отведите его на гауптвахту!

— Есть, сударь! — И высокий солдат шагнул к указанному кавалеристу, но когда он протянул руку чтобы схватить его, тот отскочил и проворчал, взявшись за шпагу:

— Осторожней! Не вздумайте притронуться ко мне!

— Берегитесь, сударь, — заговорил Беранж. — Я предупреждал вас, мои люди не потерпят, чтобы с их товарищем грубо обращались.

— Да еще какой-то карлик!

— Карлик?! Это оскорбление нестерпимо! Ко мне, мои бомбардиры!

Артиллеристы выскочили из окопа, размахивая мотыгами и лопатами.

— Сударь, вы будете отвечать за кровопролитие! — заявил кавалерийский офицер.

— А вы будете отвечать за неповиновение и оскорбление со стороны ваших солдат-мятежников, которых я повешу и четвертую за их наглость! Ну-ка, ребята, отделайте как следует этих сквернословов! — Он выхватил шпагу и этот жест повторили его сержант и солдаты.

— Пожалуй, — пробормотал Жоэль, — пришло время вмешаться кому-нибудь, не утратившему хладнокровие.

Он устремился в толпу, очутившись перед рядом шпаг, пик и лопат, поднятых с целью нападения и защиты.

— Мой друг Жоэль! — внезапно воскликнули капитан артиллеристов и его сержант, которых бретонец сердечно приветствовал.

— Пожалуйста, вложите шпаги в ножны! Должен сказать, что вы все неправы. И прежде всего ты, друг мой, — обратился он к Фрике, — прося даже о нужном деле в такой властной, задиристой и агрессивной манере, что тебя неизбежно пошлют к дьяволу. Черт возьми, разве кавалеристы его величества виноваты в том, что они выше тебя ростом? Смирись с этим невольным превосходством и утешься тем, что драгоценности всегда хранят в маленьких пакетиках.

— В этом нет сомнения, — буркнул коротышка, пряча шпагу в ножны. — К тому же дамы всегда отдают предпочтение маленьким галантным щеголям, а не верзилам размером со статую Юпитера!

Жоэль повернулся к Беранжу.

— Капитан, — сказал он, — позвольте мне со всем уважением заметить, что вам бы следовало выполнить приказ короля. Вы ведь не перестали быть его слугой, оттого что сидите па коне. Мы все посланы сюда для того, чтобы взять Фрейбург, а во имя этой цели удар лопатой так же хорош, как и удар шпагой. Быть убитым в окопе — не меньшая честь, чем кончить жизнь в седле.

Внезапно, как бы в подтверждение его слов, на одном из бастионов крепости поднялось облако белого дыма. Прозвучал пушечный выстрел, и ядро угодило в один из мешков с песком, лежащих вдоль окопа. Мешок лопнул, и Жоэль на момент исчез в потоке грязи.

— Теперь вы видите, насколько необходима эта работа, — спокойно сказал он, стряхивая пыль.

Послышался второй залп, за которым на сей раз последовал крик, и Жоэль оказался забрызганным кровью. Осажденные более удачно прицелились в толпу, и ядро угодило в грудь капитану Беранжу, который испустил дух на глазах побледневших и испуганных солдат. Шампаньяк накрыл его тело плащом.

— Если бы окоп был вырыт до конца, — холодно произнес наш герой, — этот храбрый человек, возможно, был бы жив.

Без лишних слов он взял заступ и принялся за работу. Солдаты и офицеры, сбегав за инструментами, последовали его примеру. Бешеная канонада врага не уменьшила их энтузиазм, и к наступлению темноты окоп был готов.

— Черт возьми! — воскликнул Фрике, когда он и Бонларрон поздравили Жоэля. — Это просто невероятно — возобновить старое знакомство под вражеским орудийным огнем! О, мой отважный и верный Жоэль!

— Посмотрите-ка, — вмешался сержант, — он носит мундир нашего полка с офицерскими эмблемами. Должно быть, он тот самый прапорщик, которого мы ждали!

Последовали всеобщие объяснения. С тех пор, как полицейские арестовали Фрике вместо Жоэля, они стали досаждать «Мавританскому трубачу», и поэтому Бонларрон продал трактир и завербовался в новый корпус бомбардиров, командовать которым поручили Фрике.

— Что касается тебя, то ты, очевидно, разыскал своего батюшку, и счастливый Портос добился для сына чина, соответствующего его происхождению.

Жоэль почувствовал, что его сердце заныло, а кровь прилила к щекам.

— Нет, все не так, как ты предполагаешь, — смущенно пробормотал он. — Мне не удалось обрести такого счастья.

В этот момент капитана Фрике вызвали к генерал-майору артиллерии. Молчание и покой ночи воцарились над лагерем и городом. На аванпостах все спали, кроме часовых и Жоэля. Юноша не мог заснуть из-за угрызений совести, которые пробудили в его душе слова Фрике. Был ли он прав в своих поступках? Совесть говорила ему, что нет. Ведь он покинул родные места не для того, чтобы завоевать любовь Авроры, жениться на ней и вести мирную счастливую жизнь, не для того, чтобы заслужить славу на поле брани. Он должен был прежде всего узнать правду о своем отце. На смертном одре мать возложила на него эту обязанность, и он обещал посвятить жизнь ее выполнению. Жоэль говорил себе, что не имеет права на счастье, покуда не использует все возможности, чтобы разузнать о судьбе друга Атоса, Арамиса и д'Артаньяна. Его решение было молниеносным. Он изложит свое дело маршалу Креки, и тот, несомненно, избавит его от траты времени при осаде Фрейбурга, которая может продлиться несколько дней. Жоэль вернется в Париж и обратится за помощью к этому мудрому и многоопытному старику, герцогу д'Аламеде. Он, безусловно, подскажет ему, как возобновить и довести до конца его поиски.

Придя к такому решению, наш герой успокоился и проспал до утра. Его обнадежило, что маршал, читая депеши, бросал на курьера весьма любезные взгляды. Но, к сожалению, дело испортил постскриптум, который старый ветеран прочитал дважды, словно боясь упустить какое-то содержащееся в нем скрытое значение. От него не укрылось, что Жоэль собирается обратиться к нему с просьбой.

— Шевалье, — сказал маршал, — король требует, чтобы я держал вас при себе до конца кампании и дал вам шанс отличиться. Вы превосходно начали свою карьеру, доставив сообщение, несмотря на все опасности пути. И все же я выполню пожелание его величества, который хочет, чтобы вы возвратились к придворным дамам со славой.

Увы! Все надежды молодого офицера развеялись, как дым. Жоэль не мог и помыслить о том, чтобы покинуть армию, ибо король в письме приказал совсем противоположное, и он был вынужден повиноваться.

— В то же время, — продолжал Креки, — если я могу что-нибудь для вас сделать…

— Поистине, господин маршал, вы оказываете мне огромную милость, позволяя обратиться к вам с просьбой, но мне кажется, было бы неразумно делать это теперь, так как я намерен посвятить себя исполнению своего долга в той роте, прапорщиком которой сделал меня его величество.

— Значит, в роте новых канониров? Я рекомендую вас капитану…

— Капитан Фрике и я — старые друзья, мы даже дрались на дуэли. Все, о чем я прошу вас, — сообщить примерные сведения о том, как долго может продлиться кампания и от чего это зависит.

Креки указал рукой в сторону города.

— Вон там, образно говоря, конец кампании, потому что именно оттуда герцог Карл предполагает ринуться на нас, чтобы отобрать Лотарингию; эта имперская крепость — дамоклов меч, нависший над нашим Эльзасом, — герцогский плацдарм для наступления, источник набора рекрутов, наконец, линия отхода в случае поражения. Взяв Фрейбург, мы завладеем ключами от Вены; надежды принца Лотарингского будут разрушены; это послужит императору Леопольду доказательством опрометчивости и беспомощности действий его зятя против Франции, и в итоге он отречется от него. Вот почему я должен взять Фрейбург, — закончил маршал после небольшой паузы.

— А почему не сделать этого сразу же? — воскликнул решительный Жоэль.

— Вы слишком спешите, молодой человек, — заметил старый воин. — Смелость — хороша, если она не превращается в самонадеянность. Разве вы не видите, что крепость находится на горе? У меня нет грифонов, способных поднять вас на крыльях! Возможно, мне и удалось бы добраться туда, потеряв половину людей, но ведь придется еще иметь дело с гарнизоном форта и с населением города, которое будет драться за стенами, используя против нас камни, огонь, воду и железо! Нет-нет, давайте будем терпеливыми и действовать с помощью подкопов и мин. Когда откроется брешь, ваш старый генерал укажет вам дорогу!

— Понятно, — пробормотал Жоэль. — Очевидно, это будет затяжной поединок, поэтому мне придется заставить Фрике поспешить, иначе…

— Что «иначе»? — осведомился маршал, подслушавший этот монолог.

— Ну, иначе я буду вынужден взять крепость сам, — без колебаний ответил сын Портоса.

— Что? — и старый маршал расхохотался вместе с адъютантами и офицерами. — Тогда вперед, мой мальчик, и не ждите меня! Если у вас есть идея, то должны иметься и средства воплотить ее в жизнь. Разрешаю вам корчить из себя безумца!

— Ты что — получил наследство? — спросил Фрике, когда молодой офицер возвратился сияющим после визита к командующему.

— Да, я вскоре собираюсь завоевать свою жену, — с радостной уверенностью отозвался сын Портоса.