Глава 21

Ордо был прав, когда говорил об улице Снов, подумал Конан, впервые увидев ее в бледном сером свете рассвета. Его жеребец медленно шел по грязной дороге, пробираясь между грязными лужами нечистот и отбросов, поросших сорняком и чертополохом. Дома были как черепа, смотревшие пустыми глазницами окон на прохожих. Крыши просели на многих домах, и еще больше крыш рухнуло от времени внутрь, ломая сгнившие стропила. Стены скособочились и накренились, а многие просто рухнули на землю и лежали кучей щебня и кирпича, обнажив внутренние помещения, заселенные крысами и тараканами.

Время от времени оборванные, крадущиеся фигуры появлялись у дверей или пробегали по улице позади него. Люди на улице Снов напоминали суетящихся мышей и крыс, сидящих в своих норах, опасающихся высунуть свой нос на улицу, на солнечный свет. Вонь от гниения и плесени наполняла воздух. Да уж, сны здесь действительно были ужасные, подумал Конан. Ужасные, кошмарные сны. Ему было нетрудно найти заброшенный храм. Это было здание с куполом, в котором зияли большие отверстия, сквозь которые порхали голуби. Когда-то колоннада из восьми флейтообразных мраморных колонн стояла перед входом в храм, теперь же три из них лежали, поваленные, на земле. Две колонны разлетелись на куски по всей улице, и сорняки буйно росли, покрывая густой растительностью края обломков. От третьей колонны остался один толстый обломок. Часть внешней стены также рухнула, обнажив то, что когда-то было похоже на мраморные блоки, но на самом деле было камнем, покрывающим обычные глиняные кирпичи. Отверстие в стене было достаточно широким, чтобы внутрь помещения мог въехать человек верхом на лошади. Ничто не напоминало ему о присутствии контрабандистов, но мрачный интерьер помещения говорил о том, что им было нетрудно здесь спрятаться. Или даже количество людей, превышающее отряд Ордо в десять раз. Конан обнажил свой меч. Ему пришлось наклонить голову, когда он въехал внутрь сквозь темную зияющую брешь в стене. Он очутился в большом зале, в котором царил полумрак. Треснувшие плитки пола были покрыты пылью, сломанными кирпичами и щебнем. Толстые колонны и столбы, подпирающие потолок, были сделаны из дерева, но уже наполовину сгнили от времени. В самом дальнем углу помещения находился мраморный алтарь. Его края потрескались и были сбиты, но какому богу он был посвящен – сказать было невозможно. Прежде чем жеребец успел сделать три шага вперед, Ордо появился перед ним, выйдя из-за одной из деревянных колонн.

– Уже давно пора тебе появиться здесь, киммериец. Я уже почти решил, что на этот раз тебе пришел конец.

Энам и Шамил тоже вышли из укрытия с луками наготове. У обоих были свежие повязки на голове и на руке.

– Мы не знали, что это был ты, – сказал молодой туранец. – В следующей, дальней комнате на костре жарятся голуби, так что закуси, если ты проголодался.

– Мы попытались утаить запах голубей от нежеланных гостей, – сказал, сплюнув, Энам. – Люди здесь, как настоящие змеи. Они готовы наброситься на любого человека с едой, как стая голодных злых крыс.

Конан кивнул и спрыгнул с седла. Как только он коснулся ногами пола, он вынужден был удержаться за кожаное стремя, чтобы не упасть; боль и головокружение не вернулись, но их место заняла слабость.

– Я не видел еще таких людей, как они, – сказал он. – В Туране или Заморе от нищего до обитателя дворца – немалое расстояние, но здесь... Здесь, судя по всему, это как две непохожие друг на друга страны.

– Вендия – страна резких контрастов, – сказал Канг-Хоу, приближаясь с тыльной части полуразрушенного здания.

– Она похожа на дыню, гниющую изнутри, – сказал Конан.

– Это слива, которая уже перезрела и которую давно пора сорвать.

Слабость уже почти прошла.

– Возможно, когда-нибудь я вернусь сюда с армией за своей спиной и сорву ее.

– Многие уже так говорили, – ответил кхитаец, – но кшатрии все еще правят здесь. Простите мою поспешность, но Ордо сказал мне, что вы были во дворце Кандара в эту ночь. Вы не нашли там мою племянницу? Или леди Виндру?

– Я не сумел их найти в этот раз, – сказал мрачно Конан. – Но я сделаю это прежде, чем мне придет конец.

Лицо Канг-Хоу не изменило своего обычного выражения, и все, что он сказал, было:

– Хасан говорит, что нужно вытащить голубей из огня. Он сказал, что их надо съесть, пока мясо не остыло.

– У этого человека сердце, наверное, сделано из камня, – пробормотал Ордо, когда остальные контрабандисты последовали за кхитайцем к костру.

– М-да, он довольно крепкий человек для купца, – согласился Конан.

Он развернул шелк на странном оружии, которым он убил воина во дворце Кандара, и передал его другу.

– Что ты думаешь об этом?

Ордо широко разинул рот, когда шелковая материя упала на пол, обнажив серебристое лезвие, мерцающее в темноте помещения.

– Колдовство! Как только я услышал об этом твоем колдуне, я должен был сразу же повернуть лошадь в противоположном направлении.

Его единственный глаз прищурился, когда он внимательно вгляделся в оружие.

– Это оружие не имеет никакого смысла, киммериец. Рукоять двуручного меча для короткого лезвия?..

– Этот клинок поразил человека или какую-то вещь, которую не мог задержать мой меч, – сказал Конан.

Одноглазый вздрогнул и поспешно обернул шелк вокруг меча.

– Я ничего не хочу знать об этом. На, держи.

Он пожевал губами, когда киммериец снова сунул его себе за пояс, и сказал:

– Я так и не знаю, что случилось с Гурраном. Как ты провел целую ночь без его лекарства?

– Я провел ее отлично и куда лучше, чем раньше, когда я пил эту гадость, – хмыкнул Конан. – Пошли. Я так голоден, что смогу съесть дюжину этих голубей. Пора съесть парочку птичек прежде, чем они исчезнут в желудках наших друзей.

В задней части храма находились две большие комнаты без окон; в одной из них не было крыши. В этой комнате и был разведен костер, другая комната была использована как стойло. Энам и Шамил сидели на корточках перед огнем, жадно глотая куски поджаренного голубя. Кхитаец ел куда более аккуратно, в то время как Хасан сидел, нахмурившись, облокотившись на стену спиной и обхватив ноги коленями и как бы зло рыча на весь мир.

– Где Кай-Ше? – спросил Конан.

– Она ушла задолго до первых лучей солнца, – сказал Ордо с набитым ртом, – чтобы узнать, что еще происходит в городе.

– Я уже вернулась, – сказала Кай-Ше, стоя у двери в комнату, – и снова узнала много и мало. Мне потребовалось некоторое время, чтобы вернуться, потому в городе очень опасно и люди озверели, как животные. Разъяренные толпы бродят по улицам, и бандиты используют хаос, чтобы грабить и насиловать. Так как я – женщина и была без сопровождающего, меня дважды чуть не атаковали.

– Ты передвигаешься совершенно бесшумно, – похвалил ее Конан. Он мог поклясться на что угодно, что те люди, которые «чуть ли» не атаковали ее, могли забыть об этом навсегда... если они вообще остались в живых после этого.

– Так что ты узнала из многого и немногого сегодня?

Все еще одетая в свое вендийское платье, Кай-Ше неуверенно взглянула на Канг-Хоу, который просто вытер губы шелковой салфеткой и ждал.

– На рассвете, – начала она медленно, – Карим Сингх вступил в город. Вместе с ним в городе появились колдун Найпал и князь Кандар. Они забрали солдат из форта, увеличив число своих солдат почти до тысячи, и покинули город, отправившись на запад. Я слышала, как один солдат говорил, что они пошли к Лесам Гендали. Сундуки, которые тебя так интересуют, были упакованы на вьючных мулах, которых они взяли с собой.

Несколько секунд Конана раздирала неопределенность и неуверенность. Карим Сингх и Найпал могут спастись от его мести. Было невозможно наверняка сказать, как много времени у него осталось, прежде чем яд полностью охватит его тело. И в то же время он знал, что была только одна возможность и только одно решение.

– Если они взяли с собой такое количество солдат, – сказал он, – то очень небольшое количество солдат сможет остаться во дворце Кандара, чтобы сторожить Виндру и Чин-Коу.

Глаза Кай-Ше опустились к полу, а ее голос стал простым шепотом.

– С ними были две женщины, покрытые вуалями, но полностью обнаженные и привязанные к седлам мулов. Одна из них была Чин-Коу, другая – вендийской женщиной... Прости меня, дядя. Я видела ее, но ничего не могла сделать.

– Тут нечего прощать, – сказал Канг-Хоу, – так как ты не допустила никакого промаха. Любой промах в этом случае – только мой.

– Возможно и так, – тихо сказал Конан, – но я думаю, что обе женщины очутились в лапах этих зверей только по моей вине. И это значит, что я должен сделать все, чтобы спасти их. Я не имею права просить любого из вас идти со мной на это дело. Не говоря уже о том, что на пути к их спасению стоит тысяча солдат, вы также знаете, что в этом деле замешан колдун, а он будет там, куда я направлюсь.

– Не будь глупцом, – зарычал Ордо, а Энам добавил:

– Береговое Братство не бросает своих в беде. Пританис никогда этого не понимал, но я понимаю, и очень хорошо.

– У него в руках Чин-Коу! – вырвалось у Хасана. – Неужели вы думаете, что я буду сидеть здесь сложа руки, в то время как Митра знает, что он может сделать с ней?

Казалось, он готов был сразиться с Конаном.

– Что касается меня, – сказал Канг-Хоу, мягко улыбнувшись Хасану, – она, конечно, всего-навсего моя племянница.

Лицо молодого туранца залилось краской смущения.

– Это вопрос семейной чести.

Шамил нервно засмеялся.

– Ну что ж, я не буду единственным, кто останется здесь. Я хотел приключений, и никто не может сказать, что это маленькое приключение.

– Тогда нам пора отправляться в путь, – сказал Конан, – прежде чем они успеют удрать от нас.

– Терпение, – сказал серьезно и строго Канг-Хоу. – Леса Гендали находятся на расстоянии десяти лиг отсюда, а тысяча людей путешествует гораздо медленней, чем шесть человек. Пусть же нас не постигнет неудача из-за отсутствия подготовки. В лесах множество жалящих мух, но я могу приготовить мазь, которая поможет нам.

– Мухи? – пробормотал Ордо. – Жалящие мухи? Колдуна для нас недостаточно, киммериец? Когда мы покончим с этим, ты должен мне за этих мух.

– Возвращение в Гвандиакан может быть опасным делом, – посоветовала Кай-Ше, – Вскоре в городе начнется бунт. На расстоянии одной лиги от леса есть, по словам людей, колодец; когда-то это было место остановки для караванов, в старые времена, но с тех пор он давно заброшен. Там я буду поджидать вас с едой и одеждой для Чин-Коу и Виндры. И с новостями о том, спокойно ли в городе. Я нарисую для вас карту.

Конан знал, что они были правы. Как часто он сам (в свои былые дни, когда он был вором) насмехался над другими, когда они недостаточно подготавливались к делу – и в результате их ожидала неудача?.. Но сейчас он только мог стиснуть зубы и заскрипеть ими от раздражения и бессильного гнева, что ему приходится снова ждать, хотя бы и несколько минут. Время и знание того, что яд все еще находится в его жилах, давили на него. Но он должен был увидеть Виндру и Чин-Коу свободными (а Карима Сингха и Найпала – мертвыми), прежде чем он сам умрет. Он поклялся себе в этом именем Крома.