Глава 21

Между Блейзом и Де Нильсом явно возникло некое напряжение. Ощущение было такое, словно они стояли по разные стороны узкой, но бездонной пропасти и ждали, кто же из них первым попытается перепрыгнуть ее.

– Что ж, все это звучит весьма разумно, Блейз Аренс, – после довольно долгого молчания наконец произнес Де Нильс. – Но уж не обессудьте. Официально Совету для того, чтобы убедить общественность в ваших благих намерениях, потребуется нечто гораздо более весомое.

– Почему? – спросил Блейз.

– Понимаете, – сказал Де Нильс, переплетая перед собой пальцы, – вы привели мне довольно обтекаемые доказательства того, что Старая Земля одержима страхом и что ваше мнение на этот счет не таит в себе никакой угрозы обществу. Возможно, вы совершенно искренни и все сказанное вами вполне справедливо для вашего мира – Ассоциации. Но почему вы уверены, что ваши взгляды так уж необходимо проповедовать и людям иных миров – в частности Кассиды? Вы, насколько я понимаю, исповедуете принцип общности человеческой расы, населяющей все Молодые Миры. Я лично этого мнения не разделяю. Назовите мне хотя бы один жизненноважный аспект, который являлся бы общим для столь отличающихся друг от друга Молодых Миров, кроме возможности давать потомство?

– Запросто, – отозвался Блейз. – Это деньги.

– Деньги? – Де Нильс уронил руки на колени. – Но как же иначе могли бы взаимодействовать разнородные общества или члены этих обществ, не имея единого средства платежа? С моей точки зрения, создание межзвездной кредитной системы как раз и явилось одним из первых шагов к современной цивилизации. Но даже для вас было бы чересчур самонадеянным строить на этом основании целую довольно амбициозную философию будущего, в котором все мы станем гораздо мудрее и начнем жить лучше.

– А я вовсе и не утверждал, что моя философия основывается именно на этом, – сказал Блейз. Ему нравилось парировать выпады противника, да и тому, как он подозревал, это тоже было по душе. – Вы спросили меня, что у всех наших миров есть общего. Я и привел вам пример – все Молодые Миры имеют возможность поддерживать у себя приблизительно одинаковый уровень цивилизации исключительно благодаря межзвездной и местным кредитным системам.

– Но разве мы вообще могли бы существовать без них? – воскликнул Де Нильс. – Неужели вы в состоянии представить себе какое-то будущее, которое будет лучше только потому, что, кроме всего прочего, индивидуумы и общества смогут взаимодействовать, не пользуясь для этого взаиморасчетами?

– Как раз наоборот, – сказал Блейз. – Как только индивидуумы разовьются до такой степени, что поймут зависимость судьбы всего человечества от честности и чувства ответственности каждого его представителя, кредит в том виде, в каком мы его знаем, окажется не таким уж и необходимым. Полезным, конечно, но не необходимым. Тогда вполне будет устраивать просто копия договора – в обмен на товары и услуги.

– А разве это не то же самое, что аккредитив?

– Конечно нет, – ответил Блейз. – Издавна повелось так, что и деньги и аккредитивы всегда должны были быть обеспечены чем-то материальным. Я же говорю о документах, обеспеченных лишь всеобщим взаимным доверием, и утверждаю, что достижение подобного уровня доверия будет свидетельствовать о достижении наконец людьми полного взаимопонимания. Именно снижение значимости кредитных резервов и повышение роли взаимопонимания станут знаком того, что общественные отношения перешли на новую стадию, а не наоборот. И помните, что вы сами вынудили меня привести этот пример. Меня вовсе не интересует, какую роль в развитии отношений между обществами сыграет межзвездный кредит, а также его дальнейшая судьба.

– Тогда что же мне сказать остальным членам Совета? Что вы просто глубоко верующий человек, пытающийся обратить в свою веру как можно большее число людей?

– Как хотите, – пожал плечами Блейз, – особенно если вы сможете объяснить мне, где кончаются общественные науки и начинается религия.

Де Нильс с сомнением взглянул на него.

– Вы же сами пожелали ознакомиться с моей философией, – продолжил Блейз. – Вот я и рассказываю и вам, и всем остальным о том, что нас всех со временем ожидает. Просто я верю в то, что мы придем к этому будущему быстрее, если все больше людей начнет ясно представлять дорогу к нему.

– Звучит как утопическая мечта – улыбнулся Де Нильс. – Неужели вы думаете, что я просто поверю вам на слово?

– Возможно, этого не произойдет никогда, – отозвался Блейз. – И конечно же, еще очень многие последуют вашему примеру. Но для меня очевидно, что число людей, верящих в это, будет с каждым новым поколением расти и в конце концов составит большую часть представителей человеческой расы. В итоге мы получим человечество, в котором если и не все, то подавляющее большинство будут понимать это и действовать на основе этого понимания. И вот тогда то, что вы назвали утопической мечтой, начнет становиться реальностью.

Де Нильс покачал головой:

– Извините, но моя задача совершенно конкретна – определить, стоит ли Совету разрешать вам выступать на нашей планете.

– Я знаю, – кивнул Блейз. – Но ответьте мне на один вопрос. Неужели вы и в самом деле находите в моих словах какую-то подрывную теорию?

Де Нильс нахмурился, но предпочел промолчать.

– Кто-то однажды сказал мне, – продолжал Блейз, – что кассидиане живут в гораздо большей роскоши, чем обитатели любого другого из Молодых Миров, включая и экзотов. Тогда я спросил этого человека, что он подразумевает под роскошью, и пояснил ему, что кассидиане живут в самом технологизированном из миров. Основным их занятием является промышленное внедрение открытий, сделанных учеными Ньютона, и продажа готовых технологий для дальнейшего их превращения в выгодные массовые производства на мирах вроде Новой Земли. Из-за этого ваши люди всегда имеют возможность приобретать все самое новое, самое лучшее и по максимально низкой цене.

– Мне непонятно, какое все это имеет отношение к тому, что мы обсуждаем, – произнес Де Нильс.

– Я говорю людям, – сказал Блейз, – что они смогут чему-то научиться, только чуть отстранившись от общества, в котором живут, и от остальных окружающих их обществ, и взглянув на них со стороны. Тогда они смогут убедиться, что эволюционируют не люди, а общества. Кассида, например, в техническом плане интенсивно развивается лишь, в одном направлении. Она специализирована гораздо больше любого другого из Новых Миров.

– Это и нам известно уже довольно давно, – заметил Де Нильс.

– Довольно давно, но осознали только в этом столетии, – сказал Блейз. – До этого люди склонны были считать, что на протяжении одной человеческой жизни они не успевают измениться настолько, чтобы это потребовало постоянного приспособления к изменениям.

Он сделал паузу, надеясь, что хоть теперь Де Нильс слушает его серьезно и внимательно. Секретарь сохранял бесстрастное выражение.

– Вспомните, ведь так думали, еще в двадцатом веке, – продолжал Блейз, – до того как космические полеты, равно как и другие технические достижения, стали реальностью. И тогда никто не сомневался, что личный космос каждого человека расширяется и меняется изо дня в день, все быстрее и быстрее. Настолько быстро, что родители – впрочем, как и их дети – уже с трудом понимали друг друга. Поначалу людей, родившихся в двадцатом веке, просто поражали компьютеры. А их дети легко освоили их и включили в свой повседневный обиход.

Де Нильс по-прежнему молчал.

Кажется, настало время добивать его, решил Блейз.

– Итак, – сказал он, – теперь-то вы согласитесь, что я оперирую исключительно историческими фактами?

Он сделал паузу. Де Нильс нахмурился.

– Хорошо, – наконец заговорил он. – Но согласитесь, вы не можете отрицать возможно опасный характер ваших речей? Правда, опасный только для Старой Земли, а не для Кассиды или любого другого из обитаемых миров.

– Согласен, – подтвердил Блейз.

Де Нильс хотел было еще что-то сказать, но именно в этот момент по, возможно, удачному стечению обстоятельств где-то под потолком раздался мелодичный звон и приятный женский голос произнес:

– Господин секретарь, настало время прогулки. Если вы хотите отменить ее…

– Нет, нет. – Де Нильс взглянул на Блейза. – Вы не против, если мы продолжим разговор на свежем воздухе? Просто в это время дня я всегда гуляю. Это часть моего ежедневного моциона.

– С удовольствием, – кивнул Блейз. Де Нильс уже выбирался из кресла.

Блейз тоже поднялся и невольно обратил внимание, как Де Нильс, вставая, с трудом опирается на ручки кресла обеими руками. Он вдруг понял, что Секретарь очень, очень стар и хрупок.

Де Нильс повернулся к одной из стен, где на экранах виднелись скалистые уступы недалекой горы. Секция стены вдруг повернулась, открывая выход наружу.

Пожилой советник провел Блейза через открывшийся проход, и они оказались на широком, поросшем травой уступе шириной метров пятьсот-шестьсот и немного больше длиной. Уступ был похож на горный луг, затерявшийся среди горных вершин. У подножия почти отвесной скалы росли горные сосны.

Сосновая роща тянулась примерно на километр, оканчиваясь у подножия темного голого утеса, по которому вниз струился горный поток. Примерно в сорока метрах от земли он превращался в небольшой водопад, исчезавший где-то за зелеными кронами сосен. Они не спеша двинулись вперед. Блейзу приходилось умерять свой длинный шаг, чтобы находиться рядом с медленно ступающим Де Нильсом. Воздух был теплым и влажным – точно таким же, как и в комнате с камином. Вдохнув его, Блейз подумал, что небольшой участок идеального пейзажа вряд ли является частью естественного ландшафта. Все, что лежит немного дальше, включая и горный поток, и утес, и горы вдали, вполне может быть трехмерной иллюзией, созданной исключительно для удовольствия и прогулок пожилого человека и защищенной специальным полем. Время от времени их лиц касались дуновения нежного ветерка, а дневные лучи Альфы Центавра были подозрительно мягкими и почти не грели.

– Люблю гулять, – сказал Де Нильс, глядя на растущие впереди сосны и возвышающийся за ними утес. – Но, к сожалению, я уже не тот, что раньше.

Его явно мучила одышка, и теперь, на ходу, стали гораздо более заметны и его преклонный возраст, и скованность движений. То, что для Блейза было небольшой прогулкой, для старика Де Нильса представляло собой настоящее испытание. Он с трудом переставлял ноги и не сводил взгляда с сосен. Блейз опустил глаза: как медленно двигаются дрожащие старческие ноги! Он уже где-то видел нечто подобное. Однако ни лица старика, ни что-либо другое в его облике ничего не напоминало Блейзу.

Де Нильс казался таким маленьким и слабым – Блейз, наверное, мог бы буквально одной левой лишить его жизни. Однако Блейз чувствовал необычайный прилив возбуждения. Если только чутье не обманывало его, рядом с ним сейчас брел человек недюжинного ума и несгибаемой воли, исполненный безграничного мужества и решительности.

Они прошли буквально несколько шагов, а впечатление было такое, будто пройдена уже половина расстояния до сосновой рощи. Правда, горные вершины теперь казались раза в три дальше, чем раньше.

Естественно, подумал Блейз, эта прогулочная площадка помимо управляемой погоды и прочих современных удобств наверняка оборудована еще и аппаратурой, создающей оптическую иллюзию расстояния, чтобы прогуливающемуся здесь человеку казалось, будто он находится под открытым небом.

– Давайте отдохнем. – Де Нильс коротко выдохнул оба слова как одно.

Блейз остановился. Де Нильс взглянул на него снизу вверх и благодарно улыбнулся. Некоторое время он молчал, восстанавливая дыхание.

– Хочу задать вам один вопрос, – наконец сказал он уже почти нормальным голосом. – Вопрос, ответить на который вы наверняка предпочли бы здесь, где нас никто не слышит. Думаю, у вас, как и у всех видных политических деятелей, в браслете имеется встроенный детектор подслушивающих устройств?

Блейз кивнул и бросил взгляд на запястье, где из-под рукава выглядывал браслет. Детектор сигнала не подавал.

– И как вы сами можете убедиться, здесь негде спрятать микрофон направленного действия, чтобы эффективно прослушивать наш разговор.

– Да, – кивнул Блейз. – А о чем вы хотели спросить?

– Только об одном. Что дает общественная эволюция, на которую вы так уповаете, людям необычных способностей? Одним словом, гениям. Причем гениям признанным, поскольку проблески таланта есть у многих, но, как правило, их талант проявляется лишь однажды, а не дает о себе знать постоянно. Что это будущее будет означать для них, поскольку они и так располагают необходимой свободой творчества и самыми благоприятными условиями для него?

Блейз несколько мгновений молча смотрел на собеседника. Де Нильс определенно слишком стар, чтобы относить подобный вопрос к себе, если только у него не было особых причин задавать его.

– Не знаю, – наконец ответил он. – Эволюция, о которой я говорю, будет продолжаться несколько поколений даже при самых благоприятных обстоятельствах. Но все же я не склонен думать, что она скажется на гениях как-то иначе, чем на всех остальных людях.

– Понятно. Спасибо, – отозвался Де Нильс. – Теперь можно еще немного пройтись.

Они двинулись дальше. Блейз продолжал размышлять над возможными причинами подобного вопроса.

Они почти дошли до рощи, на которую уже падала послеполуденная тень нависающей над ней горы, протягиваясь по траве почти до самых их ног.

– Что ж, – после недолгого молчания сказал Де Нильс. – В ближайшее время я буду докладывать о нашей встрече Совету. Как…

Тут вдруг у него перехватило дыхание. Тем временем они вступили в рощу и оказались между толстых стволов. Под покровом сосен стоял полумрак, и обоих собеседников окутала лесная прохлада.

– Но… – задыхаясь произнес Де Нильс, – …могу честно вам признаться, что это будет обычной рутиной. Чисто на потребу избирателей. Но… все может…

Он внезапно приник к Блейзу и снова смолк. Блейз придержал его за руку, Поставил прямо, и теперь они оказались почти лицом друг к другу.

– Тогда я тоже вам кое-что скажу, – начал Блейз. – Ваш Совет должен сознавать, что долго сдерживаемый прорыв общественной эволюции на наших Новых Мирах так или иначе произойдет очень скоро, и процесс будет быстрым, похожим на то, как прорывается в долину вода, размывшая плотину. На всех планетах начнутся перемены, они коснутся как самих планет, так и их взаимоотношений друг с другом. Наверняка вы уже заметили, как Новая Земля технологически развивается во всех областях, включая и непосредственную работу с научно-исследовательскими лабораториями Ньютона.

Он замолчал, давая Де Нильсу возможность ответить, но Секретарь только покачал головой, часто и тяжело дыша.

– …и что Кассида оказывается в положении промежуточного звена, которое в конце концов, если сближение двух планет будет продолжаться и дальше, может оказаться ненужным. Ваш мир однажды отлил себя в форму, став посредником, который снимает сливки с технологий, проходящих через его руки. По сравнению со всеми остальными мирами, в плане дальнейшего существования именно Кассиде придется труднее всего. И поэтому именно вашим людям следует как можно более внимательно слушать то, что я говорю.

Он снова смолк, чтобы дать Де Нильсу возможность что-нибудь сказать, но Де Нильс опять лишь бессильно покачал головой. Он уже буквально хватал ртом воздух.

– Так и передайте своему Совету, – закончил Блейз.

Глаза Де Нильса закрылись. Силы окончательно покинули его хрупкое тело, и он начал медленно валиться на землю.

Блейз успел схватить его за руку и удержать на ногах. Вдруг слева и справа за деревьями он заметил какое-то движение. Буквально через считанные секунды по обе стороны от них уже стояли люди в тех же военных мундирах, что и те, кто доставил Блейза в дом Де Нильса. Но это были уже другие офицеры. Эти были крупнее, внешне очень похожие друг на друга, с тяжелыми квадратными подбородками. Они молча подхватили Де Нильса с двух сторон.

– Мерзавец! – яростно бросил Блейзу тот, что повыше. – Ты же замучил его! Убирайся туда, откуда пришел, там тобой займутся!

Он держал Блейза за руку, крепко сжимая ее.

Блейз остановился.

– Сейчас ты меня отпустишь, – сказал он. Это была не угроза, а просто констатация факта. Какое-то мгновение офицер смотрел Блейзу прямо в глаза. Потом вдруг выражение его лица изменилось, он бессильно уронил руку, что-то буркнул и повернулся к своему напарнику, который до этого поддерживал Де Нильса, а теперь поднял его на руки и понес обратно к дому. Де Нильс лежал у него на руках с закрытыми глазами и был очень похож на усталого ребенка. Второй офицер последовал за ними.

Блейз направился через оказавшийся таким коротким луг к двери, ведущей в комнату с камином. Оказалось, что там его ждет офицер, который встречал их в космопорте.

– Сюда, пожалуйста, – вежливо произнес он. Сначала он смотрел на Блейза с тем же сердитым выражением, что и другой офицер там, в лесу. Но почти сразу этот сердитый взгляд сменился выражением полнейшего безразличия. Он не стал выводить Блейза из здания. Вместо этого он привел его в гостиную, где Тони пила чай, а Генри просто сидел, ничего не делая, и ждал.

Но втроем им удалось побыть совсем недолго. Они успели лишь обменяться взглядами, как вдруг появились все те же двое офицеров, отвели их на улицу и усадили в те же самые грузовики. Солдаты Генри уже погрузились, и как только Блейз, Генри и Тони заняли свои места, машины тронулись, довезли их до города и в конце концов высадили у того самого отеля, в котором они с самого начала и рассчитывали остановиться.

На обратном пути Блейз не произнес ни слова. Генри и Тони, глядя на него, тоже остаток пути просидели молча. Войдя в номер, Тони бессильно опустилась в кресло. Блейз сделал то же самое и знаком предложил Генри последовать их примеру. Тони пристально смотрела на Блейза.

– Да, – сказала она наконец, – похоже, что ты довольно интересно провел время.

Это прозвучало как констатация факта, а не вопрос.