Глава 7

БИРЮК

Утром Машку ждал приятный сюрприз: Айшма занялась стиркой белья, а ее отправила походить по саду и пособирать с деревьев вредных жуков. Не то чтобы Машка обожала сельскохозяйственные работы, но ведь гораздо приятнее шляться на свежем воздухе вдали от начальства, изображая бурную деятельность, чем тупо мыть окна в поместье. Мытье окон поручили более опытной Тиоке, что Машку невыразимо радовало. Экономка сочла, что Машка до этого ответственного дела еще недоросла. Вместо стекла здесь почти повсеместно использовался прозрачный полированный камень, к которому грязь прилипала намертво. Помимо всяких моющих средств, щеток и тряпок Тиока использовала странные и жутенько звучащие напевы и наговоры. Их она знала массу, а Машка запомнила только один — для отклеивания от окон раздавленных мух и жучков. И то только потому, что напев этот удивительно напоминал всем известный клич российских футбольных фанатов: «Оле-оле-оле-оле! Россия, вперед!»

Десяток разноцветных бутылочек с магическими средствами загадочно поблескивал перед Айшмой. Она смотрела на них с нежностью уставшей, но любящей матери. Машка решила не мешать ей, схватила округлую корзинку с крышкой и тихо ускользнула. В конце концов, каждый имеет право на проявление своих эмоций. Это очень важная для нормальной жизни вещь. Если Айшме доставляет такое удовольствие магическая стирка, то это ее личное дело. Некоторые вон футбол любят. Что же их, ругать за это?

Прихватив по дороге длинную палку, чтобы не прикасаться к противным жужжащим тварям руками, она вышла в сад, прохладный и пахнущий мокрой травой. Поглядывая изредка по сторонам — а вдруг какой особо наглый жук высунется, — Машка медленно, наслаждаясь собственной ленью и праздностью, прогуливалась между деревьями и размышляла. Сонная, как толстая осенняя муха, она перебирала ногами и вспоминала все известные ей стихи, смутно надеясь, что хотя бы один из них окажется магическим заклинанием. Не может же быть так, чтобы прославленные рифмованные строчки были совсем бесполезными! Наверняка в них есть что-то волшебное, раз уж в каждой приличной школе наизусть учат. «Еще ты дремлешь, друг прелестный? Пора, красавица, проснись!» — бормотала она шепотом. Спокойствие, почти полное бездействие и тихое «кап-кап» стекающей с листьев дождевой воды создавали удивительное ощущение полного умиротворения. Это было так прекрасно, что не могло длиться вечно.

— Эй! — Май спрыгнул с дерева, обрушив на Машку водопад ледяных капель. — Ты, кажется, спишь даже на ходу! Сколько можно? Даже мы, эльфы, не бываем настолько ленивыми.

Машка подпрыгнула и принялась судорожно отряхиваться, поглядывая на эльфа весьма недружелюбно, дабы не провоцировать его на дальнейшие издевательства. Отчего-то он не мог спокойно оставить ее наслаждаться тихим прекрасным утром именно в тот день, когда не нужно бежать помогать Айшме, или кормить кота, или выпалывать зловредные сорняки на особо ценных грядках с магическими растениями. Правда, неожиданный холодный душ помог Машке быстро проснуться. Разумеется, это было неприятно как неприятно бывает любое неуместное беспокойство. С другой — Машке приятно было думать, что появление Мая есть побочный результат ее стихотворной магии.

— Ох! Вы, эльфы, высшая раса, бываете куда более ленивыми, — проворчала она. — В этом плане вам равных нет. Лень, по-моему, ваш основной талант.

— Ты рассердилась? — покаянно склонив голову, поинтересовался Май.

— Знаешь ведь, что нет. — Машка рассмеялась. Виноватое выражение лица делало прекрасного нелюдя столь комичным, что злиться на него не было буквально никакой возможности.

— Это хорошо, — резюмировал довольно Май. — Потому что у меня к тебе есть важный разговор. Пошли.

— Куда? — поинтересовалась Машка.

— Как куда? — вскинулся эльф. — Пупочки есть. На голодный желудок никак нельзя обсуждать серьезные вещи.

В этом Машка была с ним совершенно согласна, хотя твердой уверенности в том, что загадочные «пупочки» ей непременно понравятся, не ощущала. У эльфов довольно странные гастрономические пристрастия, как показала практика. По крайней мере, Машка не могла вообразить нормального человека, который был бы способен жрать сладкое в таком количестве и при этом не испортить себе пищеварение. А кроме того, им нравилась тухлятина, чего Машка не могла принять даже при большом желании. Конечно, это была тухлятина, специфическим образом приготовленная, но все же настоящая. Самым натуральным образом сдохшая и протухшая. Кажется, это загадочное пристрастие эльфов было как-то связано с их религиозными обрядами, но Машка предпочитала не вдаваться в подробности. «Я хочу и дальше к вам хорошо относиться», — туманно отвечала она на все предложения Вия стать немного образованнее, познакомившись с древней эльфийской культурой.

Кроме того, важным разговором и какой-нибудь страшной тайной ее можно было подкупить гораздо проще, чем какой-то примитивной жратвой. В конце концов, все женщины любопытны. Даже те, что сидят на диете. И Май как знаток женской психологии об этом был прекрасно осведомлен.

Толстые восковые листья дробили солнечный свет. Те из лучей, коим удавалось пробиться сквозь густую листву, пятнали траву и редкие земляные лысинки лужицами света. Вий задумчиво чертил что-то пальцем на земле и шевелил губами. Не услышать, как Машка ломится сквозь кусты, не поспевая за ловким и привычным к жизни в зарослях Маем, было невозможно, однако старший даже не шевельнулся. Рядом золотистой грудой свалены были пресловутые «пупочки», больше всего похожие на крохотные тыквы. Машка поморщилась: в свое время ее перекормили плохо сделанной тыквенной кашей, и теперь вкус этого овоща неприятно напоминал о самых голодных временах дома.

— Я все решил! — с ходу заявил Май, плюхаясь рядом со старшим. — У нас все получится, и никаких проблем не будет. Прекрати делать лицо, старший, и подумай о плюсах, которые нам это предприятие принесет.

— Я очень, очень не люблю, когда ты так говоришь, — негромко ответствовал Вий, не отвлекаясь от своего медитативного занятия. — Обычно это означает, что неприятностей от задуманного у нас будет гораздо больше, чем пользы.

— Неправда! — обиделся Май. — Вспомни, разве я когда-нибудь тебя подводил?

— Всегда, — отрубил Вий и поднял наконец голову. — Он рассказал тебе, чем собирается заняться?

— Еще нет, — осторожно отозвалась Машка. — Это что-то опасное?

— Смотря кто этим будет заниматься, — философски отозвался эльф. — Если Май — то безусловно, а если некое мудрое существо вроде меня, то не очень. Он собирается наведаться в гости.

— Что же в этом опасного? — Машка рассмеялась. — Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро! Прямо сейчас? А к кому?

— Он собирается сделать это без ведома хозяина, — уточнил Вий. — Пока его дома не будет. И прихватить с собой из гостей один весьма дорогостоящий сувенир.

— То есть он собирается кого-то ограбить? — быстренько упростила объяснения Машка.

— Вот именно! — с энтузиазмом подтвердил Май. — Я выяснил, хозяин умчался на конференцию, которую проводит академия магических искусств, и собирается вернуться не раньше чем через несколько дней.

Машка с осторожностью откусила кусочек «пупочка» и сразу же скривилась: на вкус он оказался ужасно кислым словно недозрелый лимон.

— Какая гадость! — с чувством сказала она.

— Я тоже ему это говорил, — Вий пожал плечами. — Но он же меня совсем не слушает. Считает, что я слишком расчетлив для того, чтобы быть настоящим мужчиной.

Временами старший из эльфов становился невероятно нуден. Прямо как ослик Иа из мультика про Винни-Пуха. Только вот уши у него, конечно, не были настолько большими и обвислыми.

— Я не об этом, — нетерпеливо прервала его Машка. — Так что там с ограблением века?

— В отличие от всех знакомых мне магов он живет в пещере, страшно необщителен и вообще бирюк, — принялся рассказывать Май. — Разумеется, как и у прочих уважающих себя магов, его обиталище вполне разумно. Прежде чем поселиться, он замучил кого-то в этой пещере. Теперь дух этого существа живет в камнях и охраняет его.

— По-моему, это ужасно несправедливо, — заметила Машка. — Какой-то мерзавец тебя до смерти замучил, и ты же его потом и охраняй.

— Жизнь вообще штука несправедливая, — согласился Май. — Ну что, идешь?

— Ты забыл самое главное, — спокойно произнес Вий. — Его пещеру зовут Эйва, и она не любит мужчин с оружием. Говорят, к женщинам относится гораздо мягче.

— Ну да, — подтвердил Май. — А разве я этого не сказал?

— Так ты мне это предложил из корыстных соображений?! — возмутилась Машка.

— А из каких еще соображений можно предлагать приятелю опасную и ужасно выгодную авантюру? — удивился Май. — Чтобы скуку развеять, что ли?

— Хотя бы. — Машка гордо вскинула голову и уже собиралась повернуться и уйти, но любопытство и жадность победили чувство оскорбленного достоинства с изрядным перевесом. — А что там есть кроме этого твоего сувенирчика?

— Ну как тебе сказать... — замялся эльф.

— Желательно честно, — подбодрила его Машка.

Ее нижние девяносто (хотя на самом деле всего восемьдесят три) уже чувствовали начинающееся приключение. Машка не была полностью уверена, но, кажется, приключение обещало быть таким же неприятным, как кактус, вероломно напавший на седалище. Или, скажем, ежик. Сама она на ежа не садилась ни разу, особенно незащищенной задницей, но воображение у нее всегда работало исправно и представить острые ощущения от этого процесса не составляло большого труда.

— Это он украл у Вили алтарь, — со вздохом признался Май. — Пойми меня правильно. Я когда в городе узнал, сколько Вили заплатит тому, кто вернет ему украденное, понял, что просто не могу пройти мимо. Эта была такая красивая цифра, она так музыкально свистела в моих ушах...

— Стрелы у тебя в ушах свистеть будут. Музыкально, — мрачно напророчила Машка.

— Бирюк не умеет стрелять, — заметил Вий. — Я уточнял, у него другая боевая специализация.

— Значит, фаерболы. — Машка пожала плечами. — Разница, откровенно говоря, невелика. Надеюсь, в заказе Вилигарка не указано, что алтарь следует вернуть вместе с головой того придурка, который его украл?

— Кажется, нет, — неуверенно отозвался Май.

— Кажется? — ехидно прищурившись, переспросила Машка.

— А еще Бирюк славится тем, что у него самая большая коллекция магических колец, — словно невзначай продолжил Вий, глядя в сторону. — Говорят, именно у него хранится знаменитое Кольцо превращений, позволяющее выглядеть как угодно.

— А ими пользоваться кто угодно может? — недоверчиво спросила Машка.

— Кто угодно, — просияв, подтвердил Май. — Я научу тебя, это совсем просто. Даже ты поймешь.

— Какой ты все-таки невоспитанный. — Машка вздохнула. — Ладно, рассказывай, как до этой пещеры несчастной добираться.

Май тихонько стукнул костяшками пальцев по коре ближайшего дерева и почти сразу же другой рукой словно из воздуха достал карту, вышитую на квадратном платке. Через весь платок проходила толстая красная линия, изображавшая, скорее всего, их будущий путь.

— Смотри, — Май провел пальцем по линии, расстелив платок на траве, — это подземный ход, очень старый, но еще не обрушившийся. Он ведет от ярмарочной площади прямо в пещеру. Там много других веток, так что без карты не обойтись.

— Что, этот Бирюк такой идиот, что не поставил там стражу? — не поверила Машка. — До него же кто угодно может добраться!

— Не кто угодно, а кто знает! — Май щелкнул пальцами, и карта растворилась в воздухе, впиталась в траву и землю. — Он же не рассчитывал, что его решат надуть настоящие эльфы, которым земля с радостью раскроет любые секреты. Для нее, старушки, так важно, чтобы мы были счастливы...

И он сентиментально погладил ладонью землю. Послышалось слабое, на грани слышимости, урчание. Машка предпочла не обращать внимания и источник звука не выискивать. Мало ли где у земли пасть, которой она урчит. И мало ли как она выглядит. Может, после этого нормальному человеку от кошмаров будет сложно избавиться? Это эльфы обладают нечеловеческой психикой, их такие вещи не пугают... Но ведь по большому счету они не вполне нормальны...

— Надо сказать, — педантично заметил Вий, улыбаясь краешком рта, — что в большинстве своем настоящие эльфы — существа в высшей степени порядочные и кражами не занимаются.

— А как же вы? — удивилась Машка.

— Мы слишком долго пробыли среди людей. — Май лицемерно вздохнул. — Человечность, к сожалению, очень заразна.

Машка скрипнула зубами, но не нашлась, что на это ответить.

— Когда пойдем? — тоскливо спросила она. Образы магических колец, вертящиеся перед глазами, манили ее.

— Если я не ошибаюсь, у тебя сегодня прогулочный день. Вот и давай прогуляемся, — предложил Май. — Все равно ты ничем не занята. А делать вид, что жуков собирает, и морок может. Хочешь, я сделаю тебе отличный морок, и пойдем?

— Ты имеешь в виду сейчас? — деловито уточнила Машка.

— Можно подумать, что тебе нужно собрать вещи, запастись провизией и поставить прорву магических щитов. — Нахальный эльф пожал плечами. — Конечно, сейчас! Зачем откладывать на потом?

— Кстати, насчет щитов и прочих спасательных примочек — они у нас будут? — поинтересовалась Машка.

Май махнул рукой.

— Этим займется Вий.

Заросли цветущих колючек согласно шевельнулись в такт его словам, и Машка даже заподозрила, что там сидит шпион и подслушивает. Но востроглазые и тонко слышащие эльфы никакого беспокойства не проявляли, а значит, это был примитивный полтергейст или еще какое проявление их любимой природы. В любом случае раньше эльфов беспокоиться не следовало.

— Ну, если Вий, тогда я спокойна, — обрадовалась Машка.

Вий поощрительно кивнул ей. Мужчины, даже если они эльфийской расы, вообще страшно падки на лесть. Особенно если она — тонкая.

Привычно не соблаговолив уведомить охрану периметра о своем уходе, они миновали забор. Машке показалось даже, что зачарованный камень ограды молчаливо пожелал им удачи. Этот мир, как и ее родной, был полон несправедливости. Никогда Машке не дождаться такого отношения от природных материалов, воздуха, растений и животных, какое по праву рождения достается эльфам. И только потому, что у нее нет прекрасных эльфийских глаз и куда менее прекрасных острых ушей.

Погрустив немножко, Машка решила не думать больше об этом. Расовая дискриминация ее расстраивала. Вий что-то бормотал себе под нос: похоже, заготавливал магические штучки про запас. И то хлеб — никогда не бывает лишним иметь запасной фаербол в кармане. Особенно если он пока не активен, а то, чего доброго, карман спалит.

Стараясь не привлекать внимания окружающих, они неторопливо догуляли до ярмарочной площади. В этот день народу там было немного — только те, кому срочно приспичило купить овощей и фруктов. Распродаж не намечалось, для найма работников существовал особый день, да и до праздников, традиционно начинавшихся на площади было еще довольно далеко. Около отполированной сотнями ног лестницы местного городского «Дворца съездов» притулился один-единственный нищий. По его виду и запаху нельзя было даже точно определить, спит он или уже умер. Машка с негодованием отвернулась от него — бомж, неотличимый от московских, кардинально портил ей картину мира. Вий тщательно прицелился и бросил в банку, стоявшую перед побирушкой, мелкую монетку. Сразу стало ясно, что бомж пребывает в полном здравии, а зрению его и слуху можно позавидовать. С быстротой оголодавшего весеннего воробья он кинулся доставать подачку. Прямо над его головой тяжело качнулась связка оранжевых шаров, прицепленная к стене учреждения. Сейчас шары светили совсем тускло: стоял день и в искусственном освещении не было надобности. Машка подумала внезапно, что, когда стемнеет, они будут довольно колоритно смотреться вместе — грязный бомж и сияющие оранжевые шары. Уже заворачивая за неприметную серенькую палатку, где сонная толстая женщина продавала цветы, она обернулась посмотреть на нищего и твердо решила насыпать ему в банку монет, когда эльфийская воровская экспедиция благополучно вернется из жилища Бирюка. Не если вернется, а именно — когда. Так думать было спокойнее. Машка очень верила в свою удачу.

Аккуратно простучав несколько совершенно одинаковых с виду камней за палаткой, Вий произнес несколько слов. Машка почувствовала, как давит на виски внезапно сгустившийся воздух. Май добавил что-то ласково и вежливо, коснулся одного из камней доверчиво раскрытой ладонью. Неохотно, медленно, но камень заворочался, выволакивая из земли свое тяжелое мертвое тело. Под ним обнаружился темный провал с торчащей поперек него металлической перекладиной. С перекладины свисала веревка, всем своим видом призывая искателей приключений спуститься вниз и получить желаемого по полной. Приключения, остро приправленные опасностью, притаившись и не дыша, ждали их внизу.

Машка как-то неуверенно посмотрела на Вия. Тот зябко повел плечами, заглянул вниз и подмигнул ей: не дрейфь, мол, мы вместе. Это немного прибавило ей смелости, но, конечно, не настолько, чтобы она решилась спускаться первой. Май махнул рукой и скользнул вниз по веревке, Машка последовала за ним. Ощущение было не из самых приятных — словно спускаешься в канализацию. И не потому, что там попахивало гнилью и водой, — просто там было жутко темно. Темноты вопреки утверждению, что она друг молодежи, Машка не любила. Вероятно, она так и родилась — старухой. Несмотря на все меры предосторожности, ноги она все-таки отбила. Пол оказался твердым и неровным, это, бесспорно, говорило о том, что городская власть не слишком заботится о поддержании подземных ходов в должном порядке. С другой стороны, это внушало некоторую надежду на то, что Май был прав и все давно забыли об этой дороге к логову Бирюка, включая и самого вороватого мага. Немного погодя послышался аккуратный шлепок — приземлился Вий. Мая же слышно не было.

— Эй, вы оба где? — позвала Машка.

— В белиберде, — ехидно отозвался Май справа.

— Не волнуйся, — утешил ее Вий. — Мы тут. Ход ведет прямо, здесь заблудиться невозможно. Я все время буду сзади, так что не тревожься насчет диких крызов.

— А тут еще и крызы есть? — опешила Машка. — Могли бы и раньше предупредить, натуралисты юные!

— Да я и предположить не мог, что такая, как ты, — и вдруг крызов боится, — язвительно заметил Май.

— И вовсе я их не боюсь, — принялась оправдываться Машка. — Просто они не слишком красивые. Я их не люблю. И вообще, они так мерзко пищат, ужас. Май, пожалуйста, не убегай далеко вперед, а то я перестаю нормально ориентироваться в этом подземелье.

— Ничего, я постараюсь топать погромче, чтобы ты не потерялась, — пообещал Май, мерзко хихикнув.

Машка вовсе не была уверена в том, что противный нелюдь собирается исполнять свое обещание. Она сделала пару шагов вперед и чуть не упала, споткнувшись о камень, выступавший из пола.

— Осторожно, не споткнись, — заботливо предупредил ее Май из темноты. — Тут чьи-то кости в пол вмурованы.

— Спасибо, — мрачно отозвалась Машка. — Всякий совет хорош только тогда, когда он вовремя.

— А я на будущее, — весело сказал Май. — Тут еще много костей.

— Заткнись и следи за дорогой, — оборвал его Вий. — Скоро должна быть развилка. Нам направо. Если мы заблудимся, я тебе голову оторву, как самую бесполезную часть тебя.

Май тут же замолчал и действительно зашаркал чуть громче, стараясь, чтобы Машке было удобнее. Она стиснула зубы, мысленно сказала себе, что она смелая и сильная, — и ринулась вслед за ним. Аутотренинг не очень подействовал, но какой-то эффект от него все же чувствовался.

Минуту спустя она споткнулась снова и чуть не упала. Схватившись за кстати подвернувшееся плечо Мая, Машка едва удержалась на ногах и с облегчением выругалась. Неокультуренное подземелье ей совершенно не нравилось, хотя к метро дома она относилась вполне нормально. Но одно — ехать в освещенном поезде, и совсем другое — тащиться пешком по мокрому темному подземелью.

— Что ты постоянно спотыкаешься? — удивился Май. — Светло же!

— Это для тебя здесь светло, — огрызнулась Машка. — А для меня — тьма непроглядная.

— Тебе посветить? — сочувственно спросил Май.

Машка оставила бесплодные попытки разглядеть рельеф пола, подняла голову и замерла. Глаза у ее собеседника увеличились вдвое и теперь сияли, как два фонарика, постепенно увеличивая и увеличивая яркость.

— Спасибо, — выдавила она из себя. — Уже вполне достаточно. Все видно.

— Что-то не так? — озабоченно спросил эльф.

— Да нет, все нормально, — отозвалась Машка. — Просто немного неожиданно. Скажи, а это у тебя врожденное?

— Что? — не понял Май.

— Ну это... — Машка обвела руками освещенное пространство туннеля. — Светоч из глаз.

— Нет, — с видимым удовольствием признался Май. — Это я сам себе вырастил. Очень красиво и удобно. А на девушек знаешь как действует?

— Они пугаются и падают в обморок? — ехидно предположила Машка, быстро освоившись.

— Ничего ты не понимаешь в девушках, — обиделся эльф. — Ты какая-то странная. Обычным девушкам нравится, что у меня глаза светятся. А ты ненормальная.

— Да, я уникум, — подтвердила Машка, ухмыляясь.

— Звучит как ругательство, — невинно заметил Май.

— Хм, — оценил Вий, догнав их, — вот так гораздо лучше. Хорошо, что догадался использовать свои жуткие глазки.

— Вот видишь, и Вий считает, что они жуткие! — обрадовалась Машка.

— Вию можно, он мужчина, — отозвался Май. — Он давит во мне конкурента. А ты-то что? Мне казалось, у тебя нормальная ориентация...

— Нормальнее некуда, — отозвалась Машка. — Только я не привыкла к тому, что у мужиков могут глаза светиться. Удобно, но немного непривычно.

— Извини, я считал, что как раз эта твоя блажь — штука абсолютно бесполезная, — признался Вий. — Но ведь действительно так гораздо светлее. Мне-то почти все равно, а вот ей будет спокойнее.

— Ну вообше-то я тоже так считал, — отозвался Май и продолжил движение вперед, скользя по стенам светом своих биологических фар.

Машка всерьез задумалась о том, что по ночам Май мог бы торчать у нее на крыльце, принося много пользы. По крайней мере, она бы не спотыкалась постоянно на лестнице, выходя в темноте попить водички или еще зачем. Подумав про «еще зачем», Машка смутилась и звать эльфа охранять ее сон раздумала. Он же мужчина, хоть и эльф.

На серых стенах пещеры во множестве сидели усатые жуки, чьи тела были прозрачны, как капли родниковой воды, и испускали холодный зеленоватый свет. Через твердый, похожий на стеклянный, панцирь можно было разглядеть перекрученные нити кишок и, кажется, сосудов, если только насекомых бывают сосуды. И сердце — бледно-зеленый крохотный комочек под самой головогрудью. Жуки сидели в торжественной неподвижности и лишь иногда шевелили длинными усами, словно тихонько переговаривались.

Жуков, тем более незнакомых, Машка боялась. Спокойно относилась она только к привычным тараканам, от которых невозможно было избавиться в той хрущобе, о которой она начала забывать. Но тараканы в этом мире почему-то не водились. Из распространенных вредителей можно было бы, пожалуй, вспомнить вездесущих крызов. Наверное, обитала здесь и мелкая зловредная нечисть типа бабников, но если Машка правильно поняла, эти оказались вполне человекообразными тварями.

С насекомыми же было сложнее — ни с одним их видом Машка познакомиться близко еще не успела, так что все местные жуки автоматом вызывали у Машки брезгливое опасение: а ну как укусят? А ну как ядовитые? Или, того хуже, переносчики болезнетворных заклинаний? Кроме того, Машка подозревала, что какой-нибудь умный маг — вроде того, к которому они нынче собрались в гости без его ведома, — додумался использовать их в качестве системы раннего оповещения. Пчелы же наверняка как-то между собой общаются, а с помощью магии расшифровать их язык или научить их чему-то новому легче легкого! По крайней мере так Машке казалось. И вот теперь у нее было ощущение что жуки шевелят усами не просто так — они передают сообщения хозяину подземелья.

Стараясь не касаться стен, Машка осторожно шла за Маем. Внезапно один из жуков пошевелил лапками, оттолкнулся от стены и свалился прямо Машке за шиворот. Машка завизжала что было силы. Она могла бы поклясться: мерзкая тварь сделала это нарочно.

— Эй, что случилось?! — Вий обеспокоенно кинулся к ней.

— Сними его с меня, сними! — истерически визжала Машка, чувствуя, как отвратительное насекомое цепляется крохотными острыми коготками на лапках за кожу на ее спине. Это было щекотно и противно.

Май, обернувшись, созерцал ее метания с выражением глубокого недоумения на лице. Кажется, противный эльф ничего не боялся и подобные страхи были для него в новинку. Вий же недолго думая схватил Машку за плечи и аккуратно потряс. Это немного успокоило ее, не то чтобы совсем, но визжать она перестала.

— Да кого же? — растерянно спросил Вий.

— Жука! — театральным шепотом сообщила Машка. — Мерзкого прозрачного жука! Он кусается!

— А, светляка. — Эльф немедленно расслабился. — Успокойся, они не агрессивные. И это хороший знак — нам непременно повезет, раз уж коренные жители этих пещер объявили нам о своей благосклонности. Видимо, Бирюк здорово им не нравится.

— Это отвратительный знак! — не успокаивалась Машка. — Он щекочется!

Вий поперхнулся. Звук этот подозрительно похож был на сдавленный смешок, но Машка предпочла не обратить на это никакого внимания. Критические ситуации требуют решительности. Содрогаясь от омерзения, она запустила руку под рубашку и нащупала любознательную и слишком общительную тварь.

— Это его способ сказать тебе, что ты ему нравишься и что все прочие светляки одобряют то дело, которое мы затеяли, — примирительно сказал Май, пытаясь внушить ей некоторый оптимизм. — Это и правда отличный знак.

— Вот и носи этот знак на себе, любитель шестиногих! — огрызнулась Машка, выловив наконец-то треклятое животное из-под рубахи.

Передавая его эльфу, она искренне постаралась жука не раздавить, не внушить ему отвращения, не попортить усики и вообще вела себя как примерная девочка. С благоговением Май принял жука в свои ладони и запустил в волосы. На лице его тут же появилось блаженное выражение.

— Только почему шестиногих? — промурлыкал он, полуприкрыв глаза.

— Потому что жуков! — доходчиво объяснила Машка. — У жуков всегда по шесть ног!

— Не обобщай. — Вий покачал головой, явно собираясь прочитать Машке лекцию. — Вовсе не всегда. Шестью ногами ограничиваются только те насекомые, которые обладают магической силой. Без магии на шести ногах далеко не убежишь!

«Вот дела! — подумала Машка. — Выходит, дома все жуки — магические? И тараканы тоже?» В голове ее немедленно возникла модель перегонного куба, который бы позволял извлекать из отвратительных тварей скрытую в них магию. На мгновение ей даже захотелось вернуться домой, чтобы учинить там научно-техническую революцию и научить людей пользоваться разлитой в воздухе магией, но желание это быстро прошло. Во-первых, Машка никогда не страдала альтруизмом. А во-вторых, магией еще сама пользоваться толком не научилась. Последнее удручало ее все больше и больше, хотя картина процесса перегонки тараканов в чистую магию пришлась ей по душе.

От садистских мыслей ее отвлекла возня жука, который явно устраивался в эльфьих волосах надолго. Жук совершенно не возражал против смены места жительства. Видимо он собирался вывести там потомство и основать новую колонию. «А вдруг это „жучок“?» — подумалось Машке. Она еще раз с подозрением взглянула на крупное прозрачное насекомое, угнездившееся на голове эльфа, но по здравом размышлении решила поверить приятелям. В конце концов они, наверное, знают, с чем связались. Не первый год здесь живут — в отличие от Машки.

Свалив таким образом всю ответственность за дальнейшее развитие событий на хрупкие плечи эльфов, Машка успокоилась совершенно и даже повеселела. Жук, свив из волос Мая гнездо, успокоился и, кажется, действительно занялся откладыванием яиц. Будет забавно посмотреть на попытки эльфа заснуть ночью, не причинив вреда столь уважаемому им насекомому и его кладке. Машка хихикнула и двинулась дальше, не желая отставать и оставаться в полутьме наедине с жуками.

— Осторожно, не споткнись, — заботливо предупредил Май, и конечно же Машка тут же споткнулась и чуть не упала.

Остановились они перед глухой каменной стеной, из которой, наполовину уйдя в камень, торчал самый настоящий висячий замок. Такие в свое время продавались в советских хозяйственных магазинах, только не настолько ржавые, разумеется.

— Не говори под ногу, — отозвалась она. — Что, уже дошли?

— Докатились, — подтвердил Май.

— Не нравится мне это слово, — заметила Машка, разглядывая магическую дверь.

В том, что это именно дверь, а не что-нибудь другое, она не сомневалась ни капли. Потому что только на дверях висят ржавые амбарные замки из тех, что до сих пор вешают на дачи и гаражи. Он был тяжелый, внушительный и, похоже, невскрываемый. Машка обескураженно почесала щеку и привалилась к стене туннеля. Ни булавки, ни заколки, ни шпильки, которыми обычно открывают такие замки в фильмах, у нее с собой не было. Будь замок магическим, с ним можно было бы, наверное, попробовать договориться — по крайней мере, о таком способе проникновения в чужой дом Машка читала. Но и намека на магическую природу висячего замка не наблюдалось. Машка вздохнула и впала в ступор. Мозгового штурма не получалось.

— Глупенькая! У нее эльфы рядом, а она думать пытается! — буркнул Май, смерив ее насмешливым, характерно эльфийским взглядом.

— А что, присутствие эльфов тормозит мысленную активность? — невинно поинтересовалась Машка, хлопая глазами.

— Эльфы думают гораздо качественнее, нежели люди, — торжественно объявил Май. — Думать рядом с нами — бесполезно. А тем более о том, чем открыть сложный замок. Нет лучших специалистов по вскрытию замков, чем мы.

С этими словами он пошарил по стене и отломил тонкую каменную сосульку-сталактит. Поковырявшись ею в замке, он триумфально поднял руку вверх. Замок послушно щелкнул и раскрылся.

— Ух ты! — восхитилась Машка, — А я думала, в этом только гномы разбираются.

— Каждый ребенок знает: гномов не существует, — назидательно сказал Вий. — Гномы — это сказки и суеверия.

— Некоторое время назад я думала, что эльфы — это сказки, — немного подумав, сообщила ему Машка.

Эльф хмыкнул: кажется, не поверил.

— Я подожду вас здесь, — сказал он.

— Как?! — возмутилась Машка. — Разве ты не пойдешь с нами внутрь?!

— Отсюда гораздо удобнее оберегать вас, — объяснил Вий. — Кроме того, я чувствую некоторое напряжение в воздухе. Сдается мне, Бирюк оказался очень предусмотрительным хозяином. Он высадил внутри ангельскую пыль.

Машка пошевелила мозгами, соображая, откуда ей может быть известно это словосочетание и что оно может означать. Обычно до нее доходило куда быстрее, на утрату способности быстро соображать она никогда не жаловалась. А сейчас то ли мандраж так подействовал на ее мозги, то ли просто этот мир совершенно не ассоциировался с известным ей значением слов «ангельская пыль», но ей потребовалось несколько минут на раздумья. В голове всплыла мелодия песни ее любимой «Арии», и Машка аж подпрыгнула.

— Так он что, наркоман, что ли?

С наркоманом связываться не хотелось. Машка не любила их и побаивалась, предпочитая обходить стороной в тех случаях, когда это возможно, и по крайней мере пытаться там, где невозможно. Обычно удавалось.

— Когда-то он был самым известным специалистом по растениям, — объяснил Вий.

— Знаю я эти растения... травка, мак и что там еще используется, — пробормотала Машка.

— Глупая. — Май тихонько рассмеялся. — Ангельская пыль — это растение, глушащее любую магию в том помещении, где оно живет. Любую, даже нашу. И оно не поддается уговорам, как другие дети природы. Внутри не получится пользоваться магией.

Легко, кончиками пальцев толкнув дверь, он вошел в пещеру. Машка последовала за эльфом и попыталась прикрыть дверь за собой, но вопреки ее ожиданиям дверь оказалась безумно тяжелой, каменной и холодной. Она даже не дернулась. Плюнув на всю эту эльфийскую магию, Машка проскользнула в пещеру и огляделась. Стены здесь действительно сплошь заросли ангельской пылью, не слишком отличающейся от мохнатой плесени, что вырастает на забытом в теплой кухне сладком чае. Только эта была снежно-белой, очень красивой. Там, где в нормальных квартирах располагается плинтус, росли такие же белые резные листья и невысокая трава — вероятно, ангельский пух и перья.

— Ну и где здесь склад магических предметов? — поинтересовалась Машка.

— Сейчас найдем, — отозвался Май и отправился тщательно осматривать стены пещеры.

Что уж он там собирался найти, трещины или кнопки, говорящие о потайной двери, Машка вникать не стала. Зато, углядев замаскированный пышным ковром из той же ангельской пыли стеллаж, ринулась к нему. Живописно сваленные в кучки на полках предметы выглядели так, будто их туда запихали в большой спешке, а потом прикрыли ковром, чтобы не травмировать психику гостей. Уж Машка-то хорошо знала, что в таких кучах часто можно найти что-нибудь интересное. Обычно в них мирно соседствуют деньги, затолки, фотографии, серебряные ложки и грязные носки. Где-то в районе солнечного сплетения возникло неприятное ошушение щекотки, сопровождаемое подозрением, что их здесь ждали. Может быть, конечно, не конкретно их, а вообще гостей, но ждали точно. Однако усилием воли Машка эту неуместную мысль задавила.

— Ничего не трогай! — не оборачиваясь, предупредил Май, как будто и на спине у него были глаза.

— Слушай, мы сюда воровать пришли или на экскурсию?! — возмутилась Машка.

— Воровать, знаешь ли, тоже следует с осторожностью, — сообщил Май.

— Ну да, у тебя, видимо, большой опыт, — огрызнулась Машка, с тоской созерцая залежи непонятных, но, бесспорно, ценных вещей на полках.

Чей-то небольшой череп соседствовал там со скукожившимся цветком и с ожерельем из разноцветных камушков. На листе бумаги были небрежно рассыпаны засушенные травки и цветы, а рядом лежал полосатый жезл гаишника, в магической природе которого Машка не сомневалась и дома.

— Май! — окликнула Машка эльфа. — А это что, волшебная палочка?

— Я не знаю, что это, но на всякий случай не прикасайся. Мало ли что... Подожди, пока я закончу, — отозвался он напряженным голосом.

Машка хмыкнула. Вот высокомерная остроухая скотина! Всем же известно, что в фантастических романах смелость всегда вознаграждается, а магические веши с легкостью подчиняются пришельцам из иного мира — ведь пришельцы эти, как правило, неподвластны магии. Убедившись, что приятель ее занят поисками, она осторожно протянула руку к жезлу, повторяя про себя памятное: «У тебя нет власти надо мной!» Вдаваться в подробности она посчитала излишним: на жезле ведь не написано, кто был его владельцем.

Прикосновение словно пробудило предмет. В ту же секунду он начал меняться. Полосатость стала менее отчетливой, линии поплыли, а в следующее мгновение коварный жезл сменил цвет, став ярко-синим. На ощупь он был холодным, но Машка сердцем чувствовала, что жезл радуется ей и готов подчиниться. Не зря же он так старался привлечь ее внимание. На пробу она пару раз взмахнула им, но ничего не случилось. «Ладно, дома разберусь», — решила Машка и попыталась сунуть добычу за пазуху. Бесполезно — пальцы прилипли к жезлу намертво. Она уже собиралась запаниковать, когда Май радостно вскрикнул и дальняя стена пещеры беззвучно отъехала влево, открыв тайник. Машка быстро спрятала руку за спину и ринулась вслед за эльфом.

Потайная комната, однако, оказалась практически пустой. Грубо сколоченный стол и скамья — вот и все, что там было. На стенах, правда, висело множество ковриков и занавесей, да на полу лежал тонкий ковер с растительным рисунком. Май тут же сунул нос за ближайшую занавесь, но, кроме загадочных приборов, ничего там не обнаружил.

— Кажется, у нас мало времени, — решительно сказал он, прислушавшись к своим ощущениям. — Поищи по той стороне, а я займусь этой.

— Что, больше никаких идей нет? — тоскливо поинтересовалась Машка. — Может быть, заклинание какое поисковое произнести нужно?

— Не думаю, что это хорошая идея, — пробормотал Май. — Здесь тяжелая атмосфера.

— Да? — поразилась Машка и потянула носом. — Странно. Я ничего не чувствую, хотя насморка нет.

— Я не в этом смысле, — объяснил эльф, — а в том, что в пещере вряд ли получится провернуть какое-нибудь магическое действие. Ангельская пыль, я же говорил тебе.

— Это ужасно неудобно, — попеняла Машка эльфу, словно именно он был тем самым садоводом-любителем, который насажал здесь дряни, глушащей магию.

— Неудобно, — согласился Май. — Но, увы, я ничего не могу с этим поделать. Попробуй попросить пещеру нам помочь. Чем Разумец не играет, вдруг ты ей понравишься...

— У меня, между прочим, нормальная ориентация, — напомнила Машка и уставилась на стену пещеры.

Ничего привлекательного в камне не было, да и Машка считала, что будет выглядеть довольно глупо, разговаривая с голой стеной. Тогда она закрыла глаза и попыталась представить себе, что в сером холодном камне живет милая пожилая женщина вроде Анны Петровны, терапевта из поликлиники, у которой Машка частенько выклянчивала справки после того, как прогуливала школу. Как назло, перед внутренним взором возникала только Степанцова, стоматолог из той же поликлиники, отличавшаяся крайне стервозным характером. Видимо, это должно было означать, что пещере Машка не очень-то нравится. Не сказать чтобы ее это удивило, скорее расстроило. Но на слепое везение она и не рассчитывала — не привыкла.

Машка, вздохнув, принялась обследовать дальнюю стену пещеры. Первая занавесь скрывала груду грязных тряпок, вторая — склад ржавого средневекового оружия. На третьей занавеси сердце ее тревожно екнуло. Левому уху стало тепло. Ощущение, что некто невидимый тихонько шепчет ей на ухо, не было неприятным, скорее просто необычным.

— Май, — позвала она.

— Что-то не так? — Эльф обернулся. Он выглядел встревоженным и слегка растрепанным, как весенний воробей. Это весьма шло ему.

— Мое ухо щекочет теплый ветер, — сказала Машка. — Так и должно быть?

— Вряд ли, — признался он, немного подумав. — Никогда о таком не слышал. Мне это не нравится. Попробуй отойти от стены. Встань рядом со мной. Ну как?

— Не проходит, — призналась Машка с испугом.

Май сплюнул.

— Мракобесие какое-то! Ладно, давай быстро искать все, что нам нужно, и бежать отсюда. Откровенно говоря, мне здесь тоже немножко неуютно.

— Немножко неуютно — не то слово, — поддержала его Машка. — Где же этот идиотский алтарь может храниться?!

— В маленькой пещерке слева, за коричневой занавеской, — любезно подсказал кто-то сзади.

— Спасибо, — машинально поблагодарила вежливая Машка и тут же переполошенно развернулась. Голос был мужским, а значит, никак не мог принадлежать пещере.

Обнаруженный ею мужчина ничуть не походил внешне на Бирюка, каким Машка его представляла. Но никем иным этот аккуратный наглый щеголь, так спокойно чувствующий себя в пещере, быть не мог. Слишком уж он был в себе у'верен. Машка таких всегда не любила. Богатый, властный, привыкший, что все вокруг ему подчиняются и стараются услужить. Маг он там или не маг, но Машка могла прозакладывать свои босоножки и библиотечную книжку в придачу, что официанты в ресторанах, завидев его, бегут со всех ног, чтобы успеть принести ему меню до того, как он проявит неудовольствие. Сейчас, правда, Машке стало не по себе.

— Здрасьте, — сглотнув, сказала она.

По плечам и спине протопали мурашки. Уши горели, а в горле было сухо и гадко. Хотелось бежать, но ноги не слушались свою перепуганную хозяйку. Машка возблагодарила полутьму за то, что она до сих пор позволяла скрывать прилипший к пальцам жезл, и осторожно скосила глаза на Мая. Тот выглядел растерянным и озадаченным.

— Приветствую вас в моем доме, — любезно отозвался Бирюк. — Чем могу помочь?

— Но вы же на конференции! — обиженно сказала Машка. — Так нечестно!

— А кто говорит о чести? — Бирюк изящно приподнял левую бровь. — Крали?

— Что? — не поняла Машка.

— Господа, я ошибаюсь или вы действительно пришли ко мне, чтобы что-то украсть? — Хозяин дома, похоже, начинал уже терять терпение.

— Конечно нет. Как вы могли такое подумать?! — с праведным негодованием произнес Май, наконец-то обретший голос.

— Я не приглашал вас в гости, — со скучающим видом сообщил Бирюк. — Я вообще никого не приглашаю в гости вот уже много лет. Я не люблю гостей. Удивлен, что вам это неизвестно.

— Нам это известно, — Май вежливо кивнул, — поэтому мы и пришли к вам в гости именно тогда, когда вас не было дома. Нам не хотелось вас беспокоить.

— Весьма мило с вашей стороны, — оценил хозяин пещеры. — Однако гостей, которые приходят ко мне так, что я об этом узнаю последним, я не люблю еще больше. Я вообще человек весьма недружелюбный, а к кралям отношусь очень и очень плохо.

— Шутите? — недоверчиво поинтересовалась Машка.

— Я убийственно серьезен, — заверил ее Бирюк.

— Вот это-то меня и не радует, — пробормотала она себе под нос. — Какое гадкое слово «убийственно».

И она бросила опасливый взгляд на богатую коллекцию оружия, украшавшую стены центральной большой пещеры. Подавляющая часть экспонатов коллекции содержались в порядке и хоть сейчас была готова к употреблению. Особое же пристрастие хозяин пещеры явно питал к разного рода пикам и вилам. Бирюк тоже взглянул на стену и, пренебрежительно усмехнувшись, спросил:

— Неужели ты думаешь, что я испоганю антикварное оружие кровью жалких кралей?

— Не такие уж мы и жалкие, — обиженно отозвалась .Машка. — Замок-то мы ваш вскрыли.

— Это не достижение. — Бирюк пожал плечами. — Замок довольно старый, незаговоренный. Любой мальчишка с ярмарки способен вскрыть его. В детстве я открывал такие десятками. Кстати, нелюдь мне нравился гораздо больше, когда молчал.

И он с высокомерием, достойным чистокровного эльфа, взглянул на Мая. Тот поперхнулся, закашлялся и застыл с удивленным выражением на лице.

— Между прочим, — опомнилась Машка, — мы не красть пришли, а только вернуть то, что украли вы. Так сказать экспроприацию экспроприированного произвести.

«И не запнулась даже!» — гордо подумала она. Про жезл она предпочла пока забыть, чтобы не нервировать хозяина пещеры. Май замычал, усиленно пытаясь кивнуть. От этих усилий лицо его стало красным.

— А что именно? — заинтересовался Бирюк, — У меня довольно много вещей, которые раньше принадлежали другим. В нашей среде это распространенное явление, если ты не знала.

Май замычал громче. Бирюк осуждающе взглянул на него и ловко щелкнул пальцами. Звук прекратился. Эльф все так же напряженно старался привлечь к себе Машкино внимание, но тишина словно невидимой ватой окутала его.

— Вы украли алтарь у некроманта Вилигарка, — уже сомневаясь в том, что поступает правильно, сообщила Машка.

Между лопаток зачесалось. Ей хотелось бы верить, что это всего-навсего режутся крылья, но вероятность такого была исчезающе мала. Скорее, внутренний голос, будучи лишен возможности заорать в ее голове, предупреждал о грядущих неприятностях.

— Вилига-арк? — томно протянул Бирюк. — Так вот в чем дело. Вероятно, вы работаете на него. Можешь не отвечать, у тебя все на лбу написано. Что ж, это совершенно меняет дело.

Машка нервно обернулась к Маю. Тот глазами показывал на жезл, который наконец-то углядел, и делал страшное лицо. Машка и хотела бы объяснить ему, что бросить уворованное она не может, но толк от этого был бы вряд ли, а вот хозяину вещи совершенно незачем сообщать о краже. Вдруг он еще больше расстроится?

— Скажи, милочка, а нелюдь тоже работает на него? Как интересно... — продолжал тем временем Бирюк.

Машка вздернула подбородок надменно и решила изобразить Зою Космодемьянскую.

— Нет, — беззастенчиво соврала она. — Я спасла ему жизнь, и он был мне должен. Я уговорила его сопровождать меня, чтобы скучно не было.

Май сверлил ее тяжелым взглядом. Не надо обладать особыми способностями, чтобы понять: он решил, что Машка просто свихнулась от страха. Такое иногда случается с людьми. Но у Машки были свои соображения на этот счет.

— Боги считают, что вы, господин, зарвались, — нахально сообщила она Бирюку, смерив его наилучшим из свои фирменных брезгливых взглядов. — Алтарь нужно вернуть.

Бирюк насмешливо хмыкнул, отчего-то не впечатлившись ее выступлением.

— А ты смелая, — сказал он. — Такие обычно дохнут первыми.

— Вас не смущают грядущие разборки с богами? — подозрительно спросила Машка, все еще на что-то надеясь.

«Вий! — напряженно думала она. — Ну сделай же уже что-нибудь!» Хозяин пещеры тем временем потер виски, хлопнул в ладоши и повернулся к Машке спиной.

— У нас разные боги, детка, — негромко сказал он. — Вряд ли покровитель Вилигарка будет беспокоиться из-за такой мелочи, как похищенный алтарь. У него много других проблем. Ты еще маленькая и глупенькая. И, наверное, уже не успеешь повзрослеть.

В этот момент в пещере резко запахло резаной травой и горящими листьями, раздался шум падающей воды, и Май исчез, не успев попрощаться. «Вообще-то я не совсем это имела в виду!» — сердито подумала Машка, готовясь стараниями Вия переместиться в безопасное место вслед за Маем.

— Что же это? — удивился Бирюк. — Эльф сбежал. Обидно. Но тебе, наверное, обидно еще больше — твой приятель покинул тебя. Похоже, вы не одни здесь поработали. Жаль, что тебе не пригодится этот урок: никогда ни на кого не надеяться, кроме себя самой.

— Почему не пригодится? — спросила Машка, внутренне напрягшись в ожидании ответа.

— Потому что времени не хватит, — наставительно сказал он.

До этого самого момента Машку не оставляла надежда на то, что маг просто так неудачно шутит. Он же не станет убивать хорошенькую девушку, да еще такую молоденькую, только за то, что она забралась к нему в дом? Настоящие мужчины так не поступают. Даже маги. Обреченности не было, как и настоящего страха. Да и Машке все казалось, что кто-то вмешается и спасет ее от смерти, раз уж в прошлый раз так вышло. Должен же этот кто-то, кто вернул ее к жизни, помочь ей!

Но секунды падали в прошедшее время, а никто сияющий не появлялся, чтобы огромным огненным мечом навести подобающую справедливость. Выражение лица Бирюка не оставляло места для сомнений. Машка попыталась дернуться, но тут же осознала, что застряла в отвердевшем вдруг воздухе, как муха в янтаре. Это было крайне неприятное ощущение. В руках у мерзкого мага появилось крупное, похожее на страусовое яйцо. Во всяком случае, именно такими Машка представляла себе страусовые яйца.

Щелкнув, яйцо распалось на две половинки, выпустив наружу крохотный оранжевый шарик, настолько яркий, что смотреть на него было больно. Концентрат янтарного цвета, гладенький, кругленький, приковывал внимание. От него невозможно было оторвать взгляд, хотя глаза у Машки начало щипать очень быстро и по щекам потекли слезы. Пещера заполнилась тоненьким мерзким свистом, почти неразличимым, но хорошо ощутимым кожей. Волоски у Машки на руках и на ногах стали дыбом. Наверное, если бы у нее на холке росла шерсть, как у собаки, она бы тоже вздыбилась. Машке стало страшно. Захотелось зарычать, но в горле родилось только тихое, жалкое клокотание, больще напоминающее попытку прокашляться.

— Возмездие, — четко артикулируя, неслышно сказал Бирюк.

«.....», — подумала Машка грустно. Живот рефлекторно подобрался, дыхание перехватило, хоть она и понимала прекрасно, что навык безопасного падения вовсе не гарантия того, что с тобой ничего не случится. Есть ситуации, где умение правильно падать не спасает. Полыхнуло алым, который почти мгновенно перешел в нестерпимо-белый, и Машка почувствовала, как распадается на миллиард перепуганных, растерянных кусочков. Безмозглые эти атомы-молекулы суетливо метались в пространстве, маясь дурью и одиночеством, сталкивались друг с другом, но друг друга не видели и не чувствовали. И каждым из них, обособленным и паникующим, была Машка. Еще через мгновение все угасло — ощущения, страх и сознание.

Очнулась Машка в зале ожидания какой-то провинциальной железнодорожной станции. Было страшно холодно, за стенами свистел ветер — вероятно, стояла зима. Машка чувствовала себя уставшей и простуженной, хотя насморка не было и горло не болело. Дрожали и мерзли руки, а ноги, упиханные в сапоги на размер меньше, чем нужно, совсем закоченели. Пластиковое оранжевое сиденье казалось насилием над человеческой личностью. Болела спина. Похоже, Машка сидела здесь уже давно, хотя больше никого в зале не было видно. Справочное окошечко, закрытое картонкой, не светилось, и по залу не прогуливалось ни одного милиционера или дорожного рабочего. Станция выглядела покинутой давным-давно.

Машка сползла с неудобного сиденья и с трудом разогнулась. Затекшие ноги отказывались повиноваться. Стоять на них было еще можно, а вот ходить — вряд ли.

— Ну и что я здесь делаю? — требовательно спросила Машка у пустынного зала.

Подождала немного, но ни одна сволочь не прибежала давать объяснения и спасать ее. Тогда, застонав, Машка сделала один шаг вперед, затем другой, и дело пошло на лад. Ноги прекратили забастовку, кровь быстрее побежала по жилам, и, словно мозгу нужно было именно это, возникли воспоминания. Вначале хаотичные и тусклые, постепенно они сложились в цельную картинку, и Машка облегченно вздохнула. Для современного человека память и самоидентификация значат очень много. Как говорится, частенько ты то, чем себя считаешь, и это весьма неудобно, когда ты не представляешь, кто ты такой. Амнезия — штука неприятная. Об этом почти во всех телесериалах говорят и даже в некоторых фантастических романах и фильмах. Порадовавшись, что ей удалось избежать этой мыльносериальной опасности, Машка почти сразу же снова нахмурилась. Она совершенно не могла вспомнить, как сюда попала, откуда взялись сапоги и засаленная, но еще приличная дубленка, в которую она была обряжена неизвестным доброхотом. Раньше у нее никогда не было дубленки — дорого.

Дверь, ведущая наружу, к путям, была заботливо приперта парой кирпичей, чтобы психованный ветер, бесновавшийся за стенами, не мог распахнуть ее. Какого-либо запора на двери не было, а вместо задвижки красовалась дыра. Ногой Машка отпихнула кирпичи и высунула нос на улицу. Перрон и рельсы наличествовали, но от этого легче не становилось. Выбоины в асфальте перрона и ржа, постепенно подъедающая останки рельсов, говорили о том, что дорогой давно уже никто не пользуется. Машка вздохнула и подняла голову. Небо было цвета клюквенного киселя. Одно это заставляло сомневаться в том, что она находится на Земле. Машка ничуть не удивилась: если существуют параллельные миры, напичканные магией, то почему бы не быть туннелям во времени и космическим перелетам? Ну освоили здесь космос, достигли планет, начали по привычке поднимать целину и по ходу дела снова все разворовали — что же в этом фантастического? Самая что ни на есть реальность!

Машка покачала головой и скоренько убралась обратно за дверь, подальше от пронизывающего ветра. Приперев ее кирпичами снова, она обернулась и нос к носу столкнулась с полуголым мужиком. Ей вполне хватило ума не завизжать, пока мужчина не проявлял агрессивных намерений. Кто его знает, может, тут так принято ходить. Мода такая.

— Ой, — тихонько сказала она. — Я ошибаюсь или вас тут раньше не стояло?

— Конечно, я появился только что! — тоном оскорбленной невинности подтвердил мужчина. — Вообще-то обычно я сюда не захожу, но сегодня пришлось...

Прозвучало это так, будто Машка попала в жуткий клоповник, признаваться в посещении которого приличному человеку попросту неудобно. Стоп, а человеку ли? Машка внимательно пригляделась к мужчине. Увы, нимба над его головой не просматривалось, крылышек тоже, но это еще ни о чем не говорило. Может, это какой-нибудь языческий бог. Как там Айшма его называла — Херон? Вспомнились неуютный храм, зелье, людоедский покойник... «Так я ж померла!» — внезапно поняла Машка. Все вставало на свои места. Вероятно, перед ней стоит Херон, Владыка мертвых, по какой-то причине каждый раз выставляющий ее из своего царства, а она, Машка, теперь научилась помирать осмысленно. «Хотелось бы знать, это дает какие-нибудь интересные возможности?» — подумала она и попыталась пожелать дубленку почище. Зажмурившись крепко-крепко, она тщательно представляла себе эту чистенькую дорогую дубленочку, отороченную песцом. Дубленку с вышитыми карманами и с еще неоторванным ценником. Открыв глаза, она поняла, что невезучесть последовала за ней и в смерть. Или осознание собственной гибели на возможность выдумать себе новую дубленку совсем не влияло. Мужчина, подозреваемый в божественном происхождении, с интересом наблюдал за ее упражнениями, все мрачнея и мрачнея лицом.

— И долго это будет продолжаться? — спросил он.

— Что? — не поняла Машка.

— Долго мне придется быть твоим постоянным хранителем? — более развернуто поинтересовался мужчина. — Казалось бы, живешь в лучшем из миров, чуешь опасность издалека. Неужели так трудно не быть дурой и не умирать так часто? Прочие же не умирают!

— И много этих прочих? — тут же заинтересовалась Машка.

— Ха! — отозвался бог. — Да все население этого лучшего из миров!

— Какого конкретно? — осведомилась Машка. — Этого или того?

— Мир один, — назидательно сказал бог. — Не может быть того или этого мира. Только здесь немножко неубрано.

Как ни странно, при этих словах он покраснел, словно бардак на том свете творился по его личной вине и именно он был ответственным за уборку.

— Вообще-то обычно здесь гораздо лучше, — будто оправдываясь перед Машкой, добавил он. — Если бы я знал, что и после того, как я научил твое сердце предупреждать тебя об опасности, ты будешь так часто погибать, я бы прибрался.

— Ничего-ничего, — сочувственно сказала Машка, — меня не шокирует. У меня в комнате иногда и похуже бывало.

— Это плохо, — серьезно заметил бог. — Вот оттуда твои бесшабашность и неосмотрительность и растут. Куда твоя мать-то смотрит?!

— А черт ее знает, я не спрашивала, — отозвалась Машка. — У нее свои дела, у меня — свои. Нормальная среднестатистическая семья.

— Загадочными словами тут всего не уладишь... — пробормотал мужчина и добавил решительно: — А, кстати, ты способная девочка. Даже не ожидал, что ты научишься видеть скрытое. Всего-то за несколько попыток.

— Какое такое скрытое? — удивилась Машка.

— Если я не ошибаюсь, раньше, умирая, ты видела только меня и маленькую часть реальности мирового отстойника, — сказал он. — Теперь же ты видишь все.

— Точно, — согласилась она. — Так мы в отстойнике? Фу, какая гадость!

— Здесь отстаиваются души и мысли, — пояснил мужчина. — Судя по всему, тебе все-таки нужна магия.

— Конечно! — обрадовалась Машка. — Давно мечтала научиться фаерболы кидать и превращаться... А еще невидимой становиться.

— И магия тебе нужна внешняя, — продолжил он. — Чтобы не давала соваться туда, куда соваться не следует. Если я так часто буду отвлекаться на разбор твоих поступков и возвращение тебя к жизни, мироздание рухнет.

«Точно — бог!» — не особенно вникая в рассуждения собеседника, обрадовалась Машка.

— И, кстати, я вовсе не Херон, как ты полагаешь, — добавил он, дохнул на Машку чем-то дурманным и сладким и принялся невежливо расплываться.

— А кто? — еле ворочая губами, растерянно спросила Машка.

Но уже растворившийся в реальности мужчина ей не ответил.

Голова стала тяжелой, словно наковальня, и, как по наковальне, застучали по ней молотки, выковывая отвратительное и опасное острие боли. Машка провалилась в болезненный, горячечный сон, где смешные оранжевые головастики щекотали хвостами извилины ее мозга. Мозг спазматически сокращался и вновь распухал, и все старался выскочить из черепной коробки, дабы избежать щекотки наглых приставал. Как Машка ухитрялась это видеть, она и сама толком не понимала. Сон был длинным и противным. Глаза болели — видимо, поднялась температура.

— Госпожа! — неожиданно услышала Машка. — Она очнулась! Идите сюда!

Машка напряглась и совершила подвиг, разлепив тяжелые, распухшие веки. Лимонным соком в глаза брызнул яркий солнечный свет. Машка пискнула жалобно — на большее ее не хватило, но писк этот был услышан и на удивление верно интерпретирован.

— Закройте окно! — раздался повелительный голос Айшмы. — Девочке пока вреден солнечный свет.

— Ох, так лучше, — выдавила Машка.

— Я знаю, — отрезала Айшма недружелюбно. — Ты и правда очнулась. Как ты себя чувствуешь?

— Плохо, — призналась Машка.

— А кем ты себя чувствуешь? — продолжила допрос безжалостная экономка.

— В каком смысле? — удивилась Машка.

— Деревом, животным... Может быть, стихией или природным явлением... — объяснила Айшма, внимательно ощупывая Машкину голову и пытливо заглядывая ей в глаза. Полутьма, царящая в домике, не создавала для нее проблем.

— Да нет, вполне человеком, — ответила Машка недоуменно. — Только не совсем здоровым человеком. И пить хочу очень.

— Ну, слава Правилу. — Экономка вздохнула облегченно. — Обошлось. Хорошо, пока можешь отдыхать.

— А что со мной случилось? — осторожно поинтересовалась Машка.

Судя по всему, она заболела, потеряла сознание и бредила. Кажется, Айшма даже сомневалась в ее психическом здоровье, раз задавала такие странные вопросы. Да и вправду все, что Машка помнила после того, как Май вскрыл замок в подземелье, было похоже на бред.

— Эльфы нашли тебя в саду и принесли, — сказала экономка. — Ума не приложу, где ты умудрилась подхватить трупную лихорадку. Ты чуть не лишилась разума. Это очень опасно.

— Догадываюсь. — Машка вздохнула. Значит, эльфы ни словом не обмолвились о визите к Бирюку. Оно и к лучшему.

Вскрикнули истерично, скрипуче, камешки дорожки под ногами. Видимо — специально, потому как земля эльфа не выдаст против его желания, проглотит звук, скроет следы. А то, что это шел кто-то из эльфов, понятно стало сразу: скрипучий звук был ничуть не противнее дверного звонка. Начавшись с нот высоких, визгливых, он почти сразу же пошел на спад, завершившись низким, уютным шуршанием.

— Можно войти? — раздался от двери голос Мая.

— Эльфы... — Айшма поморщилась. — Тебе все-таки стоит общаться с ними поменьше, несмотря на то, что они умеют вести себя прилично, нужно отдать им должное. Влияние мессира сильно изменило их, и они стали похожи на людей. Но все же...

Машка хмыкнула. Помнится, кто-то из эльфов недавно говорил ровно то же самое — человечность заразна — только совсем в другом смысле.

— Входите, — крикнула Айшма, — я уже ухожу!

— Мы принесли тебе хуммуса, — смущенно сказал Май, входя.

Айшма, стараясь не задеть эльфа даже полой плаща, выскользнула за дверь. На лице ее была написана брезгливость. Машка приникла жадно к горлышку бутылки.

— Ох, Май, — выдохнула она, отрываясь от напитка, вкус которого примирил ее с действительностью, — ты настоящий друг.

Эльф усмехнулся:

— А то!