XIII

Скомпрометированный сановник. – Возобновление недавней беседы. – Рискованная партия. – Клятва Буддой. – Прижатый к стене. – Конец партии.

На другой день после раута у Лао Тсина и сопровождавших его событий Ли Ванг и неразлучный его спутник Гроляр отправились вместе к банкиру для дальнейших совещаний. Видя свои планы разрушенными, они теперь решили стараться всякими уступками заслужить расположение Лао Тсина и склонить его на свою сторону.

Лао Тсин как раз в это время был занят серьезным разговором с Бартесом и его другом, Гастоном де Ла Жонкьером, который все еще гостил на «Иене». Получив известие о приходе Ли Ванга, он попросил своих друзей перейти в боковую, смежную с приемной, комнату, предвидя, что беседа с новыми посетителями будет иметь важное значение для планов обоих молодых людей. Дело в том, что отец Гастона де Ла Жонкьера был хранителем драгоценностей французской короны и, вследствие пропажи «Регента», чувствовал себя до некоторой степени скомпрометированным, хотя для всякого было ясно, что хранитель тут ни при чем. Пытаясь всеми возможными для него способами восстановить свою репутацию, он послал в поиски за «Регентом» сына, надеясь на его ловкость и находчивость, результатом которых могло быть не только восстановление чести отца, но и сохранение за ним места, дававшего ему главные средства к жизни.

Для самого Гастона дело это имело еще и другой интерес: в случае удачного его окончания он мог считать место отца, после смерти его, за собой, что было ему обещано еще задолго до пропажи драгоценности.

Случайно встретившись с Бартесом в Сан-Франциско, Гастон открыл ему свое тайное поручение, и Бартес обещал другу помочь в его розысках, надеясь на свое влияние в качестве Кванга…

Об этом-то и беседовали хозяин и его молодые друзья, когда слуга доложил о приходе Ли Ванга и «маркиза де Сен-Фюрси», подав на подносе их карточки.

– Я вас ожидал, – вежливо сказал банкир своему соотечественнику, – хотя события прошлой ночи изменили, может быть, ваши планы.

«Негодяй, он смеется над нами! – подумал полицейский сыщик. – Ну, мы еще посмотрим, кому придется смеяться последним!»

– Я сознаю, – ответил скромно Ли Ванг, – что случившееся действительно дало вам перевес над нами и что теперь мы во всем зависим от вашего усмотрения. Теперь ваша воля – закон для нас! Я бы только просил вас ответить нам прямо и откровенно, а именно: если вы против нас, нам остается тогда одно – удалиться; если же вы предполагаете помочь нам, то объявите нам ваши условия и, главное, скажите мне, можете ли вы провозгласить меня Квангом, а если можете, то что я должен для этого сделать? Я думаю, что знак этого звания, кольцо, находится в руках китайцев, которых арестовали было в прошлую ночь, но захотят ли они расстаться с ним?

– Оставим пока это в стороне, – сказал Лао Тсин, – и лучше поговорим о деле серьезно. Вы желаете быть Квангом – хорошо; я ищу кандидата, способного занять это высокое место, и, таким образом, мы можем сойтись. Но теперь выслушайте меня и запомните хорошенько, что я вам скажу: при малейшей неискренности в ваших ответах на вопросы, которые я буду предлагать вам, я прерву нашу беседу, и тогда все между нами будет кончено. Не думайте, что я буду хитрить с вами, выведывая от вас то, что мне неизвестно: нет, я все знаю, понимаете – все, и хочу только Убедиться в вашей порядочности и честности. Не думайте также и вы хитрить со мной, прибегая к разным изворотам и уверткам: я их тотчас же замечу, но не возьму на себя труда даже сказать вам об этом, – я просто встану с места, ударю вот в этот гонг и скажу явившемуся служителю: «Проводи этих господ!» Заметьте раз навсегда, что искренность и правдивость – это неотъемлемые достоинства и преимущества Кванга, которые привязывают к нему людей прочнее всякой власти и авторитета». Итак, если вы меня поняли, то к делу! Даю вам пять минут, чтобы посоветоваться с вашей совестью и приготовиться к ответам на мои вопросы.

Видя, какой оборот принимает совещание с Лао Тсином, Гроляр нашел, что ему следует также пойти напрямик, и с бесцеремонностью полицейского, оберегающего только свой интерес, спросил банкира:

– А какова будет моя роль при этом, и в чем может заключаться моя выгода? Если он сделается Квангом без моего содействия, исполнит ли он обещание, данное мне?

– Ваша роль, господин посланник, будет состоять в том, что вы будете слушать все, что скажет мне господин Ли Ванг, – ответил ему Лао Тсин, – хотя я боюсь, что относительно некоторых обстоятельств он не решится быть откровенным в вашем присутствии. Но тем хуже будет для Ли Ванга, – он знает, что ждет его в таком случае: полное крушение всех ваших проектов!

Затем, обратившись к своему соотечественнику, банкир прибавил:

– Ну-с, так даю вам обещанные пять минут на размышление! С этими словами Лао Тсин зажег сигару и вышел из комнаты – к своим друзьям.

– Игра, которую я начал в этот момент, может быть неблагоразумна, – сказал он Гастону де Ла Жонкьеру, – но зато, если она удастся мне, все ваши заботы будут кончены. Я вам пока ничего больше не скажу, прошу вас только потерпеть немного и довериться моей опытности.

И он снова отправился к Ли Вангу и Гроляру.

– Пять минут прошли, – объявил он, входя к ним. – Готовы ли вы отвечать мне, господин Ли Ванг?

– Я должен сказать вам предварительно несколько слов, – ответил тот. – Ведь наградой за мою откровенность будет звание Кванга, не так ли?

– Без сомнения! И так как вы желаете быть откровенным и прямодушным со мной, то поклянитесь мне в том Буддой, по нашему китайскому обычаю.

Тут банкир вынул из маленького золотого ящичка статуэтку Будды» сделанную также из золота, и поставил ее на стол перед Ли Вангом.

Последний встал и торжественно произнес следующую формулу на китайском языке:

– Клянусь Буддой, властелином Вселенной, в котором все сосредоточивается и кончается, что мои уста будут говорить только правду! И если я нарушу эту клятву, пусть моя душа, прежде чем возвратить себе человеческое достоинство, возрождается, в продолжение миллионов поколений, в телах разных нечистых тварей, питающихся одними трупами!

– Будда принял твою клятву! – заключил, также по-китайски, банкир.

– Позволите ли вы мне обдумывать каждый ваш вопрос? – спросил, снова по-французски, Ли Ванг.

– Это ваше право, – успокоил его Лао Тсин.

Первый вопрос, который готовился предложить ему банкир, был так важен, что сразу мог определить, будет ли он иметь успех в начатой им партии или нет. Банкир спросил:

– Скажите мне, по какому побуждению пробыли вы десять дней в Константинополе, возвращаясь из Парижа со скипетром Хуан-ди и с коронной французской драгоценностью под названием «Регент»?

Ли Ванг вздрогнул и почувствовал себя как будто бы в неожиданной ловушке. Следовало ли ему сказать всю правду? И что подумает о нем маркиз де Сен-Фюрси в таком случае? Лао Тсин, может быть, не знает, что именно побудило его пробыть некоторое время в Константинополе?» Но тогда зачем предложил он ему этот вопрос?..

И он начал свой ответ наудачу, не зная, к чему он приведет его, и решившись довериться вдохновению минуты.

– Я остановился в Константинополе, – сказал он, – сначала для того, чтобы сбить с толку тех, кто мог следить за мной…

Тут Ли Ванг внезапно умолк, ища, очевидно, нужные ему слова, но не находя их.

– Вы остановились сначала… – повторил его слова банкир. – Это «сначала» есть один из тех окольных путей в разговоре, о которых я вас предупреждал, предлагая не пользоваться ими; но так как это «сначала» ведет за собой «потом», то я вам извиняю его и прошу вас продолжать. Итак, «потом» вы остановились для того, чтобы… Ну, говорите, иначе будет поздно – минута ведь почти прошла! Не думайте, что имеете дело с человеком, который задает вам вопросы зря.

С этими словами, ясно показывающими, что банкир желает вполне удовлетворительного ответа на свой первый вопрос, Лао Тсин встал и направился к гонгу, чтобы позвать слугу.

– Отвечайте же! – вмешался тут Гроляр с такой энергией словно бы он понял всю важность для себя ожидаемого ответа.

Лао Тсин уже поднял руку для удара в гонг, когда Ли Вант встал тоже и, не зная, что ему делать, попытался окончить свой ответ:

– А потом для того, чтобы побывать у местных ювелиров, которые пользуются большой известностью на всем Востоке.

И он опять остановился.

Лао Тсин, с часами в левой руке, не отходил от гонга. Ли Ванг смотрел на него растерянным взглядом и, увидев, что правая рука банкира снова потянулась к гонгу, продолжал с напускной развязностью:

– Я хотел, чтобы они оценили скипетр Хуан-ди и «Регент», так как сомневался, не слишком ли преувеличена стоимость этих драгоценностей…

И он еще раз прервал свою речь, а банкир еще раз поднял правую руку.

– Мне пришла мысль, – опять продолжал Ли Ванг, – сохранить живое воспоминание о «Регенте», и с этой целью я заказал одному ювелиру имитацию его… Ювелир приходил работать ко мне, но я не позволял ему даже прикасаться к драгоценности, которую он мог видеть только сквозь стеклянные стенки ящика, крепко запертого… Работа, однако же, удалась отлично, так что нужен самый опытный эксперт, чтобы отличить настоящую вещь от поддельной…

– А потом что было? – спросил Лао Тсин.

– В Константинополе ничего не было потом, – заключил Ли Ванг, очевидно, прибегая снова к окольному пути.

– Так!.. Но а в Пекине, например?

– Формулируйте ваш вопрос яснее.

– Когда вы представили обе драгоценности императрице, не заметили ли вы чего-нибудь, возвратясь из дворца к себе?

Лао Тсин словно парализовал этим вопросом и пристальным взглядом Ли Ванга, который, совершенно растерявшись, не мог, казалось, произнести ни слова более.

Банкир как будто сжалился над ним и мягко сказал:

– Хорошо, я вам помогу в вашем ответе, так что вам останется только сказать – да или нет… Вы были так взволнованы предстоящим свиданием с императрицей, что перепутали два ящика, заключавшие в себе «Регент» и его имитацию, и вместо первого представили ей второй… Так ведь, да?

– Да, – подтвердил Ли Ванг, имевший теперь самый жалкий вид: зачем ему теперь скрывать правду, когда Лао Тсин знает все?

Но он ошибался: Лао Тсин не знал, а только предполагал правду, которую уловил еще вчера, когда Ли Ванг покраснел при его неожиданном вопросе относительно «Регента»; сегодня же это предположение оказалось верным, и в этом заключался весь секрет, уничтоживший Ли Ванга!

«Ах, мошенник! Жалкий вор!» – воскликнул про себя Гроляр, выслушав это признание в подмене знаменитой драгоценности, ради которой он уже два года странствовал по Востоку, подвергаясь разным случайностям, вынося всякие обиды. Но он удержался от громкого восклицания, помня, что драгоценная вещь еще не в его руках и что ему предстоит еще самое трудное дело – получить ее от союзника. Согласится ли он теперь на это, теперь, когда дело приняло такой неожиданный оборот?

– Ну, вот и все! – заключил, насмешливо улыбаясь, Лао Тсин. – Все, мой милейший Ли Ванг! Вы видите сами, что хуже этого ничего не могло быть. И вы еще претендуете на звание главы могущественнейшего в мире общества? Что же, приветствую будущего Короля Смерти!