Глава третья
Нудный, изнурительный путь позади. Столыпинский вагон и тесный автозак – все это исчезло как страшный сон. Над головой светит солнце. Только оно такое же хмурое и кислое, как репа дежурного помощника начальника колонии.
Этап разместили в карантинном дворике. Родион совсем один. Черкиза нет, Жгут в больнице. Да они бы и не попали на эту зону. Режим не тот. Блюм на соседней зоне. У него тоже строгий режим. И Родион должен был бы попасть туда. Но ему и здесь придется несладко – селезенкой чувствовал.
Рядом с вояками тусовались козлы-красноповязочники. Они копались в личных делах, что-то сверяли, что-то записывали. Деловые чересчур. С ментами разговаривают как с равными. Кое-кто даже повышает на них голос. На вновь прибывших смотрят как на быдло. Это элитные козлы из административной обслуги. Среди зэков они не живут. И даже если захочешь, до них не дотянешься.
Родион слышал о некой экспериментальной зоне вроде «Белого Лебедя». Там такие козлы заправляют почти всеми делами. Менты занимаются только охраной колонии, а все остальные должности занимают красноповязочники. Вот где цветет махровым цветом беспредел. Козлы знают, что ждет их на воле, и в силу этого люто ненавидят зэков. Изгаляются над ними как хотят и в хвост, и в гриву. Головы не дают поднять. До смерти забивают. Нет ничего хуже, чем попасть под такой эксперимент.
Кроме элитных козлов, по головам новичков прыгают маклеры. Это особая категория зэков из серии «купи-продай».
К Родиону тут же притерся один из них. Окинул его с ног до головы загребущим взглядом.
– Костюмчик у тебя ничего, – елейным голосом сообщил он.
– И без тебя знаю. И кроссы – супер, – усмехнулся Родион. – А еще куртка кожаная в бауле. Новенькая, фирмовая.
Барыга пустил слюну.
– Давай махнемся! – выпалил он.
– Баш на баш? А что дашь?
– Сигарет дам. Десять пачек. И чаю дам. Тоже десять...
– Засунь себе это знаешь куда?
– Ты что, не понимаешь? На складе все пропадет.
– Не пропадет. На склад казенные клифты не завезли.
– Откуда знаешь? – удивленно посмотрел на него маклер.
– От верблюда. Сам почему не в казенке? Почему в кишкатуре?
– Так это ж я.
– Я – это кто?
– Я – это я!
– Головка от кия ты, вот ты кто! Вали отсюда!
– Что?! – попытался возмутиться барыга.
Но нарвался на парализующий взгляд Родиона и вмиг обмяк.
– Я два раза не повторяю!
– Понял...
Деловар все понял. Но слинял не так быстро, как того бы хотелось. Уходя, шикнул:
– Еще пожалеешь...
Родион в ответ лишь хищно усмехнулся. Это еще не беспредел. Это всего лишь цветочки. Лето – ягодный сезон. Поэтому за ягодками не заржавеет.
Менты приняли дела новичков, и начался шмон. Контролеры шмонали с пристрастием. Глазами, как сканерами, просвечивали зэков насквозь. Ничего не утаишь.
– Деньги есть? – скорее утвердительно, чем вопросительно спросил Родиона один такой волк.
– Есть, – тихо ответил он.
И незаметно сунул ему в лапу стодолларовую купюру. И при этом посмотрел на него таким взглядом, что у прапора отпала всякая охота разряжать его до последней купюры. А ведь мог. Этим волчарам достаточно почуять запах добычи, чтобы оскалить клыки и рвать жертву на части. Но этот не рискнул связываться с Родионом. Многолетний опыт подсказал, что перед ним птица высокого полета. Он заглотил добычу и взял в оборот следующего.
После шмона – медицинский осмотр и баня.
В бане Родиона уже ждали.
Их было трое. Здоровенные лбы с бритыми затылками. Они возникли в тот самый момент, когда Родион почти разделся, чтобы идти в моечный зал. Его вещи висели на крючке. Он оставался в одних трусах.
– Спешишь, братан? – хищно осклабился самый крупный из них.
– Угадал, – ухмыльнулся Родион. И сурово нахмурил брови. – Пройти дай!
Но здоровяк даже не шелохнулся. Его дружок снял с вешалки спортивные штаны.
– Нехилая вещь, – решил он. – Фирма. Дай поносить!
– Обойдешься.
– Жадный человек – плохой человек... На Купчика зачем бочку катнул?
– За барыгу подписываешься?
– И за себя тоже... Купчик – мой человек.
Здоровяк пытался продавить Родиона взглядом. Но тщетно. Замешательства в глазах нет, но появилась неуверенность в собственных силах. Уже, похоже, не прочь заднюю включить. Понял, что не с лохом дело имеет. Но отступать западло. Приходится кочевряжиться.
– Твой Купчик – фраер локшовый, – презрительно скривился Родион. – А тебе не в падлу за него подписываться...
Отсюда должен был последовать вывод. Здоровяк и сам фраер дешевый. И он должен был понять это без слов.
– Все, отвали!
Родион всем своим видом дал понять, что ему западло с ним разговаривать. Он танком двинулся вперед, оттолкнул плечом здоровяка и шагнул в сторону моечного зала.
– Ты куда, мурло!
На его плечо легла тяжелая длань. А вот руки распускать он никому не позволит. И за гнилой базар он обязан спросить ответ.
Этот прием он знал еще с детства. Нет ничего легче вывернуть руку, которая держит тебя за плечо. Р-раз! И здоровяк сложен в поясе, рука выкручена за спиной. Два! И мощный кулак опускается на его шею. Три! И на полу бесчувственное тело.
Два других зэка немного опешили. Но один из них все же решился замахнуться на Родиона. Согнутые в фалангах пальцы со страшной силой врезались в брюхо, протаранили печень. Бритоголовый взвыл от парализующей боли, скрючился и волчком закружился на полу.
Третьего крепыша Родион сломал тяжелым, прессующим взглядом. Зэк съежился как от лютого холода, втянул голову в плечи, сначала медленно, а затем со всех ног рванул к выходу.
Теперь можно идти мыться...