Глава 16

Декстер и Молох уходили от догорающего дома Карла Любея, двигаясь на юго-запад, пока не вышли на дорогу, по обочине которой ели выстроились, словно колонны в храме.

— Нужна карта? — спросил Декстер.

— Я знаю, где мы, — ответил Молох. Его голос шел словно откуда-то издалека. — Нам надо бы распространиться и вылезать, как они, из каждого угла.

Декстер недоуменно уставился на него:

— Как распространиться? Тут же только ты и я.

Молох вел себя как человек, который только что пробудился от странного сна. До него словно дошел смысл сказанных им слов, но они были почему-то никак не связаны с окружающим. Мгновение назад он был окружен людьми, готовыми действовать под его руководством. У него были сила и авторитет. Теперь же рядом оказался только Декстер, да и сам Молох ослаб. Его стало тревожить чувство, что он более живой и реальный там, чем здесь. Каждый раз, когда он оказывался между двух миров, он оставлял большую часть себя в ином мире.

— Они еще не вернулись? — спросил он.

— Кто? Шеферд и Скарф? Нет еще.

Молох кивнул и указал вперед:

— Ее дом за тем подъемом. Путь не займет у нас более...

Он взглянул на часы и остановился.

— Ты знаешь, который сейчас час?

Декстер носил электронные часы «Сейко». На их циферблате было 88:88.

— Не знаю, мои не работают.

— Не важно, — пробормотал Молох, и Декстер снова уловил в его голосе нотки раздвоения. Не вымещай все на мне, парень, подумал он, только не сейчас.

Они обогнули небольшую канаву на краю дороги, теперь практически заваленную снегом, и снова вышли на тропу. И вдруг они практически наткнулись на женщину. Она даже слегка вскрикнула от удивления, но потом увидела их ружья и начала пятиться.

— И куда это мы направляемся? — усмехнулся Декстер. Он ринулся к ней, схватил ее за волосы и толкнул к Молоху.

Бонни Клайссен забыла про телефон, свою машину и Джо Дюпре. Она забыла практически обо всем, когда услышала голос сына в неработающем телефоне. В ней словно что-то надломилось. Чувствуя, что с ее мальчиком произошла страшная, непоправимая беда, Бонни отказывалась верить в это, теша себя иллюзиями. Она представляла, как Ричи, ее грустный, несчастный и любящий сын, бродит один в снегах, возможно, испуганный и усталый. Она должна найти его и привести домой. Бонни лишь набросила пиджак поверх свитера и джинсов, так что снег теперь коркой покрывал ее одежду. Дешевые ботинки не защищали ее ноги от снега и холода, но холода она и не чувствовала. В полубезумном состоянии бедная мать теперь лишь ожидала, что ее сын появится из темноты, его оранжевая куртка мелькнет в снегах, его лицо озарится любовью, и он вздохнет с облегчением, когда мама подойдет и прижмется к нему, такому большому и такому маленькому.

— Я ищу своего сына, — сказала она. — Вы его не видели?

Она посмотрела сначала на Декстера, потом на Молоха, изучая их лица. Они казались ей знакомыми. Внезапно ее разум озарила страшная догадка. Она покачала головой и снова попятилась от этих двоих, не отрывая взгляда от их лиц.

Это были «плохие люди» Ричи, люди из телевизора. Она снова слышала, как сын кричал ей свои последние в жизни слова.

Мамочка! Мама! Плохие люди! Плохиелюдиплохиелюдиплохие...

Декстер понял, что она узнала его.

— Черт, — сказал он, — теперь мы...

Выстрел прозвучал так близко к его голове, что у него зазвенело в ушах. Женщина упала на землю, обагрив снег своей кровью. Молох опустил ружье.

— Мы могли бы прихватить ее с собой, — заметил Декстер. — Она могла бы нам пригодиться.

— Ты будешь учить меня? — последовал ответ, и Декстер окончательно уверился, что Молох сумасшедший. В невысказанной угрозе он услышал смертный приговор, вынесенный Уилларду, предрешенность судеб Повелла, Шеферда, Скарфа и понял, что на самом деле привело их в это место. Это вовсе не из-за денег, женщины или ребенка. Молох сколько угодно мог думать, что это из-за них, но нет. Все происходило по какой-то необъяснимой для самого Молоха причине, граничащей с чем-то потусторонним и давно предначертанным. Никто не отменит этого долженствования, никто не избежит своей судьбы.

«Мы все должны погибнуть здесь, — понял Декстер. — Думаю, я всегда об этом знал, просто не хотел в это верить. Но все закончится именно здесь. У меня нет выбора, кроме как следовать этому до конца и принять как должное».

— Нет, — промолвил Декстер, — я не стану тебя учить.

Он прошел мимо женщины, мельком взглянув на нее. Она лежала очень тихо, лишь веки трепетали. Декстер видел, как ее грудная клетка поднимается и опускается, а из раны в груди струится кровь.

— Ричи, — прошептала она. Ее мальчик был теперь рядом с ней. Он всегда был для нее красивым, всегда добрым, но теперь его лицо странно преобразилось: черты, при жизни искаженные недугом, стали правильнее, в живых глазах светились доброта и ум.

— Ричи, — повторила Бонни. Он протянул к ней руки, помог подняться и повел за собой к Свету, так что она и не почувствовала очередную пулю, которую Декстер выпустил в ее распростертое на снегу тело.