на главную   |   А-Я   |   A-Z   |   меню




2

Это похоже на сон, думала Ренисенб, – лодка под парусом, Камени, она и Тети. Им удалось уйти от смерти и страха перед смертью. Начиналась новая жизнь.

Камени что-то сказал, и она ответила, не услышав его…

«Это моя жизнь, – думала она, – уйти от нее нельзя…»

Потом растерянно: «Но почему я все время говорю „уйти“? Куда я могу уйти?»

И снова перед ее глазами предстал грот рядом с гробницей, где, подперев подбородок рукой, сидит она…

«Но то только в мыслях, а не в жизни. Жизнь здесь, и уйти от нее можно, лишь умерев…»

Камени причалил к берегу, и она вышла из лодки. Он сам вынес Тети. Девочка прильнула к нему, обхватив его за шею руками, и нитка, на которой висел его амулет, порвалась. Амулет упал к ногам Ренисенб. Это был знак жизни «анх» из сплава золота с серебром.

– Ах, как жаль! – воскликнула Ренисенб. – Амулет погнулся. Осторожней, – предупредила она Камени, когда он взял его, – он может сломаться.

Но он своими сильными пальцами согнул его еще больше и сломал пополам.

– Зачем ты это сделал?

– Возьми одну половинку, Ренисенб, а я оставлю себе другую. Это будет означать, что мы две половинки единого целого.

Он протянул ей кусочек амулета, и, не успела она взять его в руку, как что-то пронзило ей память с такой отчетливостью, что она ахнула.

– В чем дело, Ренисенб?

– Нофрет!

– Что Нофрет?

Уверенная в своей догадке, Ренисенб убежденно заговорила:

– В шкатулке Нофрет тоже была половинка амулета. Это ты дал ей ту половинку… Ты и Нофрет… Теперь я все понимаю. Почему она была так несчастна. И знаю, кто принес шкатулку ко мне в комнату. Я знаю все… Не лги мне, Камени. Говорю тебе, я знаю.

Но Камени и не пытался ничего отрицать. Он стоял и смотрел ей прямо в глаза. А когда заговорил, голос у него был глухим, и впервые с его лица исчезла улыбка.

– Я не собираюсь лгать тебе, Ренисенб. – Он помолчал, сдвинул брови, словно собираясь с мыслями, и продолжал:

– Я даже рад, Ренисенб, что ты знаешь, хотя все было не совсем так, как ты думаешь.

– Ты дал ей половинку амулета, как только что хотел дать мне, и сказал, что вы две половинки единого целого. Сейчас ты повторил эти слова.

– Ты сердишься, Ренисенб, но я доволен: это значит, что ты меня любишь. И тем не менее ты не права, все произошло вовсе не так. Не я, а Нофрет подарила мне половинку амулета… – Он помолчал. – Можешь мне не верить, но это правда. Клянусь, что правда.

– Я не говорю, что не верю тебе… – призналась Ренисенб. – Вполне возможно, что это правда.

И опять она увидела перед собой разгневанное лицо Нофрет.

– Постарайся понять меня, Ренисенб, – настойчиво убеждал ее Камени. – Нофрет была очень красивой. Мне было приятно ее внимание, и я был польщен. А кто бы не был? Но я никогда не любил ее по-настоящему…

Жалость охватила Ренисенб. Нет, Камени не любил Нофрет, но Нофрет любила Камени, любила отчаянно и мучительно. Именно на этом месте на берегу Нила она, Ренисенб, заговорила с Нофрет, предлагая ей свою дружбу. Она хорошо помнила, какой прилив ненависти и страдания вызвало у Нофрет ее предложение. Теперь причина этого была понятна. Бедняжка Нофрет – наложница старика, она сгорала от любви к веселому, беззаботному, красивому юноше, которому до нее было мало, а то и вовсе не было дела.

– Разве ты не понимаешь, Ренисенб, – уговаривал ее Камени, – что как только я приехал сюда и мы встретились, я в то же мгновенье тебя полюбил и больше ни о ком и не помышлял? Нофрет сразу это заметила.

Да, думала Ренисенб, Нофрет это заметила. И с той минуты ее возненавидела. Нет, Ренисенб не могла ее винить.

– Я даже не хотел писать ее письмо твоему отцу. Я вовсе не хотел быть пособником ее замыслов. Но отказаться было нелегко – постарайся понять, что я не мог этого сделать.

– Да, да, – перебила его Ренисенб, – только все это не имеет никакого значения. Но несчастная Нофрет, она так страдала! Она, наверное, очень любила тебя.

– Но я не любил ее, – повысил голос Камени.

– Ты жестокий, – сказала Ренисенб.

– Нет, просто я мужчина, вот и все. Если женщина начинает донимать меня своей любовью, меня это раздражает. Мне не нужна была Нофрет. Мне нужна была ты. О Ренисенб, ты не должна сердиться на меня за это!

Она не смогла сдержать улыбки.

– Не разрешай мертвой Нофрет вносить раздор между нами – живыми. Я люблю тебя, Ренисенб, ты любишь меня, а все остальное не имеет никакого значения.

Она посмотрела на Камени – он стоял, чуть склонив голову набок, с выражением мольбы на всегда веселом уверенном лице. Он казался совсем юным.

«Он прав, – подумала Ренисенб. – Нофрет уже нет, а мы есть. Теперь я понимаю ее ненависть ко мне: как жаль, что она так страдала, – но я ни в чем не виновата. И Камени не виноват в том, что полюбил меня, а не ее».

Тети, которая играла на берегу, подошла и потянула мать за руку.

– Мы скоро пойдем домой? Я хочу домой.

Ренисенб глубоко вздохнула.

– Сейчас пойдем, – ответила она. Они направились к дому. Тети бежала чуть впереди.

– Ты не менее великодушна, Ренисенб, чем красива, – удовлетворенно заметил Камени. – Надеюсь, между нами все по-старому?

– Да, Камени, все по-старому.

– Там на реке, – понизив голос, сказал он, – я был по-настоящему счастлив. А ты тоже была счастлива, Ренисенб?

– Да, я была счастлива..

– Но у тебя был такой вид, будто твои мысли где-то далеко-далеко. А мне бы хотелось, чтобы ты думала обо мне.

– Я и думала о тебе.

Он взял ее за руку, и она не отняла ее. Тогда он тихо запел:

«Моя сестра подобна священному дереву…» Он почувствовал, как задрожала ее рука, услышал, как участилось дыхание, и испытал истинное счастье.




предыдущая глава | Смерть приходит в конце | cледующая глава