на главную   |   А-Я   |   A-Z   |   меню


Глава четырнадцатая

ПРОСВЕТЛЕНИЕ

Понимание добра и зла заложено в человеке. Будь иначе, люди были бы хуже зверей, которых ведь никто не учит, как надлежит им поступать.

Олна из заповелей синтоизма

Вот так.

Артем понял, в чем состоит главное испытание и что такое Сатори. Все очень просто и никакой мистики. Это пусть монахи, далекие от науки и техники, принимают странные природные явления за сверхъестественное или, пользуясь выражением настоятеля, принимают дерево за человека, плутая в тумане невежества. Просто они по-другому не могут, по вполне извинительным причинам им не хватает знаний. У нас же знаний будет побольше.

Встретившись с Белым Драконом, Артем все понял. Бьяку-Рю был в точности такой же, как на татуировке, только не синего цвета, а серебристого. Серебром отливала сверкающая чешуя, шевелились длинные, достающие до пола усы, кончик шипастого хвоста приподнимался и опускался, загнутые, похожие на огромные крючья когти царапали пол. Гребень дракона доставал до потолка, а его вытянутая башка моталась на длинной шее из стороны в сторону…

Но понял Артем все не сразу и не вдруг. Сперва, увидев перед собой эту тварь, он инстинктивно зажмурился, тут же открыл глаза — ничего не изменилось — и тогда из груди сам собой вырвался вопль. Из членораздельного он орал только «Уйди! Уйди!».

Артем попытался вскочить, размахивая руками, нога проехала, поскользнувшись на человеческой кости — ужас захлестнул с новой силой. Ему все-таки удалось вскочить, но он врезался с разбега плечом в стену. Причем как раз раненым плечом врезался. Боль обожгла, словно в плечо вонзили раскаленный прут. Но, как ни странно, именно эта боль — физическая, реальная, — отстранила от рассудка мистический ужас, вернула способность соображать. И Артем наконец обратил внимание на очевидные вещи.

Великанский, едва умещающийся в пещере дракон ворочался, касался стен, касался сталактитов со сталагмитами, и под напором такой массы те наросты, что потоньше, должны были бы ломаться с хрустом, как карандаши. Также должен был раздаваться шорох трущейся о стены чешуи, доноситься скрежет когтей об пол, и на полу от этих когтей должны были остаться царапины. Ничего этого не было: ни ломалось, ни скрежетало, ни царапало.

Едва он поднялся, как Белый Дракон отступил назад и скрылся в стене.

Галлюцинация. Артем смахнул пот со лба. Конечно, это глюк и ничем другим быть не может.

И зверек, шмыгнувший за сталактит или сталагмит, точно так же примерещился ему. И еще неизвестно, что примерещится дальше.

Артем вспомнил прочитанный им в каком-то серьезном географическом журнале очерк об одной крайне любопытной горе. Вот только хоть убей не вспомнить сейчас, что это за гора и где она находится. То ли в Африке, то ли в Латинской Америке. Ну неважно. Главное, есть там небольшой горный участок, по которому проложена тропа. И все, кто бы ни шел по этой тропе, проходя тем участком, ничего после не могли вспомнить. Как отшибало, едва они ступали на определенный участок тропы. И способность что-либо соображать и оценивать возвращалась к ним только спустя метров пятьсот. Но с отключенным сознанием люди все же продолжали идти и с тропы в пропасть не сваливались. Правда, там тоже с людьми изредка происходили несчастья. Иногда на той тропе у людей случались инфаркты и апоплексические удары. Объяснение этому феномену журнал давал такое: там из горных недр выбивались некие природные газы, и вкупе с разреженностью воздуха они погружали людей в лунатическое состояние. То, что происходит с психикой некоторых из людей, подверженных лунатизму, на этой тропе происходило буквально со всеми. (Прочитав этот очерк, Артем, помнится, от души посмеялся, потому что спонсором этой публикации было заявлено какое-то туристическое агентство.)

Так вот в пещере, в которой сейчас находился Артем, тоже какой-то природный газ выходил из-под земли на поверхность. И воздух тут тоже был разреженным. Только воздействие на психику было чуть иным. Эта дрянь не погружала в лунатическое состояние, а вызывала глюки.

Понять-то все это Артем понял, но легче ему не стало. Ведь некоторые отсюда не возвращались. Не выбирались как раз из этих пещер. Вон их косточки гниют, можно поднять и полюбоваться.

А еще Артем понял, что концентрация этого неизвестной природы газа особенно велика в пещере с гладкими стенами — недаром там ему было так плохо. И туда лучше снова не заходить. Потому что можно и не выйти.

Может быть, та оптическая иллюзия, что уменьшала в глазах ширину разлома, через который они прыгали, тоже была вызвана некими испарениями подземных веществ. А может быть, и нет. Артем не забивал себе голову поисками ответа, потому что та иллюзия не угрожает сейчас его жизни, а вот пещерные иллюзии очень даже угрожают. Ведь неизвестно, сколько времени у него в запасе, пока он не надышится этим газом до полной и окончательной отключки.

Подмоги ждать глупо. Не менее глупо ждать чуда, например, что земля еще немного провернется вокруг своей оси, сдвинется относительно светила и луч солнца золотого попадет в узкое отверстие и укажет путь домой, а вдобавок и место, где закопан клад. Так бывает только в кино про бравых археологов эпохи дирижаблей.

Надо искать выход. Артем пошел, держась стены, дальше. Он обшаривал взглядом и потолок — может, где-то он нависает совсем низко и именно в этом месте обнаружится лаз наверх. Пока ничего похожего.

Артем присел и подержал руку над полом — нет ли воздушной тяги? По тому, откуда и куда дует, можно будет определить, куда идти. Нет, ничего похожего на тягу он не уловил. Л-ладно. Отчаиваться нечего — раз люди отсюда выбирались и настоятель, помнится, хвастался, что испытал Сатори, как теперь ясно, хлебнул глюков полной грудью и все же как-то вышел. И отверстия, и трещины в потолке имеются, через которые пробивается свет и просачивается воздух. Правда, они все узкие, как хрен знает что, но раз они есть, значит, найдется и трещина пошире.

Мысль вернуться к тому отверстию, через которое он попал сюда, не оставляла Артема. Но там до потолка два с половиной метра. Из чего бы соорудить подставку или лестницу? Наломать сосулек и сложить гору? Он до конца жизни будет их ломать и скла…

Перед ним стоял настоятель и улыбался.

— Нам надо поговорить,произнес настоятель.

«Это галлюцинация, парень», — сказал себе Артем. Глюк, морок, наваждение. Отвернись. Или лучше иди вперед, иди сквозь. Артем решительно двинулся прямо на настоятеля. Тот отступил за пещерную колонну, за этот, как его… за сталагнат (вот как такая штука называется, Артем помнил наверняка) и скрылся из глаз. Артем не стал его преследовать, пошел дальше, не оборачиваясь.

Незаметно пещерных колонн прибавилось. Просто уже целый лес сталагнатов окружал его. Артем продолжал держаться одной стены, но вторую стену теперь скрывали от глаз эти чертовы наросты. А ведь с той стороны мог быть выход. Артем переборол соблазн метаться от стены к стене — так он потеряет драгоценное время. А время начинало поджимать.

Заметно потяжелела голова. Хотя слово «потяжелела» не совсем точно подходило. Черт, и слова не подобрать. Такое впечатление, что в мозгу перетекает некое тяжелое жидкое вещество. Словно там, под черепом, плавно перетекает от одной стенки к другой ртуть. Крайне дрянное ощущение, надо сказать…

— Нам надо поговорить,из-за толстоствольного сталагката выступил улыбающийся настоятель.

— Да пошел ты, — выговорил Артем. А потом повторил прежний трюк — пошел прямо на фантом, заставив его отступить и скрыться.

«Забудь про этих призраков, — внушал себе воздушный гимнаст. — Думай, как выбраться отсюда. Отсюда люди выбирались до тебя — вот главный и опорный факт. Как они находили выход? Простые необразованные японцы. Как?»

Бли-ин, колонн становится все больше. Продираться сквозь них все тяжелее. Скоро вперед будет не пройти.

Артем отпрянул, попав под холодную капель. Он с надеждой оглядел пещерный свод, но нет, ничего радующего взгляд не увидел. Вода просачивалась сквозь одной ей ведомые и доступные трещинки. Вот стать бы водой…

Перед ним стоял Такамори.

— Ты хочешь знать, почему я не убил тебя в тот вечер?спросил он и, не дождавшись от Артема ответа, сказал: — Приходи, и я скажу тебе. Ты сам не знаешь, какая в тебе сила. Но одной силы мало.

Такамори был как живой. «А может, это не призраки? — закопошилась в голове крамольная мысль. — Они же не прозрачные, сквозь них не видно стен».

— Брысь отсюда! — Артем посмотрел под ноги, разглядел валявшуюся кость, подобрал и швырнул ею в Такамори. Тот отпрянул и исчез за сталагнатом.

Артем же снова подобрал кость. Какая-то мысль зашевелилась в черепной коробке по поводу этой кости.

Может быть, не на вопрос «как до него выбирались?» следует искать ответ. Может быть, следует подумать о другом: а не оставили ли те, кто выбрался, какие-нибудь знаки тем, кто придет за ними? Артем непременно бы оставил. Например, выложил бы из костей стрелу, указывающую направление, или камнем прочертил бы стрелу на стене или на одной из колонн. Надо поискать…

— Мы должны поговорить,в арку, образованную двумя сталагкатами, ступил улыбающийся настоятель.

— Ладно,Артем сдался и заговорил с призраком. В конце концов, ему требовалось немного отдохнуть, немного посидеть, уж очень он устал от скитаний по пещерам, и голова уж очень отяжелела. Он опустился на пол.

— Что это ты такой веселый?спросил Артем, а сам подумал: «Наверное, я схожу с ума, раз начинаю разговаривать с призраками».

— Веселый? Почему ты решил, что я весел?спросил призрак.

— А, ладно, проехали. Ну, говори, что хотел! Нет, лучше не что хотел, а как выбраться отсюда? Ты же знаешь выход!

— Когда я проходил Сатори, здесь было все совсем по-другому.

— Как такое может быть?

— Не знаю, — пожал плечами настоятель.И никто не знает. Просто всегда было таккаждый новый испытуемый попадал в совсем другую пещеру. Разве кто-то может знать, откуда что берется? Ребенок, впервые увидев горы или море, спрашивает, что это такое? Родители отвечают «море», «горы», «камень», и он спрашивает, а откуда оно взялось? Что им ответить?

— Ты сравниваешь меня с ребенком?спросил Артем, поймав себя на том, что ввязывается в какой-то дурацкий и совершенно ненужный ему диспут.

— Вот скажи, брат Ямамото, ты знаешь ответ на вопрос, откуда взялось море?

— Примерно знаю. И про горы тоже, и про весь мир, включая звезды.

— А где заканчивается твое знание? Из чего произошло первовещество? Его можно назвать хаосом, а можно и богом, но тогда от кого произошел бог или хаос, кто сотворил самого бога или посеял хаос?

«Ты вдыхаешь насыщенный тлетворными парами воздух, не забывай об этом, — внушал себе сквозь окутавшую сознание пленку Артем. — Ты всего лишь отдыхаешь и беседуешь сам с собой».

Но раздвоение было уже налицо. Когда Артем говорил с призраком, он забывал, что перед ним призрак, он принимал его за живого человека, за настоящего настоятеля.

— Здорово, конечно, вот так сидеть рядком, беседовать ладком, но я пойду, — сказал Артем.

Та его часть, что мыслила еще пока здраво, призывала подняться и продолжить поиски выхода.

— Причина твоего раздражения мне понятна,убаюкивающим тоном произнес настоятель.Только уверяю тебя, мне сейчас хуже и тяжелее, чем тебе. Потому что ты прошел четыре из пяти испытаний, и я сейчас уже верю, что ты пройдешь последнее. Если вдруг окажется, что я не прав, бездна моего разочарования будет гораздо глубже, чем те, мимо которых вы проходили. Я ведь допустил к испытанию гайдзина, поверив, что его земной путь угоден Небу…

— Погоди, погоди, когда же я успел пройти аж целых четыре испытания!?

Отголосками сознания Артем понимал, что увязает в разговоре, как в трясине, ко не мог из него выбраться.

— Первое испытание ты прошел, согласившись пройти испытания. Ты показал свою храбрость и решимость. Второе испытание поджидало тебя на горной тропе.

Артем вдруг ярко осознал, что слова настоятеля опутывают его, как кольца удава. И эта дудочка будет играть нескончаемо, она никогда не замолкнет, под эту дудочку ему суждено остаться здесь навсегда.

— Тяжести ходьбы по узкой тропе искушали тебя повернуть назад, потому что никто тебя не принуждал продолжать путь. Но твой дух выдержал это искушение. Третье испытание ты прошел, заставив себя совершить прыжок через пропасть, даже понимая, что это расстояние под силу только мировым рекордсменам. Только сильный духом смог бы заставить себя…


Не дослушав про четвертое испытание, Артем вскочил и решительно двинулся прочь. Услышав слова «мировым рекордсменам», Артем очнулся от наваждения. Не мог настоятель употреблять такие слова. Галлюцинация. Глюк. Артем быстро скрылся за сталагмитом, и тут же смолкли слова настоятеля… Хотя какого там настоятеля! Призрака хренова…

В башке что-то путалось и вертелось, мысли сплетались сложным клубком. То он продолжал в уме беседу с настоятелем, то снова задумывался, как его предшественники на этом пути находили дорогу назад. Но все же, уже почти на автомате, Артем осматривал стены, осматривал колонны. Ничего похожего на выход и ничего похожего на знаки он не находил.

Омицу. Ему навстречу шла Омицу. Она была с мокрыми волосами, будто только что вышла из озера под водопадом.

— Вернись ко мне, — негромко сказала девушка. — У нас с тобой будет ребенок. Если ты не придешь, меня могут убить самураи Нобунага. Защити меня и твоего сына. Я думаю, у нас должен быть сын. Я чувствую это…

Артем встал как вкопанный. В голове с новой силой закружилась карусель. Он не знал, что ему отвечать и что делать. И делать ли что-то, отвечать ли что-то…

Омицу отпихнул в сторону и вышел вперед живой и невредимый клоун Червиченко. Он был в клоунском наряде.

— Всеобщее пожирание друг друга, не так ли?криво ухмыльнулся клоун.В этой круговерти под названием жизнь нет существ, которые не жрали бы других. Но их самих тоже жрут другие. Везде и повсюду одно и то же. Неважно, где ты обитаешь, главноедавить самому и не давать себя жратьвот единственный закон жизни…

Артем понесся вперед, оставляя мороки за спиной. «Или они живые? Или я перенесся в иной мир?»

Это потемнело не в глазах, потемнело вокруг. Артем добрался до пещеры, куда свет едва просачивался, и теперь продвигаться вперед можно было только на ощупь. Стены и наросты Артем ощупывал тщательно — вдруг где-то все же оставлен знак. Ну неужели никто из прошедших этим путем этого не сделал?

Дышалось все труднее. Стал нападать кашель — легкие пытались очиститься от наполнившей их дряни. Видимо, эта дрянь могла… Он не смог додумать мысль.

Дрянь? Какая дрянь? О чем он только что думал? Где он?

— Мы с тобой остановим Нобунага,сказал подошедший к Артему Хидейоши.Иди к моей сестре и к моему учителю, жди меня там, мастер Мацудайра научит тебя владеть катаной, как когда-то научил меня. Я приду, мы пойдем и убьем Нобунага…

Остатка рассудка хватило, чтобы сообразить — в этой тьме он не может так отчетливо видеть Хидейоши — его лицо, детали костюма, мечи, заткнутые за пояс. Значит, это морок и его надо пройти насквозь, пройти как можно быстрее и только не разговаривать, только не слушать…

Он брел уже в кромешной тьме. Расхожий книжный штамп «его глаза привыкли к темноте, и он стал различать то да се» в данном случае не работал совершенно. Как было ни зги не видно, так и оставалось.

«Искать, искать, искать. Должен быть выход. Я еще могу идти, у меня еще полно сил. Я должен отсюда выйти…»

Зверь вылетел из тьмы, пробив ее, как тигры на арене пробивали в прыжке цветные бумажные круги. И прыжок зверя грациозностью тоже походил на тигриные. Это был Дракон. Белый Дракон.

Зверь сбил Артема с ног, серебристой сверкающей громадой навис над упавшим на спину человеком и наступил великанской лапой на грудь.

Грудь сдавило, и невозможно стало ни вдохнуть, ни выдохнуть. Артем начал задыхаться. Он попробовал пошевелиться, но драконья лапа бетонной плитой придавливала его к полу.

Всматриваясь в жертву, Дракон низко опустил голову. В открытой пасти между острых зубов мелькал узкий и длинный раздвоенный язык. Морщинистые веки смыкались-размыкались, открывая вертикальный змеиный зрачок.

Артем заколотил руками по полу, последним отчаянным напряжением сил попытался высвободиться из-под лапищи, но все было бесполезно.

«Дракон. Тварь. Зверь,проносилось в голове.Арена, дрессировка, звери… Медведи… Притвориться мертвым… Зверь отступает…»

Артем перестал двигаться, ослабил мышцы. Закрыл глаза. «Только стерпи, стерпи. Удушье, невыносимое удушье. Сдержаться. Хоть пару мгновений. Сдержись, парень. Еще чуть…»

Дракон убрал лапу с груди.

Артем взметнулся вверх. И бросился вперед прямо на тварь, жадно заглатывая ртом воздух.

В голове шорохом перепончатых крыльев пронеслась фраза из одного японского кинофильма: «По-настоящему свободен только дух в небесах, где летают драконы».

Иллюзия разлетелась вдрызг и вдребезги серебристыми брызгами. «Это была тоже галлюцинация», — к Артему вновь вернулась способность рассуждать здраво. Но надолго ли он освободил свое сознание от проклятого газа… или чего-то другого, что превращает тебя в сумасшедшего, вызывает удушье, заставляет не просто верить в иллюзии, а чувствовать их…

Артем с разбегу ударился о стену и сполз по ней. Сознание он не потерял. Но кажется, разбил себе нос, что, впрочем, сейчас было неважно. Сейчас важно подняться…

Поднимаясь, Артем провел рукой по шершавой стене.

Стоп! Что это? Не может быть…

Могло. Было. Есть! Артем щупал и щупал, не веря своим пальцам. Но если это не наваждение, то на стене была прочерчена стрела. Да! На стене стрела. Значит, он движется в правильную сторону. Неважно, сколько еще идти, ощупывая тьму перед собой, спотыкаясь, падая, ударяясь. Он дойдет. Теперь он дойдет, пусть все глюки мира навалятся на него скопом.

А это… впереди… Он отказывался верить глазам, но впереди показалось пятнышко света. Свет не пробивался сверху, он пробивался снизу. Кораблем на маяк Артем пошел на этот свет. Он не замечал препятствий — хотя уже можно было кое-что разглядеть — он просто продирался сквозь эти препятствия…

Теперь Артем не просто шел — найденным на полу камнем он чертил на стенах и колоннах стрелы для тех, кто придет сюда потом.

Выход оказался заваленным снаружи камнями. Артем принялся расшвыривать камни. Если бы среди камней оказались неподъемные валуны, он сдвинул бы и их — так ему казалось в тот момент.

Он вырвался из пещер. Над головой простерлось ночное звездное небо. И воздух! Пусть он хоть трижды тридцать раз будет разреженным, этот воздух, но в нем нет — нет! — дурмана. Артем просто физически ощущал, как с каждым жадным глотком горный воздух выдувает из легких забившую их мерзостную пещерную дрянь.

На подкашивающихся ногах Артем отошел подальше от входа в пещеру. Увидев что-то похожее на нишу, он забился в нее. Закрыл глаза. Он заслужил право на короткий сон. Он заслужил право какое-то время ничего не видеть и ни о чем не думать…


Глава тринадцатая ВОСХОЖДЕНИЕ В СТОРОНУ НЕБА | По лезвию катаны | Глава пятнадцатая ВСЕ ПРОЙДЕТ, КАК С БЕЛЫХ САКУР ДЫМ