Глава 29

— Фу! — выдохнула Энни, когда они с Сэмом оказались на улице. — Я уже думала, мы не уйдем оттуда живыми!

— Ничего страшного, — сказал он, подсаживая ее в кабриолет.

Энни закатила глаза.

— Ничего страшного? Ты нагло вломился в салун, перевернул столы и провозгласил, что все вокруг будут гореть в аду! Неужели ты думаешь, что эта банда еретиков скажет тебе спасибо?

Подпрыгнув, Сэм сел рядом с ней и весело усмехнулся.

— Мало того, я дрожала как осиновый лист — боялась, что Ройс Роуди заметит мое сходство с Рози.

Услышав эти слова, Сэм нахмурился.

— Да, в первый момент он был ошарашен, но, по-моему, пронесло.

— Просто невероятно! Ты так беспечно ко всему относишься!

Он проговорил строгим тоном:

— Я вовсе не так беспечен, Энни, как ты думаешь. Я очень за тебя волнуюсь. Но раз уж мы затеяли этот маскарад, приходится идти на риск.

— Пожалуй, ты прав… — Она помолчала. — Как ты думаешь, почему Роуди разрешил тебе завтра проповедовать?

Сэм натянул поводья, останавливая лошадей перед гостиницей.

— Толком не знаю, но я слышал, будто он неравнодушен к священникам. Мне кажется, ему что-то от них надо.

Энни кивнула.

— Я думаю, он нашел тебя забавным, но когда ты ему наскучишь, он пристрелит нас обоих.

— Он пристрелит тебя только через мой труп! «Что вполне вероятно», — мрачно подумала Энни. Взяв свою Библию, Сэм выбрался из кабриолета и помог выйти Энни.

— Идем, милая, возьмем номер.

Она с сомнением оглядела маленькую обшарпанную гостиницу с облупившейся краской и поникшей петунией на подоконниках.

— А если у них нет номеров?

Он подмигнул ей, сунул Библию под мышку и достал из багажного отделения кабриолета две их сумки.

— Тогда поспрашиваем в салуне. Может быть, у одной из девушек-танцовщиц найдется лишняя койка.

— Ты просто невыносим!

С сумками в руках Сэм поднялся следом за Энни по просевшим ступенькам мрачного здания в стиле греческого возрождения. На его стук вышла дородная женщина лет тридцати с красным, блестящим от пота лицом. Ее каштановые волосы были собраны в пучок, из которого выбилось множество мокрых прядей. На ней было темно-синее суконное платье и грязный кухонный фартук.

— Чем могу служить, сэр? — тихо спросила она, переводя взгляд с гостей на их багаж.

— Добрый вечер, мэм. — Сэм поправил Библию так, чтобы женщина это заметила. — Я преподобный Лемюэль Трофет, а это моя жена, сестра Ребекка. Пока мы будем здесь жить, я организую серию христианских проповедей для местных жителей. Надеюсь, у вас найдется для нас комната?

Женщина тихо ойкнула и сложила руки перед собой.

— Священник! О Господи, мы не видели в наших краях священников с тех самых пор, как Вонючка Джон застрелил одного миссионера. — Заметив, что гости побледнели, женщина засмеялась и махнула рукой. — Не бойтесь. Вонючка был непроходимым пьяницей, но, слава Богу, прошлой весной он поел несвежей свинины и откинул копыта.

Натянуто улыбнувшись, Сэм вежливо сказал:

— В таком случае мы с женой очень рады, что приехали сюда.

— Да, но вот незадача: наша гостиница переполнена, — виновато вздохнула женщина.

— Для нас не найдется номера? — расстроилась Энни. Хозяйка гостиницы задумалась, потом расплылась в улыбке.

— Вы можете занять комнату моего брата на чердаке. Дик уехал искать золото. Я уверена, что он не стал бы возражать, ведь вы делаете богоугодное дело.

Сэм снял шляпу.

— Мы вам очень признательны, мэм.

Дородная женщина отступила назад и широко распахнула дверь.

— Простите мне мою неучтивость! Проходите, пожалуйста. Меня зовут Долли Дамбл, и для меня высокая честь — принимать вас в моей гостинице.

Сэм взял багаж и вместе с Энни шагнул в пустой, но тщательно выметенный центральный вестибюль. Долетавший из задней части дома заманчивый запах жареной курицы заставил Энни слегка расслабиться.

— Ваша комната там, наверху, — показала Долли.

Следом за ней они прошли гостиную с креслами-качалками и черным диваном, после чего преодолели два лестничных пролета. Взбираясь по третьему витку узких спиральных ступенек, ведущих на чердак, Долли пыхтела и отдувалась.

— Прошу прощения за то, что вам придется жить так высоко, но Дик любит уединение.

— Ничего, мэм, мы тоже его любим, — заверил ее Сэм. Энни метнула на него укоризненный взгляд, но шутник лишь усмехнулся.

Долли провела их в унылую, но просторную чердачную комнату с железной двуспальной кроватью, строгим туалетным столиком и пузатым кленовым бюро. Солнечный свет, лившийся в окна, мягко подсвечивал своими лучами небольшой стол и два стула с деревянными спинками.

Несмотря на аскетизм обстановки, постельное белье и занавески, как заметила Энни, были очень чистыми — так же, как и не застеленный пол. В одном углу были свалены кучей вещи, явно принадлежавшие старателю, брату Долли: стопка линялых рубашек и брюк из грубой бумажной ткани, ржавый ковш для промывки горной породы, испачканная песком лопата и корзина с дешевыми бульварными романами.

Поставив на пол сумки, Сэм с одобрительной улыбкой оглядел комнату.

— Это нам вполне подойдет, мэм, — сказал он, обращаясь к Долли, и достал бумажник. — Сколько я вам должен?

Она махнула пухлой рукой.

— Нет, сэр, я не возьму деньги у священника. Вы будете заниматься миссионерской деятельностью, а я предоставлю вам и вашей жене бесплатный номер и стол. Это мой христианский долг.

— Вы очень добры, мэм, — отозвался Сэм. — Я уверен, что вездесущий Господь это отметит.

Долли открыла окно и выглянула вниз. Там, на улице, стояли их лошади и кабриолет.

— Но если вы дадите мне четыре цента, я велю своему помощнику Заку отвезти ваш экипаж на конюшню и позаботиться о лошадях.

Сэм сунул руку в карман и протянул Долли две монетки.

— Большое спасибо, мэм, — поблагодарил он хозяйку гостиницы.

Она с улыбкой приняла деньги.

— Это мы должны сказать вам спасибо за то, что вы приехали к нам в Роудивилл, преподобный отец. Предупреждаю вас, это Богом забытое место.

Энни еле сдержала улыбку, увидев, как Сэм сунул большие пальцы в карманы своего жилета и с важным видом кивнул.

— Вот поэтому-то мы с супругой и приехали сюда, дабы воззвать к роудивиллским грешникам.

— Да хранит вас Господь, преподобный отец. Знаете, мы с Диком раньше жили в Сентрал-Сити и посещали методистскую церковь Святого Иакова. — Она тяжело вздохнула. — Я играла на пианино добрым людям, и теперь мне этого очень недостает.

Сэм и Энни многозначительно переглянулись, и Сэм спросил:

— Мэм, а вы не могли бы сыграть для нас на завтрашней проповеди?

Она опять сложила перед собой руки.

— С большим удовольствием! Где вы будете проповедовать?

— В «Роуди-Руст», — вступила в разговор Энни. Женщина схватилась за голову.

— В салуне?!

Сэм сделал суровое лицо.

— Мы должны воззвать к грешникам в их притоне, разве не так, сестра Долли?

— Конечно. — Она улыбнулась. — Не беспокойтесь, преподобный отец, я приду туда пораньше и захвачу сборник гимнов. Может быть, кое-кто из завсегдатаев притона Ройса Роуди раскается в своих злодеяниях, слушая игру Долли Дамбл.

— Мы рассчитываем на вас, мэм, — сказал Сэм. Долли кивнула.

— Буду ждать с нетерпением! Если хотите поужинать, спускайтесь на кухню к пяти часам. Или вы устали? Тогда я могу принести вам поднос наверх.

Сэм лукаво взглянул на Энни, потом обратился к Долли:

— Мы будем вам премного благодарны, если вы принесете нам ужин сюда, мэм. Видите ли, мне еще нужно поработать над текстом проповеди.

Долли всплеснула руками.

— Ох, какая же я бестолковая! Я отвлекаю вас от изучения Библии, преподобный отец. Ну что ж, ровно в пять часов я принесу вам ужин.

— Большое спасибо, мэм.

Довольная Долли вышла, шурша пышными юбками. Стянув с рук перчатки, Энни бросила их на туалетный столик и обернулась к Сэму.

— «Поработать над текстом проповеди!» — Она закатила глаза. — Как не стыдно обманывать бедную женщину? Выпросил у нее бесплатный номер и стол, не говоря уже о подносе с ужином!

Сэм засмеялся, потом подошел к Энни и крепко ее обнял.

— «Бедная женщина» переживает свои лучшие деньки, и ты это знаешь.

— Да, я согласна, но меня гложет совесть, ведь мы ее обманули! И потом я боялась, что она упадет в обморок после восхождения на третий этаж.

— Ты можешь предложить что-то другое, милая? Священник и его супруга должны остановиться в приличном месте.

— Ты прав. Но поднос с ужином — это уже перебор. Нам надо спуститься вниз, смешаться с остальными постояльцами и попытаться узнать как можно больше о Рози…

— Всему свое время, милая. Надеюсь, завтрак подадут не слишком поздно, тогда и пообщаемся с другими постояльцами.

— А что мы будем делать сейчас?

Глаза Сэма блеснули. Он погладил Энни по спине и кивнул на кровать. Голос его стал хрипловатым:

— Тебе не кажется, милая, что эта постель выглядит весьма заманчиво? К тому же мы вот уже почти восемь часов не занимались любовью.

— Сэм! — возмутилась Энни, но сердце ее забилось от предвкушения. — Нас услышат внизу!

— Не услышат. — Он усмехнулся и снял с нее очки в роговой оправе. — А если даже и услышат, то припишут это нашему религиозному рвению.

— Нет, ты просто невыносим!

Впрочем, когда Сэм принялся развязывать ленточки на ее черной шелковой шляпке, Энни засмеялась. Он нагнулся и припал теплыми губами к ее шее.

— К тому же у тебя такой чопорный вид, что меня так и подмывает тебя немного измять.

— Сказать по правде, мне и самой до смерти хочется снять этот корсет, — призналась она со стоном.

— С удовольствием вам помогу, мэм. — Сэм уложил ее на мягкую перину и лег рядом, заглянув ей в глаза. — Знаешь, что мне во всем этом нравится, Энни?

— Что?

Он поднес ее левую руку к губам и благоговейно поцеловал палец с обручальным кольцом.

— Делать вид, будто ты моя жена.

— О, Сэм! — Она ласково обвила руками его шею. Он медленно вынимал шпильки из ее волос.

— Иногда мне бывает так страшно…

— Отчего? Я думала, ты ничего не боишься.

— Я боюсь тебя потерять, — признался он. — И еще меня немного пугает, что я сам в тебе потерялся.

Она удивленно взглянула на него.

— Значит, у тебя по-прежнему есть выбор. А я уже обречена.

Его лицо сделалось бесконечно нежным. Он пробормотал имя Энни и приник губами к ее губам.

Не прерывая поцелуя, он ласкал ее волосы. Мгновение спустя его нетерпеливые пальцы начали расстегивать многочисленные пуговки на ее лифе. Она села, облегченно вздохнув, когда он развязал корсет, потом игриво ущипнула Сэма и расстегнула его жилет и рубашку, чтобы поцеловать завитки темных волос на его крепком торсе. Он отвел в сторону ее лиф и прошелся губами по округлой нежной груди. Энни содрогнулась от удовольствия. Ее соски затвердели. Токи желания пронзили тело Энни, задержавшись в самых недрах ее естества. Она выгнула спину от восторга.

Пальцы Сэма скользнули ей под юбки, а она тем временем опустила руки и принялась ласкать его напряженный символ желания, с удовлетворением услышав его мучительный стон.

— Что, не терпится, ковбой? — поддразнила она.

— Да. Мне хочется насладиться каждым дюймом твоего тела.

Вскоре он сделал именно то, что хотел, — сорвал с Энни всю одежду и стал возбуждать ее руками и губами, медленно скользя поцелуями по ее бедрам, длинным ногам, животу и груди. Потом она лихорадочно раздела его самого.

Сэм заставил ее сесть на него сверху.

— Как было бы хорошо, если бы ты всегда была со мной, — пробормотал он. — Я хочу любить тебя под солнцем и смотреть в твои голубые глаза, ловя каждое движение твоей души.

— А разве сейчас… ты этого не видишь? — прошептала она. Он улыбнулся и вошел в нее мощным толчком, притянув к себе ее губы. Энни вскрикнула от острого наслаждения.

По счастью, Сэм быстро закрыл ей рот поцелуем, иначе их точно услышали бы внизу.