Глава 6

Начиналось самое интересное. Потому что пара спецагентов и примкнувший к ним Рейндж без долгой раскачки взялись за осуществление второго этапа операции.

Взломать «защиту», причем таким образом, чтобы содеянное не смахивало на взлом, пробраться внутрь охраняемого «периметра», а конкретно — в некий закуток на территории объекта — дело не сказать, чтобы нехитрое, но и не невыполнимое. А вот как теперь в бункер проникнуть? Тут арбалет и бесшумный винтарь бесполезны, а потому есть только два пути: либо открывать шлюзовые двери при помощи ВВ, не привлекая тем самым внимание охраны у ворот и в здании и рискуя заполучить вместо Кондора окровавленные ошметья, либо шевелить извилинами, на скорости, результативно.

Горгона первой очутилась у входа в бункер. Осмотрелась и жестом дала знать двум остальным — шлюзовые двери заперты. Скорее всего, запирались они на «автомате». Уходя — уходи. А чтобы по-новому попасть в бункер, надо либо сказать в переговорник условную фразу, к примеру «Сим-сим — откройся!», либо совершить некую техническую процедуру, включающую в себя опознание личности визитера.

Крайне сомнительно, чтобы в перечне сотрудников с «допуском» значились спецагенты подотдела активных мероприятий «А-центра», не говоря уже об офицере морского спецназа по прозвищу Рейндж. Но зато охранник, в которого стрельнула парализующим ядом недобрая Змеюкина, в таком перечне числится наверняка.

Поэтому Леон и Рейндж нарисовались у входа в бункер не одни, а в компании с «эльфом» — последнего Мокрушин приволок на спине. Леон обшарил спецуху охранника — есть! Достал из нагрудного кармана «эльфа» индкарту, вставил ее в узкую прорезь.

Слабый шелест разошедшихся в стороны половинок дверей — какой приятный звук для его ушей!

Левицкий уже успел прикинуть, что примкнувший к их компании морпех вовсе не является обузой. Отнюдь не лишняя пара рук, особенно сейчас, когда они собираются вломиться в бункер.

Леон жестами показал, что Горгоне следует оставаться на стреме. Двое махнулись не глядя: Рейндж расстался с винтарем, в обмен заполучил респиратор и «беретту».

Морпех, следуя примеру Леона, натянул противогаз. Сволокли «эльфа» в предбанник. Леон, ухватившись за пояс, рывком поднял того, одной рукой обхватил поперек грудной клетки, чтобы не заваливался, другой положил ладонь охранника на мерцающую голубоватым светом пластину.

Массивная дверь шлюзовой «камеры» не сдвинулась даже на миллиметр. Зато из коробочки, прикрепленной на стене, противоположной входу, вырвался наружу пучок неяркого света.

— Приоткрой буркалы! — негромко сказал Леон. «Эльф», по понятной причине, не отозвался на просьбу, Рейндж, в натуре, тоже не въехал.

— Да не себе! — прошипел Леон. — Ему! Веки пальцами! Да, так!

Продолжая удерживать охранника поперек груди, заставили того сделать «глазки». Сканирующий луч считал рисунок сетчатки глаза, сервисная подпрограмма компьютера обработала данные и… выдала «добро».

Первым в коридор, освещенный лишь ночником, сунулся Рейндж с «береттой», за ним в бункер прошел Леон, вооруженный тесаком и трофейной «М-16А». Пошел новый отсчет времени. Хотя счет теперь пошел уже на минуты, по-прежнему в цене каждая секунда, каждое мгновение.

Трое внутри бункера спали мертвецким сном. Это если не считать «эльфа», чье тело использовали как своеобразную прокладку, определив его между двумя половинками шлюзовых дверей — чтобы держать те открытыми, на всякий пожарный. И Андрея Бушмина, которого обнаружили подвешенным на тросах в одном из трех имевшихся здесь помещений. Тот обвис на своем «распятии» так, что колени почти доставали до пола. Поэтому из всех, кого накрыло волной концентрированного газа, его поза для сна оказалась самой неподходящей.

Проверили наличие пульса, затем занялись креплениями и тросами. Одновременно могли наблюдать в мониторах «кино», закрученное, очевидно, для Кондора. Вместо Кондора пришпандорили «браслеты» на конечности Джи-ай, выбрали слабину у поддерживающих тросов, закрепили. Рейндж взвалил на горб дрыхнущего мертвым сном приятеля, поволок того на выход.

Леон обнаружил большой пластиковый пакет, в котором, как он понял, хранились вещи Бушмина, то, что было на нем в момент задержания, а также документы, липовые, понятно, «лопатник», часы «Командирские» и кое-что по мелочам. В «операционной» нашел с полдюжины микрокассет, использующихся в новейшей видеотехнике, рассовал их по карманам. Неплохо бы, конечно, заняться компьютерным терминалом, но времени в обрез, некогда этим заниматься.

Действовали в тонких прорезиненных перчатках, чтобы не оставлять «пальчиков».

Когда Леон выбрался наружу, двое остальных уже волокли Кондора к «переправе». Левицкий, перебравшись в предбанник, освободил двери шлюза от мешающей им закрыться «прокладки».

Пять минут.

Рейндж переволокся за ограду «периметра» первым. Леон и Горгона упаковали Кондора в освободившийся комплект спецамуниции — его перебросил с той стороны Мокрушин. Путем нехитрых манипуляций двумя стропами при помощи карабинов зафиксировали бесчувственное тело в начальном отрезке «канатной дороги». Перебросили Рейнджу один из кончиков, тот, упершись подошвами в землю, стал подтаскивать к себе груз. Ему помогал Леон, а боевая подруга Левицкого страховала их действия на случай появления кого-либо из нежданных гостей.

Спустили Кондора с высоты, замотали обнаженное тело в мок-рушинскую плащ-палатку. Горгона в темпе демонтировала «переправу», рассовали снаряжение по сумкам, еще раз осмотрелись, не осталось ли следов, двинулись в путь.

Десять минут,

Мокрушин тащил на себе приятеля, забросив тяжеленный «свер— я ток» на плечо. Голова Кондора свешивалась ему за спину, приходилось придерживать под колени, чтобы не свалился. Леон нагрузил на себя сумки со спецснаряжением, Горгона прикрывала отход группы.

Добрались до места, где была спрятана сумка с «гражданкой».

Не теряя времени, двое спецагентов стали переодеваться. Ольга, нимало не стеснясь присутствия двух мужиков, выскользнула из комбеза, оставшись в одних трусиках. Сменив обмундирование на штатскую одежду, упаковали все ненужное в две объемные сумки.

Ровно через четверть часа после того, как Леон начал отсчет, на узкой асфальтированной дороге, проходящей параллельно береговой черте вдоль гряды невысоких дюн, предназначенной для пеших прогулок и для велосипедистов, показался джип. Движок работал почти бесшумно, фары не включены из предосторожности.

Впрочем, света доставало: ночь лунная, чистейший песок балтийских пляжей слабо фосфоресцирует, узкая матовая полоса асфальта хорошо просматривается.

Из «Чероки» наружу выбрался Тихий. Не говоря ни слова, как будто он и не удивлен присутствием третьего, который оказался вовсе не лишним, Глеб распахнул обе задние дверцы, затем определил сумки в кормовое отделение джипа.

Кое-как расселись. Горгона угнездилась в кресло пассажира, рядом с Глебом, положив себе на коленки «беретту» с глушаком. На заднем сиденье разместились остальные: слева у двери Рейндж, справа Леон, посередине придерживаемый ими двумя «сверток». Мокрушин, оправдывая свою фамилию, был совершенно мокрым, словно искупался в море, и дышал притом, как загнанная лошадь. Еще бы! Ему пришлось волочь на себе девяностокилограммовый груз по глубокому песку, бегом, на пределе сил. Сердце колотилось так, что, кажется, готово выломать грудную клетку.

— Нишкни, Рейндж! — сделал ему замечание Леон. Он не расслышал, что сказал Шувалов, пришлось повторять свой вопрос.

— На ближайшей развилке вас ждет Хакер, — проинформировал командир. — Он на колесах. Перебросите ему снаряжение и без задержки — на выход!

— Объездным маршрутом?

— Нет. Через… «парадное»!

Спецгруппа, сформированная из сотрудников П-ЗР, неожиданно пополнившаяся за счет офицера морского спецназа, приступила к осуществлению финальной стадии операции по вызволе-нию Кондора. Но эти люди были не единственными, кому был нужен Андрей Бушмин, и не единственными, кому удалось проникнуть этой ночью на территорию охраняемого объекта.

На ночную охоту также вышел Бруно Вальден.

Он и на этот раз предпочел действовать в одиночку. После очередной ошибки с «черными дьяволами», когда он из-за собственных оплошностей упустил стопроцентный шанс разделаться с Кондором, а значит, полностью реабилитировать себя в глазах Дор-рста, Вальдену пришлось на короткое время вернуться в К. Сменив транспорт и захватив с собой комплект надежных документов, он двинул в обход через Тильзит — придет время, и такое название, как «Советск», исчезнет на картах, всем населенным пунктам будут возвращены их прежние географические наименования — на сопредельную территорию. Но как он ни торопился, все равно поспел лишь к шапочному разбору — Кондора замели, можно сказать, у него на глазах.

Вальден, пораскинув извилинами, не стал сообщать о случившемся ни Ланге, ни тем более самому Доррсту. Потому что тем самым, скорее всего, подписал бы себе досрочный смертный приговор.

Заняв место Риттера, он унаследовал от того не только тщательно законспирированную сеть агентов и информаторов, не только почти две дюжины легализовавшихся в западной губернии России сотрудников, которых в случае необходимости можно было задействовать в качестве боевиков, но еще и определенного рода информацию, в том числе и о точном местонахождении заложенных в разное время и разными людьми тайников с оружием и спецснаряжением.

Один из таких законсервированных на годы тайников находился в приграничной литовской Ниде.

Вальден залег метрах в двадцати от ворот объекта, расположившись почти на самой обочине узкой асфальтированной дороги, разделившей небольшой лесной массив на две части. Шлагбаум был опущен, в «сторожке» бдили двое охранников. Один из них периодически покидал небольшое кирпичное строение, возвращался он примерно через пять минут после того, как завершал обход охраняемой территории. Второй своего поста не покидал ни на минуту.

Бруно Вальден наблюдал за интересующим его объектом, начиная с полуночи. В голове у него постепенно вызревал план действий, но ни конкретизировать его, ни тем более осуществить задуманное он не успел — ровно в 01.30 в окнах Центра, да и во всей округе на несколько секунд отключился свет.

Может, кто другой и не обратил бы внимания на такой пустяк, но не Вальден, у которого за плечами был огромный опыт участия в подобного рода акциях. Он четко, в какие-то мгновения все просчитал. Случайностей в том мире, где вращается Бруно Вальден, не бывает. Кондора наверняка содержат в здании Центра. И тут вдруг среди ночи обрубается электричество. С чего бы это вдруг?

Вальден воспринял случившееся как знак. Как верное указание на то, что у него появились конкуренты и соперники.

Один из охранников направился по освещенной аллейке к зданию, но уже вскоре вернулся. Судя по его спокойному размеренному шагу, кучка кретинов, отгородившихся от внешнего мира оградой, утыканной сигнальными датчиками, ощущает себя в полной безопасности.

Не теряя времени даром, Бруно снялся со своей позиции и нырнул в лесок. Не Стрелок ли подсуетился, надеясь высвободить дружка? Но нет, в одиночку здесь не справиться, если ты, конечно, не Бруно Вальден…

Он сторожко двигался вдоль «периметра», не приближаясь вплотную к ограде, чтобы не спровоцировать сигнализацию. Иногда застывал ненадолго в одном месте, разглядывая заграждение через ПНВ с четырехкратной ночной оптикой, а кое-где на освещенных лунным светом участках обходился без оптики, полагаясь на свои зоркие глаза.

Вальден искал следы взлома, заодно он хотел бы посмотреть поближе и на самих взломщиков. И вскоре он добился искомого результата, обнаружив прореху в «периметре» — три следящих датчика, изготовленные в виде имитации под керамические изоляторы, были кем-то выведены из строя.

Бруно осмотрелся, не укрылся ли кто поблизости, затем стал соображать, что бы это могло значить — хотя датчики разбиты, проволочное ограждение, вопреки ожиданиям, остается целехонь-ким? Думал, думал… и сообразил. Стал вращать головой, обращая внимание на деревья, расположенные по обе стороны «периметра». Легко вскарабкался, несмотря на свой внушительный рост, на одно из деревьев — это была приморская сосна. Встал ногами на толстую и прочную нижнюю лапу — такая ветка легко держит человеческий вес. Обнял руками пахнущий смолой ствол, пошарил над головой в том месте, где росла еще одна лапа. Нащупал пальцами глубокую бороздку, окольцевавшую ствол сосны примерно на четырехметровой высоте, как будто круговой надпил кто-то сделал, но не довел дело до конца.

Цедя про себя отборные ругательства, Вальден спустился на грешную землю. Картинка теперь ему была предельно ясна. Кондора содержали вовсе не в здании Центра, как он полагал, а здесь, в расположенном поблизости закутке, где под насыпным холмом угадывается нечто вроде бункера.

На объекте теперь ему делать нечего. Но он еще может успеть сесть на хвост своим конкурентам — откуда они только взялись на его голову…

Вальден проложил курс вдоль гряды прибрежных дюн. Ага, вот и следы их отыскались… В цепочке следов, протянувшихся по склону одной из невысоких песчаных гор, содержалось немало полезной для Вальдена информации. Трое, решил он, их было трое, причем среди них наверняка была женщина — на то указывали размер и глубина вмятин в приглаженном балтийским ветром песке. Нет, тут же поправил он себя, не трое, а четверо — кто-то из них тащил на плечах тяжелую ношу, оставляя на песчаном «насте» очень глубокие следы. И этим четвертым мог быть только Кондор.

Забросив сумку со снаряжением за спину, Вальден поспешил вдоль цепочки следов. Перемахнув через неширокую полосу дюн, вышел на дорожку, тянувшуюся вдоль береговой черты. Примерно в полукилометре от себя заметил удаляющиеся габаритные огни какой-то тачки. Опоздал…

Возвращаясь к тому месту, где он оставил машину, Бруно Вальден скрипел зубами от ярости. Опять неудача! Как будто заколдованный этот проклятый Кондор!

Но все же отчаиваться не стоит. Время у него в запасе еще есть, хотя оно и съежилось до размеров кочки, вокруг которой раскинулась гибельная трясина. Наверняка конкуренты не рискнут с таким «грузом» проследовать через местный погрантерминал, повезут Кондора в объезд, скорее всего не через Тильзит, поскольку там граница проходит фактически посередке моста Королевы Луизы, а потом проследуют дальше, через Мариамполе.

Вот там он и сядет этой наглой компании на хвост!

Примерно половина смены и по ту, и по другую сторону границы были в отключке: кто надышавшись паров фторотана, а кто заполучив в мягкие ткани ампулу сонапакса. Остальных не трогали, поскольку они и без того спали. А что еще делать? Раньше пяти утра, за исключением редких случаев, погранцов и таможенников здесь не потревожит ни одна живая душа.

Технарь, выведя из строя единственную телекамеру, имевшуюся в наличии у «соседей», сделал широкий жест — «таможня дала „добро“. Уже на российской стороне перегрузили Кондора в микроавтобус, затем кавалькада из трех машин покатила в сторону Зе-леноградска.

В Ниду вернулись только «молодожены» и Хакер. Последнему предстояло вновь законсервировать тайник, наутро поставить тачку на одну из стоянок, предварительно положив ключи от коттеджа в «бардачок» автомобиля. Что касается Леона и Горгоны, то они вернулись в отель. В единственном окне их номера, расположенного, кстати, на первом этаже с тыльной стороны здания, сквозь щели в занавесях пробивался неяркий свет ночника — мало ли чем по ночам занимается молодая супружеская пара? Прошли в номер так же, как и вышли, — через балкон. Это оказалось, ясное дело, для такой пары сущим пустяком.

Примерно в одиннадцать утра они выпишутся из частной гостиницы — как и планировалось, поскольку рвать когти тоже надо умеючи. Скоро, возможно, даже ранним утром, начнется «хип-пеж», как выражается криминалитет, потом уже задним числом начнут соображать, «кто есть ху». А тут вдруг выяснится, что пара молодых людей исчезли из гостиницы и даже не выписались…

Короче, и здесь надо все сделать по-умному.

Поэтому они по очереди приняли душ и тут же завалились спать. Горгона устроилась на двуспальной кровати, а Леон, который попытался чересчур настойчиво претендовать на часть «сексо-дрома» на правах, так сказать, молодожена, был устроен Ольгой в глубоком кресле. Первые минут семь-восемь Левицкий, схлопотавший за свои сексуальные домогания стрелку, пребывал в полном отрубе, а затем наркотический сон плавно перешел в обычный…

Что же касается Андрея Бушмина, то он по-прежнему пребывал на подводной лодке, где-то в бездонных глубинах, спал там, свернувшись калачиком, а связь с внешним миром у него была напрочь отключена.