Глава 11
Океан застыл, словно студень. Ни малейшего ветерка. Солнце пронизывало своими лучами струившиеся волны нагретого воздуха. Порой одинокая крачка вдруг бросалась вниз за добычей и снова взмывала вверх, а на воде еще долго расходились круги.
Катер, казалось, замер, едва заметно двигаясь по течению. На корме в кронштейнах торчали два спиннинга, проволочные лесы разрезали маслянистую пленку, которая тянулась за судном, уходя на запад. Хупер сидел на корме рядом с бадьей галлонов на двадцать — в ней была приманка. Каждые несколько секунд ихтиолог окунал черпак в бадью и опрокидывал его содержимое за борт.
В носовой части катера двумя рядами громоздилось десять деревянных бочонков величиной с четверть пивной бочки. Каждый опутан крепкой пеньковой веревкой толщиной в три четверти дюйма. Ее остальная часть длиной в сотню футов свертывалась в моток. К самым концам веревок были привязаны стальные гарпуны.
Броди сидел на вращающемся стуле, привинченном к палубе, и боролся с дремотой. Ему было жарко, он обливался потом. Целых шесть часов ни малейшего ветерка. Сзади шея у Броди сильно обгорела, и всякий раз, когда он поворачивал голову, воротничок форменной рубашки царапал чувствительную кожу. Броди остро ощущал запах своего пота, который, смешиваясь со зловонием рыбьих.
Потрохов и крови, вызывал у него тошноту. Он чувствовал, что ввязался не в свое дело.
Броди посмотрел на ходовой мостик. Там стоял Куинт. На нем были белая трикотажная майка, старые, выцветшие голубые джинсы, белые носки и поношенные кеды.
Броди подумал, что Куинту, наверное, около пятидесяти, и хотя, безусловно, владельцу катера когда-то было двадцать и когда-нибудь стукнет шестьдесят, полицейский не мог представить его другим. Куинт казался очень худым — при своем почти двухметровом росте он весил килограммов восемьдесят. Он был совершенно лысый, не бритый, а именно лысый, без малейших признаков растительности на голове, словно так и родится — без волос. Когда солнце стояло высоко и припекало, он надевал кепи морского пехотинца; заостренное лицо хозяина катера было обветрено. Длинный прямой нос Куинта бросался в глаза. Когда Куинт смотрел с мостика вниз, он точно задевал взглядом кончик носа. У хозяина катера были самые темные глаза, какие Броди когда-либо приходилось видеть. От ветра, соли и солнца кожа на лице Куинта загорела и покрылась морщинами. Он пристально, почти не мигая, смотрел за корму — по воде расплывалась маслянистая пленка.
По груди Броди стекала струйка пота, и он передернулся от неприятного ощущения. Затем повернул голову, сморщившись от острой боли в шее, и посмотрел на пленку.
Солнечный свет, отражаясь от маслянистой глади, резал глаза, и Броди отвернулся.
— Вам солнце не бьет в глаза, Куинт? — спросил он. — Неужели вы никогда не носите темные очки?
Куинт взглянул на него.
— Никогда, — отрезал хозяин катера.
Его голос звучал безразлично: ни дружески, ни враждебно. И не располагал к беседе.
Но Броди было скучно и хотелось поболтать.
— Почему?
— Они мне не нужны. Я вижу мир таким, какой он есть.
Броди посмотрел на часы. Было начало третьего: через три-четыре часа они на все махнут рукой и отправятся обратно.
— У вас часто выпадают пустые дни?
Утреннее возбуждение прошло, — ждать было нечего, и Броди считал, что сегодня они уже не увидят акулу.
— Как «пустые»?
— Такие, как этот. Сидишь целый день — и ничего не происходит.
— Случаются.
— И вам платят, даже если день пройдет даром?
— Конечно.
— Даже если ни разу не клюнет?
Куинт кивнул:
— Это бывает не слишком часто. Обычно какая-нибудь рыба да клюнет. Или подцепишь чего.
— Подцепишь?
— Ну да, железкой. — Куинт указал на гарпун, лежащий на носу катера.
— И кого же вы цепляете, Куинт? — спросил Хупер.
— Всех рыб, что проплывают мимо.
— Вот как? Я не…
— У кого-то клюет, — оборвал его Куинт.
Броди посмотрел из-под руки за борт, но пленка везде оставалась неподвижной: ни волны, ни даже мелкой ряби.
— Где? — спросил Броди.
— Подождите секунду, — сказал Куинт. — Сейчас увидите.
С легким металлическим шелестом проволочная леса на правом спиннинге поползла вниз, врезаясь в воду прямой серебристой линией.
— Берите спиннинг, — сказал Куинт полицейскому. — Когда я дам знак, ставьте катушку на стопор и подсекайте.
— Это акула? — спросил Броди.
От мысли, что наконец-то он встретится лицом к лицу с этой рыбиной, с этим чудовищем, ночным кошмаром, у Броди забилось сердце. Во рту пересохло. Он вытер руки о брюки, вынул спиннинг из кронштейна и зажал его между ног, продолжая сидеть на стуле.
— Белая? — рассмеялся Куинт лающим смехом. — Нет. Какая-то мелочь. Малость потренируйтесь, пока ваша рыбина не найдет катер. — Куинт понаблюдал за леской еще несколько секунд, затем приказал: — Подсекайте!
Броди нажал на стопор, наклонился и резко отпрянул назад. Конец спиннинга изогнулся дугой. Правой рукой Броди попробовал вращать ручку катушки, чтобы подтянуть рыбу, но ничего не получалось. Леса продолжала быстро уходить в воду.
— Не тратьте зря силы, — посоветовал Куинт.
Хупер, сидевший на транце, поднялся.
— Давайте я подберу лесу, — предложил он.
— Не надо, — бросил Куинт. — Оставьте спиннинг в покое.
Хупер с недоумением и слегка обиженно посмотрел на владельца катера.
«Да что ты понимаешь в этом деле?» — подумал Броди, заметив недовольство на лице Хупера.
— Если держать лесу натянутой слишком долго, то можно лишиться крючка, — спустя минуту продолжал Куинт.
— Вот как? — удивился Хупер.
— А мне говорили, что вы знаете толк в рыбной ловле.
Хупер промолчал. Он повернулся спиной к Куинту, потом сел на транец.
Броди держал спиннинг обеими руками. Рыба погрузилась на глубину и спокойно ходила из стороны в сторону.
Броди принялся наматывать лесу на катушку; он то нагибался, быстро вращая ручку, чтобы подобрать провисшую нить, то подтягивал добычу, напрягая мускулы плеч и спины. Левое запястье болело, а пальцы правой руки свело от напряжения.
— Кого я поймал? — спросил он.
— Голубую акулу, — ответил Куинт.
— Должно быть, с полтонны.
— Нет, фунтов на сто пятьдесят, не больше, — рассмеялся Куинт.
Броди подтаскивал рыбу и нагибался, подтаскивал и нагибался, пока наконец не услышал голос Куинта:
— Вы делаете успехи. Нажмите на стопор.
Броди перестал крутить ручку катушки.
Куинт лениво соскользнул по трапу с ходового мостика. Он держал в руке старую армейскую винтовку «М-1». Хозяин катера остановился у планшира и посмотрел вниз.
— Хотите увидеть рыбину? — спросил он. — Глядите.
Броди встал и, продолжая на ходу наматывать провисавшую лесу, приблизился к борту катера. Акула казалась неестественно голубой в темной морской воде. Она была около восьми футов длиной, изящная, с большими грудными плавниками. Рыба медленно ходила из стороны в сторону и больше не сопротивлялась.
— Красавица, правда? — заметил Хупер.
Куинт снял винтовку с предохранителя и, когда морда акулы показалась в нескольких дюймах от поверхности, быстро выстрелил три раза. Пули проделали в голове рыбы аккуратные дырки, но крови не было. Акула вздрогнула и замерла.
— Готова, — сказал Броди.
— Как бы не так, — возразил Куинт. — Возможно, оглушена, да и только. — Хозяин катера достал перчатку из кармана брюк, сунул в нее правую руку и ухватил проволочную лесу. Потом вытащил нож из ножен, висевших на поясе. Пасть акулы была приоткрыта на два-три дюйма, ее правый глаз, слегка затянутый белой пленкой, тупо смотрел на Куинта. Хозяин катера засунул нож между мелкими треугольными зубами акулы и попытался их разомкнуть, но рыба намертво стиснула челюсти. Куинт тянул на себя и поворачивал нож, пока не высвободил. Он засунул его обратно в ножны и достал из кармана кусачки.
— Я думаю, вы платите неплохо, поэтому можно позволить себе остаться без крючка и поводка, — заметил Куинт. Он поднес кусачки к проволоке и собрался перекусить ее. — Минутку, — вдруг передумал хозяин катера, засовывая кусачки в карман и вновь вынимая нож. — Глядите. Это всегда вызывает восторг у моих клиентов. — Левой рукой он поднял большую часть акулы над поверхностью воды и молниеносным движением распорол ей брюхо от анального плавника почти до самой головы.
Рыба обмякла, и кровавые потроха — белые, красные, голубые — вывалились в воду, словно куча грязного белья из корзины. Затем Куинт перекусил лесу кусачками, и акула соскользнула за борт. Как только голова ее оказалась под водой, рыбина начала метаться в облаке крови и внутренностей, хватая каждый кусок, проплывавший мимо пасти. Она дергалась, глотая внутренности, которые опять и опять вываливались из распоротого брюха.
— Теперь смотрите внимательно, — сказал Куинт. — Если нам повезет, через минуту здесь появятся другие голубые акулы и помогут этой твари сожрать себя. Если их будет много, мы увидим настоящий кровавый пир. Любопытное зрелище. Клиентам нравится.
Ошеломленный, Броди наблюдал, как акула продолжала хватать свои потроха. Через минуту он заметил голубую тень, поднимающуюся у хвоста разрезанной рыбины. Маленькая акула — не более четырех футов длиной — вцепилась в бок выпотрошенной жертвы. Челюсти хищницы впились в обрывок свисающего мяса. Она яростно трясла головой, извиваясь всем телом, как змея. Наконец, приплывшая рыба оторвала кусок мяса и проглотила его.
Вскоре появилась другая акула, потом еще и еще, и вода забурлила. Повсюду летели брызги, окрашенные кровью.
Куинт взял гарпун, лежавший под планширом. Он перегнулся через борт, подняв орудие над головой. Неожиданно Куинт резко подался вперед и тут же отпрянул назад. Маленькая акула, насажанная на острие гарпуна, извивалась всем телом и щелкала челюстями. Куинт вынул нож, распорол брюхо рыбы и выбросил ее в воду.
— Сейчас вы кое-что увидите, — сказал он.
Броди не мог определить сколько акул кишело возле катера в бурлящей воде. Мелькали, перекрещиваясь, плавники, рыбы били хвостами. Порой среди всплесков слышалось хрюканье, когда сталкивались две огромные акулы. Броди посмотрел на свою рубашку — она вся промокла и была забрызгана кровью.
Пиршество продолжалось несколько минут, после него возле катера остались лишь три большие акулы, они сновали взад и вперед у самой поверхности.
Мужчины молча смотрели за борт, пока не уплыли и эти рыбины-.
— С ума можно сойти, — произнес Хупер.
— Вам не нравится? — спросил Куинт.
— Вы угадали. Мне не нравится, когда живые существа умирают ради потехи людей.
Куинт фыркнул, и Хупер тут же спросил:
— А вам?
— Мне-то что. Нравится не нравится — это моя работа.
Куинт полез в холодильник и достал другой крючок с поводком. Владелец катера приготовил наживку еще на берегу. С помощью плоскогубцев он прикрепил поводок к концу проволочной лесы и оросил наживку за борт, потратив тридцать ярдов лесы.
Хупер снова начал швырять приманку в воду.
— Кто-нибудь хочет пива? — спросил Броди.
Куинт и Хупер кивнули, тогда он спустился вниз и достал из холодильника три банки. Выходя из каюты, Броди заметил две старые, потрескавшиеся и покоробившиеся фотографии, приколотые кнопками к переборке. На одной был изображен Куинт, стоящий по пояс в кучке крупной рыбы. На другой красовалась мертвая акула, лежащая на берегу. Броди не смог определить ее размеры, потому что не с чем было сравнить рыбину.
Броди поднялся наверх, раздал пиво и уселся на стул.
— Я видел фотографии внизу, — сказал он Куинту. — Что это за рыба, среди которой вы стоите?
— Тарной, — ответил Куинт. — Не так давно я рыбачил во Флориде. Никогда не видел ничего подобного. Мы, должно быть, поймали тридцать — сорок тарпонов, причем больших, всего за четыре вечера.
— И вы привезли эту рыбу на берег? — спросил Хупер. — Полагалось бросить ее обратно в воду.
— Клиенты захотели оставить улов. Наверное, чтобы сфотографировать. Во всяком случае, из тарпонов получилась неплохая подкормка, когда их порубили на куски.
— Судя по вашим словам, они полезнее мертвые, чем живые.
— Конечно. Как почти все рыбы. И многие животные. Я никогда не пробовал живой говядины, — рассмеялся Куинт.
— А на другом фото? — спросил Броди. — Обыкновенная акула?
— Ну, не совсем обыкновенная. Это большая белая акула длиной футов четырнадцать — пятнадцать. Весила больше трех тысяч фунтов.
— Как вы ее добыли?
— Гарпуном. Но надо сказать, — Куинт хохотнул, — сначала трудно было разобрать, кто за кем охотится.
— Что вы имеете в виду?
— Проклятая тварь атаковала катер. Без всякого предупреждения, сразу. Мы сидели на корме, занимаясь своими делами, и вдруг — бабах! Словно на нас налетел товарняк. Моего помощника сбило с ног. И он шлепнулся на палубу, а клиент завопил истошным голосом, что мы тонем. Затем эта сволочь саданула еще разок. Я всадил в нее гарпун, и мы погнались за гнусной тварью — боже мой, должно быть, мы летели за ней до середины Атлантического океана.
— Как же вы следили за акулой? — спросил Броди. — Почему она не ушла на глубину.
— Не могла. За ней волочился бочонок. Он не давал акуле улизнуть. Она затянула его под воду, но ненадолго. Вскоре акула устала и поднялась ближе к поверхности. Поэтому мы просто шли за бочонком. Спустя пару часов мы всадили в эту тварь еще два гарпуна, и, наконец, она всплыла совсем обессиленная; мы накинули веревку ей на хвост и потащили на буксире к берегу. Наш клиент все время нес разную чепуху, так как был уверен, что мы потонем и акула нас сожрет. Но самое смешное впереди. Когда мы приволокли красавицу и пришвартовались, целые и невредимые, этот кретин подходит ко мне и предлагает пятьдесят долларов, если я скажу, будто он поймал акулу на крючок. Она была продырявлена гарпунами, а он хотел, чтобы я поклялся, будто он поймал ее на крючок! Я послал его к черту. Тогда он запел на другой лад: потребовал скостить плату за прогулку наполовину: видите ли, я лишил его возможности поймать акулу. Я сказал, что если б я разрешил ему половить, то остался бы без крючка, трехсот ярдов металлической лесы, катушки, удочки, а главное, без рыбины — это уж точно. Тут он заговорил о той необыкновенной рекламе, которую я получу после оплаченной им поездки. А я ответил: пусть он даст мне деньги, а рекламу оставит себе и попробует намазать ее на пресную галету для себя и своей жены.
— Вы тут интересно говорили о ловле на крючок, — сказал Броди.
— О чем?
— Я обратил внимание на одно место в вашем рассказе. Вы ведь не стали ловить акулу на крючок?
— Что я, круглый идиот? Конечно нет. Судя по тому, что я уже слышал, пойманная мною акула — просто щенок по сравнению с той, которая донимает вас.
— Тогда для чего заброшены спиннинги?
— По двум причинам.
Первая — белая акула спокойно может взять одну из этих маленьких наживок. Она перекусит лесу в два счета, но, по крайней мере, нам будет известно, что она здесь. Это хороший сигнал. Вторая — никогда не определишь, кого привлечет сюда запах приманки потом; даже если ваша акула не появится, может, клюнет другая рыбка.
— Какая же, например?
— Кто знает. Вдруг поймаем что-нибудь съедобное? Как-то мне попалась меч-рыба, в Монтоке можно получить два пятьдесят за фунт ее мяса. Или вдруг клюнет что-нибудь интересное, к примеру, акула-мако, поймать ее — одно удовольствие. Раз уж вы платите четыре сотни долларов, то можете хоть поразвлечься.
— Предположим, белая акула все же появится здесь, — сказал Броди. — Что вы сделаете сначала?
— Попытаюсь приманить ее, чтобы она кружила вокруг катера, пока мы не доберемся до нее. Особой хитрости здесь не надо: акулы — довольно глупые создания. Все зависит от того, как она себя поведет. Если нападет на катер, мы просто побыстрее нашпигуем ее гарпунами, а затем отплывем в сторонку и пусть изматывает себя. Если же акула хватанет приманку, мы не сможем ее удержать. Тем не менее я попытаюсь не дать ей уйти, удержать эту тварь, рискуя оборвать лесу. Акула наверняка мигом разогнет крючок, но, быть может, нам удастся подтянуть ее ближе и метнуть гарпун. Как только я всажу в нее хоть одну железку, поймать ее будет вопросом времени. Скорее всего она подойдет к катеру на небольшой глубине, привлеченная приманкой. И тут нам придется решать, что делать дальше. Наживки у нас недостаточно, чтобы долго удерживать акулу. Огромная рыбина тут же втянет ее в себя и даже не почувствует, что проглотила. Поэтому нам надо будет подсунуть ей какое-нибудь особенное лакомство, от которого она не сможет отказаться, а в нем будет большой крючок — он и удержит рыбину, пока мы не всадим в нее парочку гарпунов.
— А если акула заметит крючок, — сказал Броди, — она не возьмет приманку?
— Возьмет. У акул нет разума, это не собаки. Они жрут все. Можете бросить пустой крюк, и акула проглотит его. Одна такая рыбешка подплыла однажды к лодке моего друга и хотела слопать подвесной мотор. Она выплюнула его, так как он застрял у нее в горле.
— Что это за «особое лакомство», Куинт? — спросил Хупер, который сидел на корме и бросал в воду приманку.
— «Особое лакомство», от которого акула не сможет отказаться? — переспросил Куинт. Он улыбнулся и ткнул пальцем в сторону зеленого пластмассового бачка для мусора, стоявшего посередине судна. — Посмотрите. Оно там, я приберег его именно для такой акулы. Другие этого не стоят.
Хупер подошел к бачку, отбросил металлические зажимы и поднял крышку. Он заглянул внутрь и застыл с открытым от изумления ртом. В воде плавал крошечный тупоносый дельфинчик длиной не более двух футов. Тельце сохраняло вертикальное положение, и дельфинчик медленно покачивал безжизненной головой в такт движению судна. Из дыры под нижней челюстью торчало ушко огромного крюка для ловли акул, а из брюшка — острие того же крюка, Хупер сжал руками края бачка.
— Детеныш, — произнес он.
— Не совсем, — ответил Куинт с ухмылкой. — Эмбриончик.
Хупер пристально разглядывал дельфина несколько секунд, затем с шумом захлопнул крышку бачка.
— Где вы его достали? — спросил он.
— Милях в шести отсюда на восток. А что?
— Я имею в виду, как вы его достали?
— Очень просто. Из утробы матери.
— Вы убили ее?
— Конечно, нет, — засмеялся Куинт. — Она прыгнула на судно и проглотила горсть снотворных пилюль. — Куинт помолчал, ожидая смеха, но Броди с Хупером серьезно смотрели на него. — Вы же знаете, что такое лакомство не купишь за здорово живешь, — добавил владелец катера.
Хупер не сводил глаз с Куинта. Он был вне себя от ярости и возмущения.
— Вам известно, что дельфины находятся под охраной? — спросил он.
— Когда я рыбачу, сынок, я ловлю все, что хочу.
— А как же законы? Неужели…
— Чем вы занимаетесь, Хупер?
— Я ихтиолог. Изучаю рыб. Поэтому и приехал сюда. Разве вам не сказали?
— Когда люди нанимают мое судно, я не задаю лишних вопросов. Ну, хорошо, вы изучаете рыб и тем зарабатываете на жизнь. Но если бы вам пришлось трудиться по-настоящему, — я имею в виду такой труд, когда каждый цент достается потом и кровью, — вы бы знали больше о законах. Верно, дельфины находятся под охраной. Только это не помешает Куинту поймать одного-двух малышей для наживки. Закон ввели, чтобы остановить массовое уничтожение дельфинов, запретить богатым бездельникам охотиться на них в свое удовольствие. Вот что я вам скажу, Хупер: можете сколько угодно беситься искупить, но больше не говорите Куинту, будто он не имеет права поймать несколько рыб, чтобы заработать себе на хлеб насущный.
— Послушайте, Куинт, дело в том, что дельфинам грозит истребление, они могут полностью исчезнуть. И вы ускоряете этот процесс.
— Не пудрите мне мозги! Скажите рыбакам, промышляющим тунца, — пусть они прекратят заманивать дельфинов в Свои сети. Скажите капитанам японских судов для ярусного лова — пусть перестанут бить их гарпунами. И все пошлют вас куда подальше. Им надо кормить людей. И мне тоже. Надо кормить себя.
— Понятно, — сказал Хупер. — Вы будете ловить дельфинов, пока ловится, а если они исчезнут, плевать, тогда вы найдете себе другое дело. Какая глупость!
— Осторожней на поворотах, сынок! — пригрозил Куинт. Голос у него был глухой, невыразительный, он смотрел Хуперу прямо в глаза.
— Что?
— Не советую называть меня дураком.
Хупер не хотел обидеть Куинта и удивился, что тот воспринял его слова как оскорбление.
— Вы напрасно сердитесь. Я просто хотел…
Броди, который сидел между Хупером и Куинтом, решил положить конец их спору.
— Прекратите же, Хупер! — сказал он. — Мы здесь не для того, чтобы обсуждать проблемы охраны богатств океана.
— Что вы понимаете в экологии, Броди? — разозлился Хупер. — Держу пари, эта наука означает для вас лишь то, что для окружающей среды вредно жечь листья у себя на заднем дворе.
— Послушайте, вы. Приберегите вашу дешевую демагогию прожигателя жизни для кого-нибудь еще.
— Вот оно, значит, в чем дело! Демагогия прожигателя жизни. Зависть к чужому богатству сидит у вас в печенках, верно?
— Послушайте, черт вас побери! Мы здесь для того, чтобы покончить с акулой-убийцей, и если один дельфин поможет нам спасти бог знает сколько людей, то его жизнь — не такая уж дорогая плата.
Хупер криво усмехнулся.
— Выходит, теперь вы эксперт по спасению жизней, а? — обратился он к Броди. — Давайте посмотрим. Сколько людей могло бы остаться в живых, если бы вы закрыли пляжи сразу после…
Броди вскочил и, не отдавая отчета в том, что делает, пошел на Хупера.
— Заткнитесь! — крикнул полицейский.
Он по привычке поднес руку к бедру, но замер, обнаружив, что кобуры нет. Броди испугался, вдруг осознав, что готов был выстрелить в Хупера. Противники застыли, уставившись друг на друга.
Обстановку разрядил короткий, резкий смешок Куинта.
— Ну и ослы, — заметил он. — Как только вы поднялись на борт сегодня утром, я сразу подумал, что драки не миновать.