Аффекты как многогранный психологический опыт

Как говорилось ранее, мы рассматриваем аффекты как ментальные структуры, имеющие:

1) мотивационно-поведенческий компонент;

2) соматический компонент;

3) эмоциональный компонент;

4) экспрессивный компонент;

5) коммуникативный компонент;

6) ассоциативная идея или когнитивный компонент.

По мере развития ребенка мы постепенно наблюдаем все большую дифференциацию аффективных паттернов поведения и большую дискретность эмоциональной экспрессии; посредством этого ребенок извлекает из матери нужную реакцию. Однако, его аффективная экспрессия не может дать ему ориентиры для адаптации в мире независимо от матери. Когда ребенок обретает память, способность выражать идеи и конструировать желания и фантазии (которые требуют способности формировать связь идей), он постепенно подходит к аффективной поведенческой реакции и к составляющим ее идеям и фантазиям. Теперь его собственное поведение и поведение других людей обретает для него новое значение. Связи паттернов аффективных поведенческих реакций с памятью и идеями (сознательными и бессознательными) – это нечто большее, чем эмоциональное выражение аффекта в начале психологического опыта. Когда чувства связываются с идеей, они могут тут же вербализоваться. Теперь Эго легче распознать и отрегулировать их, защититься от них и проконтролировать их; таким образом, умственная деятельность уже не зависит от требований чувств.

Фрейд утверждал (1926), что различие между эмоциональным выражением и аффектом (как многогранным психологическим опытом) позволяет отделить страх разлуки от страха перед чужими. Это различие было замечено Спитцем, но предположено Бенджемином (1961а, 1963). Страх перед чужими предсказуем, он является основой для появления страха и причинно-следственных связей. Но мы можем сказать, что страх перед чужими не подразумевает соединение эмоции с идеей или фантазией. Стресс при разлуке отличается от страха перед чужими и меньше согласуется с курсом развития. Реакции на разлуку появляются рано – в четыре месяца. (Burlingham & Freud, 1942; Gensbauer, 1982), но стресс в предвестии разлуки наступает только на втором году жизни (Tennese & Lumle, 1964).

Чтобы к страху присоединилось предчувствие потери объекта, необходимо, чтобы ребенок приобрел определенную способность к умопредставлению объекта и себя и способность фантазировать о последствиях пребывания без объекта. Как только начинает пониматься смысл отделения от объекта, моментально появляется чувство беспомощности. Ребенок чувствует потребность в присутствии объекта, создающего безопасность, он предчувствует беспомощность при угрозе потери объекта. Много позже страх потери объекта может начать ассоциироваться с невротическим конфликтом. В этом случае мы можем увидеть, что многие фантазии об объекте и предчувствие разлуки с объектом сливаются друг с другом.