25

Из дня в ночь

Лица.

Лица, плывущие перед его глазами, то поднимаясь, то опускаясь на волнах боли. Стоило Герарду подняться к поверхности; как лица оказывались рядом с ним — странные, застывшие, безглазые лица мертвых, плывших в том темном море, в котором сейчас плыл он сам. Но одновременно боль становилась совсем непереносимой, и тогда он отпускал себя и медленно шел ко дну, в темноту, и какая-то часть его существа шептала, что лучше перестать бороться, окончательно отдать себя во власть этого темного моря и стать одним из безглазых.

Герард, наверное, так бы и сделал, но чья-то сильная рука подхватывала его, когда боль становилась невыносимой, и не давала ему утонуть. Чей-то голос, спокойный и властный, приказывал ему держаться на поверхности. Привыкнув к повиновению, Герард слушался этого голоса. Он не шел ко дну, а вновь и вновь всплывал в темной воде, хватаясь за эту сильную руку. Наконец он выбрался на берег, оставив боль извиваться в море, и, добравшись до твердой земли сознания, уснул крепким и спокойным сном.

Проснулся он оттого, что почувствовал голод, и сквозь приятную дремоту стал размышлять о том, где находится, как здесь оказался и что, собственно, с ним приключилось. Лица, которые мелькали перед ним в бреду, стали реальными, но они успокоили его ничуть не больше, чем лица из его снов. Они были равнодушными и холодными, это были бесстрастные лица людей, облаченные в длинные черные одежды, окаймленные серебром.

— Господин, как вы себя чувствуете? — обратилась к нему одна из этих фигур, наклонившись и притрагиваясь к его шее прохладной рукой, чтобы нащупать пульс. Рука была укутана во что-то черное и широкое, и Герард понял, откуда в его снах возник образ темных вод.

— Лучше, — осторожно ответил он. — Мне хочется есть.

— Это хороший признак. Но пульс ваш еще слаб. Я велю одному из прислужников принести вам мясного бульону. Вы потеряли много крови, и мясной сок поможет вам восполнить ее потерю.

Герард огляделся. Кровать, на которой он лежал, находилась в большой, просторной комнате, где было еще несколько таких же кроватей, по большей части пустых. Другие фигуры в черном двигались по комнате на цыпочках и совершенно бесшумно. Острый запах трав пронизывал воздух.

— Где я нахожусь? — спросил наконец озадаченный Герард. — Что со мной случилось?

— Вы находитесь в госпитале нашего Ордена, сэр рыцарь, — ответила целительница. — В Квалинести. Вы попали в засаду, расставленную эльфами, если я не ошибаюсь. Больше мне ничего не известно. Вас обнаружил маршал Медан. Он доставил вас сюда позавчера. Вы обязаны ему жизнью.

Герард был ошеломлен:

— На меня напали эльфы?

— Мне почти ничего не известно об этом, — повторила целительница. — Вы не единственный мой пациент. Поинтересуйтесь у маршала. Он вскоре придет сюда. Он приходит каждое утро с тех пор, как доставил вас к нам. Садится рядом с вашей кроватью и присматривает за вами.

Герард вспомнил сильную руку, спокойный, властный голос, которые не давали ему утонуть.

Он медленно, с трудом превозмогая боль, попытался перевернуться на бок. Раны его были туго перевязаны, мускулы ныли от долгого лежания в постели. Он поискал глазами свое вооружение — черные доспехи и плащ мирно покоились на стуле рядом с кроватью.

Герард закрыл глаза со стоном, который заставил целительницу думать, что пациентом овладел новый приступ боли. Теперь он все вспомнил, по крайней мере почти все, что с ним произошло. Он вспомнил, как сражался с двумя Неракскими Рыцарями. Вспомнил пронзившую его стрелу, вспомнил появление третьего рыцаря, вспомнил, как выкрикивал ему вызов на бой...

Он только не мог вспомнить, как на него напали эльфы.

К его постели приблизился молодой человек, державший в руках поднос, на котором стояли чашка с бульоном, тарелка с ломтиком хлеба и кружка.

— Могу я помочь вам, господин? — вежливо спросил он.

Герард представил, как его кормят с ложечки, и содрогнулся.

— Благодарю, я сам, — сказал он и, хотя и скривился от боли, постарался сесть в постели.

Молодой человек поставил поднос на колени рыцаря и присел рядом на стул, наблюдая за тем, как тот ест.

Герард обмакнул хлеб в бульон, отпил прохладной чистой воды из кружки и стал думать, как бы поосторожнее выведать правду.

— Я так понимаю, что я у вас здесь на правах пленника? — спросил он у юноши.

— О, с чего вы взяли, господин? — Прислужник был явно удивлен. — Почему вы так решили? На вас из засады напала банда эльфов! — Юноша смотрел на рыцаря с откровенным восхищением. — Маршал Медан рассказал нам об этом, когда принес вас сюда. Он принес вас на своих руках, представляете? Он весь был испачкан вашей кровью. Он назвал вас настоящим героем и приказал не жалеть никаких усилий, чтобы вылечить вас. За вами ухаживало семеро черных магов, господин! А вам кажется, что вы здесь в плену! — Прислужник искренне рассмеялся и покачал головой.

Герард отодвинул чашку с бульоном. У него внезапно пропал аппетит. Пробормотав, что он, видимо, переоценил свои силы, рыцарь откинулся на подушки. Юноша похлопотал немного вокруг него, поправляя постель и проверяя состояние его ран. Затем он сказал, что они почти излечены, и удалился, посоветовав рыцарю заснуть.

Герард закрыл глаза, притворяясь, что уснул, но сон не шел к нему. Он не мог понять, что происходит. Он мог лишь догадываться, что маршал затеял какую-то игру, которая неизбежно окончится для него, Герарда, пытками и смертью.

В конце концов, устав думать об этом, он успокоился и заснул.

— Нет, не будите его, — послышался вдруг знакомый низкий голос. — Я зашел только для того, чтобы справиться, как он чувствует себя сегодня утром.

Герард раскрыл глаза. Рядом с его кроватью стоял человек в форме Неракского Рыцаря с маршальским шарфом на поясе. Ему было примерно лет пятьдесят, лицо его покрывал сильный загар, лоб бороздили глубокие морщины, взгляд отличался суровостью, но не был жестоким. Это был взгляд командира, который способен приказать своим людям пойти на смерть, но это приказание не будет для него легким.

Герард сразу же узнал его. Это был маршал Медан.

Лорана говорила о нем тоном искреннего уважения, и теперь рыцарь мог понять почему. Медан более тридцати лет управлял покоренным народом, и в стране не было концентрационных лагерей, в городах не возводили на лобных местах виселиц, не жгли и не грабили эльфийское население. Медан лишь следил за тем, чтобы дань драконице была собрана и отправлена вовремя. Он научился играть свою роль в эльфийской политике и, по словам Лораны, играл ее хорошо. У него, разумеется, были свои осведомители и доносчики. Он сурово расправлялся с мятежниками, но делал это ради поддержания закона и порядка. Он твердой рукой управлял своими войсками, а это было немалой заслугой в те дни, когда в Неракские Рыцари шли только отбросы общества.

Герард сразу же оставил мысль о том, что этот человек решил позабавиться с ним, развлечься предстоящим зрелищем его страданий и смерти. Но какую же тогда игру ведет Медан? И что это за история о нападениях эльфов?

Герард постарался сесть и отдал честь маршалу, насколько ему позволили это сделать перебинтованная грудь и рука в тяжелом лубке. Маршал мог быть его врагом, но он все-таки оставался маршалом, и Герард обязан был уважать его ранг.

Медан отсалютовал в ответ и велел рыцарю лечь, чтобы не потревожить раны. Герард едва слышал маршала, его одолели другие мысли. Он мысленно вернулся в то утро.

Медан приготовил им ловушку по вполне понятной причине — ему нужен был Палин и его артефакт. Это значило, что Медан точно знал, где их можно обнаружить. Следовательно, кто-то сообщил ему об их местонахождении.

Кто-то предал их, но кто? Кто-то из приближенных Лораны? В это было трудно поверить, но Герард сразу вспомнил о том эльфе, который ушел «поохотиться» и не вернулся. Конечно, не исключено, что он погиб от рук Рыцарей Тьмы. Но, возможно, и нет.

Его мысли путались. Что случилось с Палином и кендером? Сумели ли они спастись? Или их тоже держат в плену?

— Как вы себя чувствуете, господин? — спросил Медан; в его взгляде, устремленном на рыцаря, читалась искренняя забота.

— Много лучше, маршал, благодарю вас, — ответил Герард. — Я хотел бы попросить вас не продолжать без необходимости это притворство, на которое вы, возможно, пошли ради моего здоровья. Я знаю, что я ваш пленник. Разумеется, у вас нет причин доверять мне, но я хочу уверить вас, что я не шпион. Я...

— Соламнийский Рыцарь, — улыбнувшись, договорил за него Медан. — Да, я знаю это...

— Герард Ут-Мондар, маршал, — представился рыцарь.

— А я — маршал Алексиус Медан. Итак, господин Герард, мне известно, что вы соламниец. — Маршал пододвинул стул к кровати Герарда и сел. — Я знаю также, что вы мой пленник. Только прошу вас говорить потише. — С этими словами он бросил косой взгляд на целителей, которые были чем-то заняты в дальнем конце комнаты. — Пусть эти сведения будут нашим маленьким секретом.

— Но, господин?.. — Герард ничего не понимал. Если бы сейчас он увидел, как драконица Берилл падает прямо с небес в его миску с бульоном, он удивился бы не меньше.

— Послушайте меня, господин Герард. — Медан положил руку ему на ладонь. — Вас захватили в тот момент, когда вы были облачены в доспехи Неракских Рыцарей. Вы заявляете, что вы не шпион, но какие есть основания, чтобы вам верить? А вам известно, какая судьба ожидает у нас шпионов? Вас станут допрашивать те, кто умеет разговорить людей. Мы здесь в Квалинести идем в ногу со временем. У нас есть и дыба, и пыточное колесо, и раскаленные щипцы. Конечно, мы обзавелись и «железной девой» с ее смертельными объятьями. Несколько недель таких допросов, и вы, я думаю, будете рады рассказать не только то, что знаете, но даже то, чего не знаете. Лишь бы положить конец пыткам.

Герард открыл было рот, но твердое рукопожатие маршала удержало его от возражений.

— Итак, что же вы расскажете им? Вы расскажете о королеве-матери, о том, что Лорана дала приют человеку-магу, которому удалось обнаружить магический артефакт. Что благодаря ее вмешательству и маг, и этот странный предмет находятся вне досягаемости Берилл. — Герард постарался скрыть вздох облегчения, Медан пристально наблюдал за ним. — Да, думаю, вам приятно было услышать об этом, — сухо произнес маршал. — Магу удалось спастись. Планы Берилл расстроены. Но вы умрете. Более того, вы будете рады умереть. Однако ваша смерть не спасет Лорану.

Герард молчал, захваченный потоком сведений. Он барахтался в паутине логики Медана и не знал, как из нее выбраться. Он был бы рад думать, что сумеет противостоять всем пыткам и пойдет на смерть, не проронив ни слова, но уверенности в этом у него не было. Он немало слышал о мучениях на дыбе, о том, как она выплевывает человека законченным калекой с никогда не заживающими ранами. Он был наслышан и о других пытках, он помнил изуродованные руки и обезображенные пальцы Палина. Память нарисовала ему хрупкие белые руки Лораны, с едва заметными мозолями, некогда оставленными мечом.

Герард тоже бросил взгляд в сторону целителей в черном, затем посмотрел на Медана.

— Чего вы ожидаете от меня, господин? — спросил он спокойно.

— Прошу вас, во-первых, не опровергать сочиненный мной рассказ о нападении эльфов. Во-вторых, ваше героическое поведение навело меня на мысль взять вас к себе адъютантом. Мне необходим человек, которому я мог бы доверять, — чуть скривил губы Медан. — Я склонен думать, что жизнь королевы-матери в опасности. Я делаю, что могу, чтобы защитить ее, но этого может оказаться недостаточно. Я нуждаюсь в человеке, который сумеет о ней заботиться так же, как я.

— Но, маршал, — не удержался от упрека Герард, — вы ведь шпионили за ней.

— Для того, чтобы суметь защитить ее в нужный момент, — возразил Медан. — И поверьте мне, я не испытывал от этого никакого удовольствия.

Герард покачал головой, не сводя взгляда с маршала:

— Маршал, мой ответ таков. Я прошу вас взять меч и убить меня тут же, на этой кровати. Я не смогу оказать никакого сопротивления. Я заранее оправдываю вас за это убийство. Моя смерть здесь и сейчас разрешит все наши проблемы.

Хмурое лицо Медана озарила улыбка.

— Их не так много, как вам кажется. Разумеется, я отказываюсь от вашего предложения. Вы мне нравитесь, соламниец. За все сокровища Квалинести я не согласился бы пропустить такое зрелище, как ваш бой с моими рыцарями. Большинство из тех, кого я знаю, на вашем месте в первую же минуту побросали бы оружие и дали деру. — Выражение лица Медана опять стало мрачным, а тон горьким. — Дни славы нашего Ордена миновали. Когда-то нашим предводителем был человек чести и безупречный храбрец. Это был сын Повелителя Драконов и Зебоим, Богини Моря. А кто теперь наш предводитель? — Медан скривился. — Бухгалтер. Человек, который вместо меча носит кошель с деньгами. Те, кого он любезно посвящает в Рыцарство, добиваются этого не подвигами и не отвагой. Они просто покупают свое звание холодным звоном монет.

Герард вспомнил о своем отце и почувствовал, как на его лице проступила краска стыда. Он, правда, не покупал себе рыцарское звание (во всяком случае, не покупал сам). Но это сделал для него отец, который позаботился о мягком и безопасном, но почетном местечке для сына.

— Соламнийцы не лучше, — пробормотал он себе под нос, опустив голову и разглядывая морщинки на своем одеяле.

— Неужели? Прискорбно слышать. — В голосе Медана действительно звучало разочарование. — Но, возможно, в эти последние дни бой пойдет между теми, кто делал ставку на честь, а не ставил монетку на ребро, выбирая, за кого сражаться. По крайней мере, я на это надеюсь, ибо в противном случае, — добавил он спокойно, — мы все окажемся в проигрыше.

— Последние дни, вы сказали? — неловко спросил Герард. — Что вы имеете в виду?

Медан оглянулся. В комнате, кроме них, уже никого не было, целители давно ушли.

— Берилл готовится атаковать Квалинести, — откровенно сказал маршал. — Не знаю, когда именно, но она собирает армию. Когда она решится на это, передо мной встанет трудный выбор. — Он внимательно заглянул в глаза Герарда. — И я не хочу, чтобы судьба королевы-матери влияла на этот выбор. Поэтому мне нужен кто-то, кому я мог бы поручить ее спасение.

«Этот человек влюблен в Лорану!» — догадался изумленный Герард. Неудивительно. Он и сам чуть было в нее не влюбился. Нельзя быть с ней рядом, говорить с ней и не поддаться очарованию ее красоты и грации. Но Герард все еще колебался.

— Возможно, я ошибся, господин? — спросил Медан, и тон его стал холодным. Он поднялся на ноги. — И вы лишены чувства чести так же, как и остальные?

— Нет, маршал! — горячо возразил рыцарь. Сам не зная почему, он хотел, чтобы этот странный маршал был о нем хорошего мнения. — Я упорно работал, чтобы стать рыцарем. Я читал книги об искусстве войны. Я изучал стратегию и тактику. Я принимал участие в поединках и турнирах. Я стал рыцарем, чтобы защищать тех, кто беззащитен, чтобы искать честь и славу на полях сражений, а вместо этого, — он помолчал, стыдясь сделать признание, — вследствие влияния моего отца, я стал стражем Усыпальницы в Утехе.

Медан ничего не ответил. Он смотрел рыцарю в глаза, ожидая, какое решение тот примет.

— Я принимаю ваше предложение, господин, — решительно произнес Герард. — Пока я не понимаю вас, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы быть полезным Квалинести, — многозначительно произнес он, — и королеве-матери.

— Справедливое решение, — коротко ответил ему маршал. Любезно кивнув, он повернулся и направился к выходу из палаты. Но вдруг обернулся и произнес: — Должен вам сказать, что я вступил в ряды рыцарей по тем же соображениям, что и вы, молодой человек. — И он, прямой и подтянутый, чеканя шаг, пошел к двери. Плащ мягкими складками струился у него за спиной. Затем Медан еще раз оглянулся. — Если целители найдут ваше состояние удовлетворительным, вы можете переехать в мой дом уже завтра.

Герард упал на подушки. «Я не могу доверять ему, — говорил он себе. — Я не должен ни восхищаться им, ни верить его словам. Возможно, он сказал неправду о нападении Берилл. Вполне вероятно, что это всего лишь трюк. Как бы то ни было, я не должен терять бдительность, и мне следует все время быть настороже. Во всяком случае теперь (и незнакомое чувство счастья захлестнуло его) я смогу сделать что-то более важное, чем вытащить из Усыпальницы забравшегося туда кендера».

Медан оставил госпиталь, глубоко удовлетворенный беседой с раненым рыцарем. Конечно, он не мог сказать, что полностью доверяет этому человеку. Он будет внимательно следить за ним ближайшие несколько дней, присматриваться к его поступкам. И разумеется, в случае необходимости сумеет воспользоваться предложением самого соламнийца и поразит его мечом.

«Как бы то ни было, его храбрость и его преданность друзьям не вызывают никаких сомнений, — сказал себе маршал. — Это он уже доказал».

И Медан направился к дому Лораны. Он наслаждался прогулкой. Квалинести прекрасна в любое время года, но летом здесь миллионы цветов наполняют воздух ароматами, серебристые кроны десятков тысяч деревьев упираются в небо, кругом звенят птичьи трели.

Помня о раннем часе, он шел неторопливо и ненадолго остановился у садовой ограды, восхищаясь живописным пламенем тигровых лилий, поднявших к солнцу свои изящные головки. Затем медленно пошел вдоль дорожки, наблюдая за опадавшими крохотными цветками калины, с куста которой слетела малиновка. В этот момент показался один из Создателей Крон. Медан остановил его и задал несколько вопросов, чтобы выяснить, почему заболел один из его розовых кустов. Садовник говорил враждебным тоном, он ясно давал понять Медану, что отвечает ему только потому, что обязан делать это. Но Медан был предельно корректен, уважителен, он задавал толковые вопросы и внимательно выслушивал ответы. Постепенно эльф оттаял: тема была близка его сердцу, и он даже пообещал зайти к маршалу и попытаться вылечить розы.

Прибыв к Лоране, Медан позвонил в серебряный колокольчик и, прислушиваясь к его приятной песенке, таявшей в воздухе, принялся ждать ответа. В дверях возник эльф и низко поклонился. Медан внимательно пригляделся к нему.

— Келевандрос, не так ли?

— Да, маршал, — ответил тот.

— Я пришел навестить...

— Кто это, Келевандрос? — послышался голос приближавшейся к ним Лораны. — О маршал Медан, рада вас видеть у себя в доме. Входите, пожалуйста. Могу я угостить вас вином?

— Благодарю, госпожа, но я не располагаю временем, — вежливо отвечал маршал. — Мы получили сведения о том, что банда повстанцев орудует в лесах неподалеку отсюда. Один из моих людей подвергся их нападению. — Он не сводил взгляда с лица Лораны. — Мятежники не питают любви к королевскому дому, считая вас предателями. Если вы, как утверждаете, не имеете на них влияния...

— Я веду тихую и уединенную жизнь, маршал, — прервала его Лорана, — и не бываю нигде, кроме дворца моего сына. Однако вы испытываете подозрения на мой счет. Я люблю свою родину и свой народ и целиком предана им.

— Я не сомневаюсь в этом, госпожа. — Медан холодно улыбнулся. — В таком случае, пока мы не поймаем этих мятежников, вы не будете в безопасности вне пределов этого дома. Естественно, вы можете бывать в королевском дворце, но я настоятельно рекомендую воздержаться от прогулок в другие места столицы.

— Я арестована, маршал? — спокойно спросила Лорана.

— Я делаю это только ради вашей безопасности, госпожа, — поклонился тот. Медан протянул руку к пурпурному бутону, источавшему дивный аромат. — Примите мои похвалы по поводу этого очаровательного куста лилий. Никогда прежде не видел, чтобы они цвели в конце лета. Разрешите откланяться, госпожа.

— Всего наилучшего, маршал Медан, — обронила Лорана.

— Как я ненавижу эту игру! — сквозь стиснутые зубы говорил себе Медан, в одиночестве возвращаясь в свой дом и все еще ощущая аромат лилий.

— Как мне ненавистна эта игра! — сказала Лорана, закрывая дверь и прислоняясь к ней головой.

Небольшой водопад, мелодично журча, напевал свою нехитрую тихую песенку, и Лорана прислушалась к ней, давая этой природной музыке успокоить ее и вернуть обычное самообладание. Она была не из тех, кто легко поддается отчаянию. Когда-то ей довелось брести во мгле, глубочайшей из тех, что существуют на свете. Она встречалась лицом к лицу с Владычицей Тьмы Такхизис. Она видела, как любовь одолела эту мглу, видела торжество любви. И она твердо верила, что и самая темная ночь в конце концов уступит место рассвету.

И эта вера не оставляла ее, несмотря на все горести и страдания, которые ей пришлось пережить, несмотря на беспомощное положение ее сына, ставшего марионеткой в руках политиканов, несмотря на смерть ее возлюбленного мужа Таниса, который погиб, защищая Башню Верховного Жреца от Рыцарей Тьмы. Погиб от удара мечом в спину. Лорана тяжело пережила эту утрату и долго тосковала по нему. Она воздвигла в своем сердце храм любви, в котором царил образ Таниса, но его смерть не стала смертью всех ее чувств. Отказ от всех радостей жизни был в ее глазах предательством по отношению к памяти мужа, отвернуться от мира значило бы зачеркнуть все то хорошее, что ему удалось совершить в жизни. И она продолжала сражаться, отстаивая дело, за которое они вместе боролись.

Не все понимали это. Многие считали, что ей следовало бы навсегда облачиться в траур и оставить свет. Смех и улыбки Лораны они воспринимали как личную обиду и не могли одобрить то, что она любит слушать пение менестреля.

— Как печально, — говорили они ей. — Ваш муж погиб так бессмысленно.

— Скажите мне, господин, — в свою очередь спрашивала она (но чаще ей приходилось говорить в таких случаях «госпожа»), — скажите, а что вы называете осмысленной смертью?

Улыбаясь про себя их неловкости, Лорана, казалось, слышала смех Таниса. Первое время после смерти мужа она довольно часто слышала его голос и ощущала его присутствие рядом, не охранявшее ее, но ободрявшее и поддерживавшее. Но теперь, и уже довольно давно, она не чувствовала этого и могла лишь полагать, что он окончательно перешел в другой план бытия. Лорана не грустила и не сожалела об этом. Придет время, и они встретятся вновь, когда настанет и для нее пора расстаться с жизнью. Они непременно обретут друг друга, какая бы вечность их ни разделяла. Но, мертвый, он не нуждался в ней. В ней нуждались живые.

— Госпожа, — тихо обратился к ней Келевандрос, — не огорчайтесь из-за угроз маршала. Мы обязательно перехитрим его, нам всегда это удавалось.

— Хорошо бы. — Лорана подняла голову и улыбнулась. — Как я рада, что ты благополучно вернулся из своей поездки. Медан мог заметить твое отсутствие, и возникли бы вопросы. Теперь мы должны быть еще более осторожны. Гилтас говорит, что туннели гномов почти готовы, и теперь ты сможешь пользоваться этим путем. Так будет немного дольше, но зато безопаснее. Калиндас, это ты? Но тебе не следовало вставать с постели!

Эльф, с трудом держась на ногах, стоял в дверях. Его голова была перевязана, а лицо было таким бледным, что казалось прозрачным. Лорана отчетливо видела даже синие жилки под кожей. Келевандрос быстро подошел к брату и, обхватив за плечи, подвел к кушетке. Помогая брату прилечь, он не переставал пенять ему на то, что тот оставил постель и тем самым причинил беспокойство их госпоже.

— Что со мной случилось? — слабым голосом спросил Калиндас.

— Ты ничего не помнишь? — удивилась Лорана.

— Ничего. — Он поднес ладонь ко лбу.

— Келевандрос, — быстро приказала Лорана, — ступай посмотри, вышел ли маршал из сада.

— Птицы поют на деревьях, — ответил тот, возвращаясь в комнату, — пчелы жужжат в цветах. В саду никого нет.

— Скажи, Калиндас, — обратилась к слуге Лорана, — ты помнишь, как провожал господина Палина, Герарда и кендера на встречу с грифонами?

Калиндас мгновение подумал:

— Очень смутно, госпожа.

— На вас напали, когда вы зашли в глубь леса. — Лорана подошла, чтобы поправить повязку на голове эльфа. — Мы очень беспокоились о тебе. Когда ты не вернулся к назначенному сроку, я попросила Львицу послать людей на розыски. Тебя, раненого, нашли в лесу и вчера принесли сюда. Почему ты поднялся? Тебе что-нибудь нужно?

— Нет, госпожа, благодарю вас, — ответил Калиндас. — Простите, что причинил вам беспокойство. Я услышал голос маршала и подумал, что вам может потребоваться мое присутствие. Мне казалось, у меня достаточно сил, чтобы встать с постели. Но, по-моему, я ошибся.

Келевандрос помог брату лечь удобнее, а Лорана укрыла его своей шалью, чтобы он не мерз.

— Ты сильно пострадал от рук маршала Медана и его людей. — В голосе Лораны появились нотки гнева. — Они могли убить тебя!

— У них не было необходимости в этом, — с обидой произнес эльф. — Они просто ударили меня сзади. Господину Палину и кендеру удалось выбраться вместе с их магическим артефактом?

— Мы надеемся на это. Повстанцы не обнаружили никаких следов их присутствия, и не было известий о том, что они захвачены.

— А как дела у соламнийца?

— С ним иначе. Львица рассказала, что они обнаружили следы схватки. Двое Неракских Рыцарей были убиты. Тела Герарда нигде не нашли, и они полагают, что рыцаря взяли в плен. — Лорана тяжело вздохнула. — Если это так, то я, право, предпочла бы видеть его мертвым. Повстанцы имеют своих агентов среди людей маршала и пытаются разузнать что-нибудь о судьбе Герарда. В тюрьме его нет — это все, что нам известно. Что же касается Палина, Келевандрос только что возвратился со встречи с грифонами, которые передали ему какое-то послание. Надеюсь, что оно от мага.

— Вот оно, пожалуйста, госпожа. — Келевандрос достал из сапога небольшой свиток пергамента и протянул его Лоране.

— Ты уверен, что чувствуешь себя сносно? — продолжала она говорить с Калиндасом, принимая пергамент из рук его брата. — Может быть, подать тебе стакан вина?

— Пожалуйста, читайте ваше письмо, госпожа, не беспокойтесь обо мне.

Бросив еще один тревожный взгляд на слугу, Лорана присела возле своего бюро. Келевандрос зажег для нее свечу и поставил рядом, она развернула свиток и принялась читать. Содержание его было самым что ни на есть заурядным. Один из эльфов сообщал своему бывшему соседу о видах на урожай, писал о том, как растут дети, о покупке нового дома во время ярмарки Праздника Середины Лета. Далее спрашивал о здоровье и выражал надежду, что оно в порядке.

Прочтя все это, Лорана поднесла лист к огню свечи и осторожно, стараясь не повредить пергамент, стала нагревать его. Постепенно на нем появились новый текст, написанный между строчками чернил. Она водила им над свечой, равномерно нагревая все участки листа, пока не выступили строки, начертанные тайнописью.

Положив письмо на стол, она его стала внимательно читать про себя. Почерк был незнаком ей, и она быстро взглянула на подпись в углу листа.

— Ах, это от Йенны, — пробормотала она.

По мере того как она читала, изумление ее все возрастало.

— Что-нибудь случилось, госпожа? — встревоженно спросил Калиндас.

— Странно, — подумала она вслух. — Очень странно. Не могу в это поверить. Совершить путешествие в прошлое и обнаружить, что оно не существует, — этого я не понимаю.

Она продолжала читать.

— Тассельхоф пропал. Но здесь он не появлялся.

Братья обменялись взглядами. Лорана дочитала письмо, и тонкая морщинка прорезала ее гладкий лоб, брови сошлись на переносице. Она долго смотрела на свиток, как бы желая узнать то, о чем там не было сказано, затем отпустила один конец пергамента. Свиток с хрустом свернулся и легко лег на ее ладонь.

— За нами, оказывается, установлена слежка. — Голос ее был ровным и спокойным. — Палин и Тассельхоф подверглись нападению одного из миньонов Берилл, и Палин считает, что ей стало известно о магическом артефакте. Следовательно, Неракские Рыцари не случайно наткнулись на вас в лесу, Калиндас. Вы попали в засаду.

— Шпион! В вашем собственном доме! Быть может, это даже кто-то из эльфов? Но это невозможно, госпожа, — горячо заговорил Келевандрос.

— Совершенно невозможно, — поддержал его Калиндас.

— Надеюсь, что вы правы. Эльф, который предает своих... — Она покачала головой, ее голос был пропитан грустью. — Трудно даже представить, чтобы такое зло могло существовать. Но подобные вещи случались и прежде.

— Госпожа, вы понимаете, что ни один из нас не мог бы предать вас, — с нажимом повторил Калиндас.

Лорана вздохнула.

— Не знаю, что и думать. Госпожа Йенна предполагает, что среди Неракских Рыцарей мог появиться некто умеющий читать мысли. Подумать только, что за горькая участь нам уготована! Мы должны следить теперь даже за своими мыслями!

Она засунула свернутый пергамент за золотой поясок.

— Келевандрос, принесите мне немного лимонного соку. И ступайте приготовьте сокола Ясное Перо к полету. Мне нужно передать послание грифонам.

Молча кивнув, эльф отправился выполнять поручения. Но перед тем как уйти, он обменялся многозначительным взглядом с братом: они оба заметили, что Лорана так и не ответила на вопрос о том, что же произошло с Палином. Судя по тому, как королева-мать переменила тему, она перестала им доверять. Грозная тень легла на спокойное течение жизни в этом доме, тень, которая могла надолго омрачить их жизнь.

Ответ Лораны на письмо был коротким.

«Тассельхоф не появлялся. Готова к его приходу. Спасибо за предостережение о слежке. Буду держаться настороже».

Она туго скатала пергамент, чтобы он уместился в тонкий стеклянный пенал, который можно было бы привязать к лапке птицы.

— Простите за то, что беспокою вас, госпожа, — обратился к ней Калиндас, — у меня разболелась голова. Келевандрос сказал, что целительница рекомендовала принимать мне сок мака. Можно, я попрошу брата принести мне его?

— Я сразу же пошлю за целительницей, — озабоченно сказала Лорана. — Полежи здесь, пока твой брат не вернется.

В тот вечер маршал Медан допоздна гулял у себя в саду. Он любил наблюдать за ночной жизнью цветов, следить за тем, как их робкая красота, прячась от яркого солнца, доверчиво раскрывалась навстречу бледному лунному свету. Адъютанта маршал уже отпустил, чтобы тот собрал и упаковал свои вещи, освободив комнаты для своего преемника — Герарда. Соламниец должен был прибыть завтра и сразу приступить к своим обязанностям.

Медан медлил, любуясь орхидеей, лепестки которой словно переливались в лунном свете, когда вдруг услышал в кустах тихий, свистящий шепот:

— Маршал, это я, эльф.

— В самом деле? То-то я подумал, что здесь ползет змея, — нелюбезно отозвался Медан. — Мне сейчас недосуг. Уползай обратно в свою нору, можешь явиться утром.

— У меня важная информация, которая не может ждать, — прошипел тот же голос. — Берилл может найти ее интересной. Маг Палин Маджере с помощью магического устройства совершил путешествие в прошлое. Значит, этот артефакт, о котором я вам рассказывал, очень мощный, может быть, даже самый мощный из существующих в мире.

— Гм. — Эта тема не могла сделать маршала более любезным. Он был невысокого мнения о магии и магах. — Где же этот артефакт сейчас?

— Точно не знаю, — ответил эльф. — В письме к моей госпоже сказано, что кендер сбежал с артефактом. Маджере думает, что он прячется в Цитадели Света. И сам хочет отправиться туда, чтобы вернуть устройство.

— Хорошо, что хоть не сюда, — тихо пробормотал маршал и облегченно вздохнул. — Счастливой дороги магу и магическому устройству.

— Эта информация довольно дорого стоит, — выложил эльф свое мнение.

— С тобой расплатятся. Но утром. А теперь убирайся, пока твоя госпожа не хватилась тебя.

— Она не хватится, — довольным голосом сказал эльф. — Она спит, очень крепко спит. Я добавил к ее вечернему чаю маковый сок.

— Я же велел тебе убираться, — холодно заметил маршал. — За каждую секунду промедления я буду вычитать у тебя по стальной монете. Одну ты уже потерял.

Мгновенный шорох, и все стихло. Маршал с мгновение подождал, дабы удостовериться, что эльф действительно ушел. Луна скрылась за облаком, сад погрузился в темноту, стало прохладнее. Бледное сияние орхидей погасло.

Может, это зловещее предзнаменование? Символ?

«Для меня это лишь вопрос времени, — думал маршал. — Всего нескольких дней. Не больше. Сегодня ночью я должен принять решение и выбрать свой путь. Сейчас мне не остается ничего другого, кроме как ждать».

Все удовольствие от ночной прогулки исчезло, и маршал направился к дому. Тропинки уже не было видно, и он зашагал напрямую через сад.