7
Молли тихо плакала, плечи ее дрожали, а я успокаивал ее, целуя в затылок и нежно приговаривая:
– Молли, дорогая, прости меня, что я не доглядел и ты невзначай наткнулась на фото.
Она вцепилась в подушку обеими руками, уткнулась в нее лицом и с трудом выговаривала, глотая слова:
– Это какой-то кошмар… Что они с ним сотворили…
– Кем бы они ни были, Молли, их поймают. Они уже почти попались. Я понимаю, что это не утешит тебя.
Я и сам не верил в то, что говорил, но Молли нужно было как-то успокоить, хотя бы словами. Я ничего не сказал ей о своих подозрениях, что наш дом обыскивали.
Она повернулась, ища глазами мое лицо. Сердце у меня сжалось.
– Кто осмелился на такое, Бен? Кто?
– Любой государственный чиновник может стать жертвой психопата. Особенно занимающий такой секретный пост, как директор ЦРУ.
– Но… это же значит, что папу сначала убили, так ведь?
– Молли, вспомни, ты разговаривала с ним утром в тот день, когда его убили.
Она всхлипнула, достала салфетку «Клинекс» и вытерла нос.
– Утром в тот день… – повторила она механически.
– Ты сказала, что ни о чем таком вы не говорили.
Она кивнула головой и глухо произнесла:
– Я помню, он жаловался, что внутри Управления идет какая-то возня между разными силами, а какая – много распространяться не стал. Но он считал, что это в порядке вещей. Он понимал, что ЦРУ – такое учреждение, которое в узде не удержишь. Думаю, он просто хотел выговориться и отвести душу, но, как всегда, не мог сказать о чем-либо секретном.
– Ну а дальше?
– А дальше – больше. Он тяжело вздохнул и сказал… нет, нет, не сказал, а пропел: «Дураки ломятся туда, куда умный нипочем не пойдет…» Пропел своим басом.
– А-а, помню эту песню. Ее Синатра исполнял. Верно?
Она опять кивнула и приложила салфетку к губам.
– Это его любимая песня. Синатру он не любил, а песня ему нравилась. Ну не так чтобы она для него была душещипательной. Так или иначе, он частенько напевал ее, когда убаюкивал меня маленькой.
Я встал с постели, подошел к зеркалу и поправил галстук.
– Уходишь, на работу, Бен?
– Н-да. Извини меня.
– Я чего-то боюсь.
– Понимаю. Но я же рядом. Позвони мне, если что, как только захочешь.
– Ты намерен подписать контракт с Алексом Траслоу, так ведь?
Я одернул лацканы пиджака и причесался, но конкретного ничего не сказал.
– Поговорим попозже, – сухо ушел я от прямого ответа.
Она как-то странно посмотрела на меня, будто собираясь сказать что-то, а потом вдруг вымолвила:
– А почему ты никогда не говорил мне о Лауре?
– А я не… – начал было я.
– Нет. Послушай. Я понимаю, что тебе больно, даже невыносимо говорить о ней. Я понимаю все. Поверь, я вовсе не хочу снова бередить твои раны, но вспомни, что случилось с папой… Ну ладно, Бен, я всего лишь хочу знать, имеет ли твое решение работать у Траслоу какую-то связь с убийством Лауры, с какими-то попытками уточнить и прояснить обстоятельства или что-то еще…
– Молли, – спокойно сказал я, не желая говорить на эту тему. – Не надо об этом.
– Ну ладно, – согласилась она. – Извини меня.
Она определенно что-то знала, но что – об этом я в то время еще не догадывался.